Гэлен Фоули - Его дерзкий поцелуй

Одной рукой Джек крепко ухватил Иден за талию, другой вцепился в канат и дотянулся коленом до деревянного сиденья люльки. По его сигналу матросы потянули ее по волнам и подтащили к корпусу судна. Джек передвинул Иден к себе на плечо, прижал, и люлька поплыла вверх. Несколько секунд они висели между небом и водой, раскачиваясь над вздымающимися внизу волнами, и наконец опустились на кучу тех самых обрывков оснастки, которые выбросили Иден за борт.

– Иден!

Джек положил ее на палубу и опустился на колени. Матросы уже несли одеяла.

– Она не дышит.

Губы Иден посинели. Джек рванул ее лиф, открывая недавно сшитый корсет. Мужчины отвели глаза, капитан надавил ей на грудь. Иден кашлянула. Он повернул ее на бок, изо рта полилась морская вода. Иден снова закашлялась.

Когда стало ясно, что она дышит, Джек, не отнимая от нее рук, сел на палубу и поднял глаза к небу. Он дрожал от холода и от всего пережитого.

– Прости меня, Джек, – чуть слышно прошептала Иден. – От меня одни хлопоты.

– Не говори глупостей, – со счастливой улыбкой проворчал он, подхватил ее на руки и прижал к себе что было сил. – Я думал, что потерял тебя, – прошептал он.

Судьба сама сделала за него выбор. Любить или не любить – такого вопроса больше не было.

– О, Джек! – Иден начала плакать. Джек поднялся на ноги и понес свою драгоценную ношу в каюту, к теплу и безопасности.

Шторм бушевал всю ночь, дождь колотил по доскам палубы, но после полудня стало тише.

Иден, все еще потрясенная встречей со смертью, пыталась восстановить душевное равновесие. Но она-то осталась в тепле, в сухой рубашке и куталась в огромный халат Джека, а капитан, переодевшись, снова отправился на мостик воевать со стихией.

Иден не сиделось на месте. Чтобы рассеять серую мглу ненастного дня, она зажгла свечи, приготовила Джеку смену одежды, перестелила постель, велела коку приготовить для них обед и побольше горячей воды. Потом принялась за уборку, расставила перевернутую мебель, разложила по местам книги и все, что разлетелось по каюте во время дикой качки.

Пальцы Иден немного дрожали от пережитого ужаса. Мысли тоже не радовали. Конечно, Джек спас ей жизнь, но он ничего не ответил на те слова, которые она успела ему сказать, глядя на огни святого Эльма. Как теперь сложатся их отношения?

Она потуже затянула халат на талии, перешла в спальню, нырнула в постель, уже нагретую грелкой с горячими углями, и только прикрыла глаза, как за дверью раздалось позвякивание ключей. Пока Джек возился с первым замком, Иден вскочила и открыла все остальные.

На Джека было страшно смотреть – лицо изможденное, волосы и плащ в снегу.

Следом за Иден он прошел в каюту, разглядывая волочащийся за нею парчовый халат, стянул мокрую шапку и тяжелые рукавицы и провел пальцами по спутанным волосам.

Иден зажгла свечи на умывальнике, прошла к сундуку, который временно исполнял роль столика, налила душистого индийского чая, добавила в него рому и подала Джеку. Тот пробормотал благодарность и стал греть руки о чашку и лишь тогда попытался снять с себя куртку.

Иден нахмурилась: да он замерзнет до смерти, пока расстегнет пуговицы этими дрожащими, негнущимися пальцами.

– Дай я тебе помогу.

Джек подчинился и послушно стоял, пока она стягивала с него толстую шерстяную куртку.

– Снимай рубашку, – решительно скомандовала Иден, хотя чувствовала смущение под его усталым, но напряженным взглядом. И когда он покорно стащил рубашку через голову, она быстро выскользнула из халата и набросила ему на плечи. – Надевай быстрее, пока тепло не ушло.

– Нет, ты надень…

– Я уже согрелась.

Джек слишком устал, чтобы спорить, и сунул руки в просторные рукава. Через мгновение на лице его появилась слабая улыбка.

– Как здорово! Ты его так нагрела!

– Видишь, от меня тоже есть польза. – И она отвернулась к импровизированному столику. – Ты бы снял свои… э-э-э… брюки, халат ведь длинный.

Джек ухмыльнулся:

– Да, мэм.

Видно, какие-то силы у него все же остались. Иден обрадовалась, что он улыбнулся.

– Ты, наверное, умираешь от голода. Кок прислал тушеного цыпленка. Очень вкусно. – Иден приподняла крышку и потянула носом. – Есть еще хлеб и масло. И горячая вода. Ты можешь помыться. – Она постелила полотенце в ванну с восхитительно теплой водой и обернулась. Джек стоял у нее прямо за спиной.

