Гэлен Фоули - Его дерзкий поцелуй

– Джек! – Иден не верила своим ушам. Может быть, она видит дурной сон?

– Осенью я вернусь из Южной Америки, – продолжал Джек. – Здесь ты будешь в полной безопасности.

– Осенью? – Иден все еще не могла поверить в реальность происходящего. – Ты хочешь оставить меня на шесть месяцев?

– Дорогая моя! – с болью в голосе воскликнул Джек. – Я не могу взять тебя на корабль, полный наемников. Я не беру даже Финеаса.

– Джек!

– Прости, Иден, но я повезу не только честных солдат.

– Мне нет до них никакого дела. Я здесь не останусь одна! – Она вскочила с кровати и бросилась в гардеробную. – Я должна быть с тобой. Ты сам это знаешь. И я нужна тебе, особенно в Лондоне. Если меня не будет рядом, ты еще больше испортишь отношения с семьей.

– Иден… – запинаясь, прошептал Джек, потом взял себя в руки и продолжил: – Я должен ехать.

– Подождешь, пока я оденусь. Ничего с тобой не сделается. Только посмей уйти, Джек Найт!

– Иден, ты не поедешь. Ты должна меня отпустить.

Она через голову стянула рубашку.

– Поеду! И знаешь почему? Потому что ты обещал отвезти меня в Англию. Совсем как отец.

– Я никогда этого не обещал.

– Ты заставил меня в это поверить, а это одно и то же. Я не могу себе представить, что ты мне лгал!

– Я никогда тебе не лгал.

– Ты обманул меня!

– Иден, успокойся!

– Джек, ты не можешь со мной так поступить. Я не могу оставаться одна на долгие месяцы. Не все ли равно, оставаться здесь или жить в джунглях с Коннором?

Джек разозлился:

– Не смей меня с ним сравнивать!

– Я не останусь тут, ты не можешь меня заставить.

– На самом деле могу. Лакеи уже получили приказ.

– Ах вот как! Я опою их листьями каапи, они заснут, и я убегу, – упрямо заявила Иден, в глубине души чувствуя, что битва проиграна.

– Ты не сделаешь ничего подобного! – Он вырвал из ее рук платье и швырнул на пол. – Обещаю, как только я вернусь, мы отправимся в Англию. Хотя к тому времени твой живот может так раздуться из-за моего сына, что ты сама не захочешь.

– Я не беременна, – объявила Иден, стараясь взять себя в руки.

– Вот как? Отсюда и истерика, – скептическим тоном осведомился он.

– Вы еще не видели моих истерик, милорд, – холодно произнесла Иден.

– Мне надо идти. – Джек развернулся и неспешным шагом направился к двери.

– Это чудовищно! Ты не можешь держать меня здесь против воли.

Джек подхватил со стула плащ.

– До свидания, Иден. Я вернусь, как только смогу.

– Клянусь, я знаю, почему ты не хочешь взять меня с собой. Ты намерен повидаться со своей драгоценной Морой и не хочешь, чтобы жена путалась под ногами. – Иден чуть не плакала.

– А вот теперь у тебя настоящая истерика.

– Просто ты не любишь меня так, как я тебя люблю, – выкрикнула Иден, ожидая, что он назовет ее дурочкой, но Джек молча смотрел ей в глаза, лицо его подергивалось, как от боли, взгляд выражал отчаяние. Все так же молча он помотал головой, развернулся и вышел. – Джек! – Но он уже исчез за дверью, размеренный звук его шагов эхом звучал в ушах Иден. – Джек! – Она не могла поверить в подобную бесчувственность и бросилась следом за мужем, в одной рубашке она выскочила на площадку галереи. Джек был уже внизу, он явно слышал ее крики, но не поднял голову.

Иден кинулась назад в спальню и выглянула в окно. Муж уже вскочил на лошадь и поднял глаза на окна. Их взгляды встретились. Лицо его выражало злую муку. Иден прильнула к стеклу. «Джек!»

Джек развернул коня и поскакал по аллее, ни разу не оглянувшись.

Аполлон летел по грязной дороге к портовому городу Корку, а всадник изо всех сил гнал от себя всякие мысли. Джек не сомневался в своем решении, но чувствовал себя ужасно.

Он приготовился к гневу, даже к слезам, но выдержать ее боль оказалось гораздо страшнее. «Я обидел ее», – думал Джек, не зная, как справиться с этим новым чувством. У него впереди трудное и опасное дело, которое потребует концентрации всех сил, а он ощущает себя разбитым и ни в чем не уверенным. Черт возьми, почему с ней всегда столько хлопот? Ответа не было.