– Иден, – прошептал он и с тревогой заглянул ей в глаза, – я должен перед тобой извиниться.

– Вовсе не должен, Джек, – едва слышно произнесла она, пытаясь не дать разгореться вспыхнувшей надежде. – Нельзя было соваться в твои дела.

Джек взял ее за подбородок.

– Зачем я стал на тебя кричать? Ты этого не заслужила. Ты хотела помочь, а я… я оттолкнул тебя.

– Разве теперь это имеет значение? – Иден положила руки ему на грудь. – Ты спас мне жизнь, ты рисковал. – На лице Иден отразилось горькое раскаяние. – Как же я упустила мальчика?! Ты полагался на меня. Ведь отвернулась всего на пару секунд – и видишь, что получилось. Ты мог погибнуть!

– В такой шторм мы все могли погибнуть.

– Но ты нас спас. – Она ласково погладила его по обветренному лицу. Джек поцеловал ей ладонь. У Иден комок стоял в горле. Она накинула полотенце ему на голову и стала вытирать мокрые темные завитки. – Ты так устал, теперь я о тебе позабочусь.

Джек не привык позволять женщинам с ним возиться, но шторм высосал из него все силы, а желание никуда не делось. Никуда не делись и сомнения, однако теперь, после всего пережитого, они словно бы потеряли смысл.

– Сэр, – прошептала Иден, подталкивая его к кровати.

Джек послушно опустился на край постели. Иден, в одной мужской рубашке, поместилась у него между коленей, продолжая вытирать все еще влажные волосы. Затем взяла намоченное в горячей воде полотенце и стала протирать измученную кожу.

Джек следил за ней как завороженный. Каждое прикосновение Иден словно бы разгоняло в нем кровь, сердце билось все быстрее.

В свете канделябров кожа Иден казалась шелковой, золотистые и рыжие пряди волос горели закатным огнем. Она гладила его лицо, целовала лоб, брови, скулы, слой за слоем снимая окаменевшую защитную корку вокруг его сердца, и добралась наконец до самой сути – жесткой скальной породы, где пряталось его одиночество – холодное и бесцветное.

Как он хотел ее сейчас!

Иден, заметив голодный взгляд Джека, порозовела и опустила глаза.

– Я принесу тебе ужин.

Но Джеку была нужна не еда. Он поймал ее за кисть и прохрипел:

– Я хочу тебя, а не ужин.

Иден застыла. Он окинул горящим взглядом ее фигуру. Провел ладонью по шее, ворот слишком большой для нее рубашки скользнул с жемчужного плеча. В разрезе показалась грудь, белая, как алебастр. Джек подался вперед и прижался губами к нежной выпуклости.

– Иден, ты мой истинный рай. Согрей меня.

– Тебе нужно отдохнуть, Джек. – Она погладила его по голове.

– Мне нужна ты.

– Ты провел на ногах тридцать шесть часов.

– Еще один не повредит.

И поцеловал розовый сосок. Иден отстранилась.

– Ты куда?

Иден не отвечала. В широко распахнутых зеленых глазах плескались желание и неуверенность. Джек встал и приблизился к ней на шаг. Иден не могла отступать дальше – путь ей преградила пушка.

– Ты боишься меня? – Джек обнял ее за талию.

– Нет. – Иден пыталась высвободиться из его объятий, но он крепко держал ее, прижимаясь пахом к ее бедрам, чтобы она ощутила его возбуждение.

– Ты не хочешь меня?

Иден застонала.

Джек не понял, было это «да» или «нет», но не стал отступать. Прижав Иден к пушке, он левой рукой снова обнял ее за талию, а правая скользнула под подол длинной рубашки. Джека обдало жаром, его горячие пальцы обхватили нежные ягодицы. Иден дугой выгнулась в его объятиях. Такого ответа было Джеку достаточно.

В крови разгорался пожар. Джеку хотелось хлопнуть по этим упругим выпуклостям, но с грубыми играми следовало подождать. Он гладил прекрасные волосы пленницы и целовал обнажившееся плечо, шею.

Иден замерла без движения, изо всех сил стараясь не поощрять его и скрыть собственное возбуждение, но когда пальцы Джека проникли в потайную расселину между ее ног, тайна открылась – ее выдала влага. Иден застонала от наслаждения.

Джек понял, что долго не выдержит. Его губы метались по шее Иден, рука страстно и нежно ласкала ее груди, живот, бедра, затем спустилась к пушистому холмику между ног. Пальцы коснулись таинственного твердого бугорка в ее вершине и ритмично заплясали на этой крошечной драгоценности.