Джек доскакал до гавани, у «Зеленого якоря» бросил поводья своему груму и на секунду остановился, глядя на оживленный порт, где сновали рыбацкие лодки, пакетбот принимал пассажиров, а дальше, как герцог среди крестьян, стоял «Ветер Фортуны».

Когда Джек закончит дела в пивной, Трайерн на катере доставит его на корабль, и они сразу отправятся через Ирландское море на Корнуолл. Там он встретится еще с одной группой товарищей. Бродяги и авантюристы, они наверняка охотно согласятся отправиться в Венесуэлу.

Джек обещал Боливару доставить ему дьяволов, и Боливар их получит. Сейчас как раз предстояла встреча с первой партией.

В тихой деревенской пивной царил уютный полумрак. По стенам – панели темного дуба, над ними пожелтевшая штукатурка, под потолком – тяжелые балки, пол устлан сеном. В камине ревет огонь. Лампы с китовым жиром и несколько сальных свечей освещают живописную компанию за угловым столом. По осанке сразу видно, что солдаты, хотя и не в форме. Отчаянные головы на половинном жалованье!

Джека встретили радостными ухмылками.

– Малыш Джеки! Давай сюда.

– Вот он, дьявол!

Джек ответил широкой улыбкой:

– Кирби, Торрэнс, О'Шоннеси, Грейвз! А где же этот негодяй Миллер?

– Тут он, куда ему деться.

Обменялись рукопожатиями, Джек приказал подать элю.

– И как дела, ребята? Наслаждаетесь свободой?

В ответ раздался нестройный хор голосов:

– Если бы! Нет! Куда там!

Выпили по кружке, и Джек перешел к делу.

Через пару часов, когда Джек вышел из таверны, Трайерн его уже ждал, стоял у входа, любуясь на Аполлона, а жеребец обнюхивал ему карманы, надеясь найти что-нибудь съедобное.

– Хо, капитан! Как прошла встреча?

– Нормально, – пробормотал Джек. – Все согласились. Дадим им несколько недель, чтобы собрать людей, а потом вернемся за ними.

– А почему вы такой мрачный? Джек отвернулся.

– Из-за Иден? – догадался Трайерн. – Она тяжело это приняла?

– Ужасно, – признался капитан. Трайерн вынул из кармашка часы.

– Еще не поздно привезти ее сюда. Успеете до прилива. Джек прошелся рукой по волосам и потер шею.

– Не знаю…

Трайерн бросил на капитана проницательный взгляд:

– Решайте скорее.

Джек обернулся к морю. Может, он действительно похож на Виктора Фарради? Разработал план, как обычно, основываясь на логике, эффективности, точности. А сейчас все изменилось, и, значит, прежний образ мышления уже не годится?

«Иден права, – внезапно решил он. – Я обманул ее. Я не прав». Джек понял, что не может оставить ее в таком состоянии – рассерженной, одинокой, обиженной.

В крайнем случае, Иден погостит в его семье, а он тем временем отправится в Южную Америку. Она останется в безопасности, и у нее будет общество. Джек по-прежнему не хотел везти жену в Лондон, боялся, что свет не примет ее. Черт возьми, не примет из-за него! С другой стороны, дядя Артур отметил, что Иден не обычная женщина, а такая способна завоевать любое общество.

Джек развернулся, отшвырнул сигару и шагнул к лошади.

– Вы куда? – крикнул ему вслед Трайерн, когда капитан взлетел в седло.

– Привезу жену. – И пришпорил коня, чтобы не передумать.

Джек извинился. Иден видела, что это были не просто слова, что извинился он искренне. Он вернулся за ней, взял ее с собой в Лондон. Снял самый лучший номер в великолепном отеле. Даже русский царь в нем останавливался.

Иден приняла извинения, но безусловная вера в мужа поколебалась.

Джек осыпал ее, словно принцессу, самыми щедрыми подарками. Начал с одежды. Заявил, что платья, которые они с Мартином сшили на корабле, были хороши для деревни, но для столицы они не годятся. Мартина послали узнать, кто сейчас в Лондоне самая модная портниха, затем Джек заплатил этой даме несусветные деньги, чтобы она отложила на время остальных клиенток и сшила полный гардероб для его молодой жены.

Затем он призвал для нее целую армию горничных и лакеев, а двумя днями позже передал через слугу, чтобы Иден выглянула в окно.

Иден, в своем первом законченном платье, вышла на балкон и увидела, что муж машет ей с облучка экстравагантного ландо кремового цвета, которое он только что приобрел на «Таттерсоллз». Самое элегантное дамское ландо, какое только возможно представить: подушки из розового шелка, гирлянды эмалевых цветов по бокам, розовые с золотом спицы. В ландо были впряжены четыре белых коня с розовыми плюмажами.

Иден не знала, что сказать. Подарки ей нравились, но обида не забывалась. Ей казалось, она вела себя как дурочка, – до конца открыла ему свою душу, считая, что он сделал то же самое, но оказалось, Джек ее обманывал. Теперь Иден не могла избавиться от мысли: о чем еще он предпочитает умалчивать?

Она была уверена, что Джек ее любит, иначе бы он на ней не женился, но ведь он богатый и могущественный человек и, скорее всего не принимает ее всерьез, не считает ровней себе. Она для него – фарфоровая кукла, с которой играют, когда есть время. Ведь он так и не объяснил, почему хотел оставить жену в Ирландии. Говорил, что не хочет подвергать ее опасности, но Иден никакой опасности не видела, и ее терзали различные страхи. Может быть, Джек стыдится манер своей жены? Считает, что она может его скомпрометировать?

Проходили дни, оба делали вид, что все в порядке. Джек возил Иден по городу, показал Британский музей, парки, художественные галереи, даже кондитерскую Гюнтера, где они ели мороженое. Но теперь, когда Иден оказалась наконец в Лондоне, ее прежние мечтания как-то померкли.

Джеку казалось, что она отстраняется от него, но сама Иден чувствовала себя растерянной и подавленной. Она боялась открыться мужу так, как делала это в Ирландии, из страха испытать новую боль.

Джек удвоил усилия – он принялся покупать для нее драгоценности. Но блеск бриллиантов лишь настораживал Иден. Неужели он думает, что доверие можно купить?

«Что же делать?» – думал Джек. Бриллианты не помогли. Иден по-прежнему на него обижалась.

Черт возьми, как это некстати! Он не мог позволить себе отвлечься от своей миссии. Однако настроение жены целыми днями не шло у него из головы. Джек отдал бы все на свете, чтобы все у них стало, как прежде, но он был бессилен – Иден чувствовала то, что чувствовала, и виноват в этом только он. Джек снова был одинок; Жена была радом – вежливая, спокойная, далекая, молчаливая.

Сначала он надеялся, что постель поможет залечить обиду, но Иден не позволяла до себя дотронуться. Джек видел: это не игра, она не хочет его наказывать, просто не может вынести его прикосновений.

Наступил апрель. Сезон в Лондоне набирал силу, но Джеку казалось, что он сто лет не видел солнца.

Однажды ночью он принес Иден цветы и отправился на встречу с будущими рекрутами. Это были не солдаты, а банда речных контрабандистов. На всякий случай Джек прихватил с собой Трайерна.

Встреча прошла неплохо, во всяком случае, им не перерезали глотки.

– Не уверен, что Боливар хотел бы получить все это отребье в свою армию, Джек, – полушепотом заметил Трайерн, когда они вышли из таверны в Ист-Энде.

– Я тоже, но иногда из этой публики получаются отличные бойцы.

– К тому же ваша речь была великолепна. Я думаю, их проняло.

Джек действительно нашел нужную интонацию, сумел убедить эту отчаянную публику, что рано или поздно на родине их ждет виселица, а в Венесуэле они смогут начать новую, достойную жизнь.

– Посмотрим, – рассеянно отвечал Джек.

Вернувшись в отель, он застал Иден в прозрачном газовом неглиже. У Джека просто слюнки потекли от этого зрелища.

– Ты потрясающе выглядишь, – пробормотал он.

Иден отвела глаза и указала на маленький столик у двери. Там на серебряном подносе лежало письмо.

– А, их светлости герцог и герцогиня Хоксклифф.

– Должно быть, они получили нашу записку.

Иден и Джек только вчера послали известие о своем приезде в Лондон.

– Что они пишут? – нервно спросила Иден, как только Джек распечатал письмо.

– Нас самым сердечным образом приглашают на семейный обед в Найт-Хаус.

– Потрясающе! – прошептала Иден. – Я в жизни не встречала живого герцога.

– Такой же человек, как и все, – проворчал Джек. – До семи лет не умел завязывать шнурки.

– Правда?

– Точно тебе говорю. А однажды – ему уже было двенадцать – он упал с лошади и плакал, как ребенок.

– Не может быть! – воскликнула Иден, пытаясь сдержать улыбку.

Джек ухмыльнулся и оперся на стену рядом с ее головой, стараясь не пялиться на соски, просвечивающие через гипюр пеньюара.

– Кстати, если это тебя успокоит, жена Роберта Белинда по происхождению не выше тебя. Ее отец тоже был каким-то ученым джентльменом.