Иден дрожала, как в лихорадке. Тело ее, ставшее незнакомым и неподвластным воле, посылало такие сигналы, которых ее девственный разум был еще не в силах прочесть. Она двигалась в одном ритме с Джеком. Наконец она получила от Джека то, к чему так слепо стремилось тело. Через несколько мгновений Иден бессильно откинула голову. Из ее губ вылетел слабый стон. Джек почти терял сознание от яростного ритма ее бедер. Наступал предел его выдержке.

– Не шевелись, – взмолился Джек. – И ничего не бойся, – добавил он, дрожащей рукой развязывая пояс халата. – Я не возьму тебя сейчас, просто помоги мне. – И он направил свой окаменевший жезл во влажный жар между ее ног.

– О! – застонала Иден и слегка стиснула гостя. Джек с усилием сглотнул. Его грудь вздымалась и опадала с поразительной мощью. Все его самообладание рассыпалось на части, как корабль в бурю.

Иден осторожно поерзала на своем коне, скользя по пульсирующему стержню. Джек старался помочь ей, двигаясь с медлительной ритмичностью. Через минуту она отстранилась, сдавила его бедра ногами, потом снова прижалась к Джеку. Зубы ее были стиснуты, глаза затуманились. Пальцы Джека усилили натиск. Жалобные стоны Иден перешли в крик, на мгновение тело ее застыло. Она выкрикнула его имя. Джек понял – она достигла вершины.

– Ш-ш-ш, – успокаивающе шептал он, приподнимая расслабленное тело со ствола пушки и прижимая к себе. О собственных нуждах он старался не думать.

«Какая способная ученица», – с улыбкой подумал Джек, взял в ладони ее лицо и поцеловал. Иден обвила его шею руками.

Иден дрожала от пережитого восторга. Ничего подобного она не ожидала, тем более сегодня, после ледяного купания и чудесного спасения. Страсть Джека захватила ее, как мощный поток.

Она впилась в его губы медленным, благодарным поцелуем, а ее рука с осторожностью исследовала бугристые мышцы у него на груди.

Джек задрожал. Иден, смелея, двинулась дальше, ее пальцы ощупывали сложный рельеф его живота. Влажная кожа как будто загоралась от этих прикосновений. Из губ Джека вырвался хриплый стон. Иден вдруг догадалась, что, подарив ей блаженство, сам он остался неудовлетворенным.

Его голодный поцелуй раздвинул ей губы, язык проник внутрь, ритмично задвигался. Иден вся отдалась изысканной ласке. Она понимала, что играет с огнем, но уступала этому мужскому натиску. Ее пальцы впились в плечи Джека. Его язык крутился и танцевал у нее во рту, разжигая тлеющие угли желания. Какой смысл сопротивляться шестифутовому утесу из мускулов?

Джек начал подталкивать ее к постели. Иден бросила на него быстрый взгляд из-под ресниц. Аквамариновые глаза Джека лихорадочно блестели, губы сжались в упрямую линию.

– Джек?

– Да, любовь моя.

– Что ты делаешь?

– Соблазняю тебя, – усмехнувшись, прошептал он. – Я же сказал, что непременно это сделаю.

И ловким движением он стянул с нее рубашку, окинул взором обнаженное тело, и в его глазах загорелись искры.

– Ты… ты сказал, я сама захочу…

– А ты не хочешь?

– Я… я не знаю, надо все обдумать.

– Не надо.

– Но, Джек…

Сомнение и страх смешались в душе Иден с голосом древнего инстинкта. Неужели она лишится девственности?

– Да, моя сладкая…

– Я думала, ты не хочешь меня.

– Хочу, жажду. – Он сбросил длинный парчовый халат, и тот упал к его ногам блестящим холмом.

Иден сглотнула. Ее поразило великолепие этого мощного тела.

– Хочу, невыносимо хочу. – Джек мягко надавил ей на плечи. Иден опустилась на краешек кровати. Он встал на колени между ее ног. – Давай, я покажу тебе, как сильно тебя хочу?

Его горячие губы коснулись ее губ, спустились к шее, потом в ложбинку между грудями.

– О Боже, – прошептала она, опуская голову на покрывало.

Иден понимала, что, если все случится сейчас, пути назад не будет, но ее сердце уже принадлежало этому мужчине, а тело ликовало при каждом его прикосновении. Когда он гладил ее, она впадала в странное гипнотическое состояние, словно проглотила одно из тех странных снадобий, которые индейцы вароа используют в своих религиозных церемониях.

– Сказка моя, – шептал он ей в самое ухо, поглаживая плоский живот Иден. – Я тебя съем.