Гэлен Фоули - Его дерзкий поцелуй

– Не думаю, что стоит вам говорить. Очень уж вы заинтересовались.

Виктор, не отвечая Коннору, закатал рукава и присел перед своим медицинским чемоданчиком, чтобы обработать след укуса.

– Не хочешь рассказывать – не рассказывай. Мы ведь так мало друг друга знаем, всего лет тринадцать-четырнадцать – в общем, ерунда. Ты единственная любовь моей дочери, а я всего-навсего ее отец.

– Ладно, – согласился Коннор, польщенный тем, что его фантазии признают реальностью, и придвинулся к Виктору. – Я проследил за ним до конторы. Вон там его склад и контора. – Он ткнул в сторону иллюминатора. – Видите?

Виктор прищурился.

– У меня разбиты очки. Я не разберу, что там, – солгал он. – Но я тебе верю на слово.

– И я увидел, что у него на уме, – продолжал Коннор. – Наш лорд Джек затевает очень дурное дело.

– Что затевает? – встревоженно переспросил Виктор.

– Собирает армию для Боливара. В испанском посольстве наверняка этим заинтересуются. В природе все идет своим чередом, Виктор. Когда придет час, они расправятся с ним, а я останусь в стороне.

– А когда придет этот час?

– Очень скоро. Как только я придумаю, как добраться до Иден. Я знаю, она любит меня. Но… она запуталась, как раненая газель. Она будет сопротивляться. Я не могу этого допустить.

– Коннор, ты не можешь причинить вред нашей Иден.

– Конечно, нет. – Коннор сунул руку себе за пазуху и извлек оттуда коробку с образцами растений, которые они собирали в джунглях.

Сердце Виктора заколотилось от страха, когда сумасшедший поднял крышку и стал рассматривать коллекцию крошечных пузырьков с кураре.

– Вот, – удовлетворенно сообщил он сам себе.

Доктор Фарради побледнел, но старался не показать свой ужас.

– Послушай, Коннор. Эти настои смертельно ядовиты.

– Этот – нет. – Коннор вынул маленькую бамбуковую трубку. – Он очень слабый. Я его сам сделал. Он слабый, но очень быстродействующий. Для исследования я усыплял им маленьких птичек и мелких животных. Уколю ей пальчик, и она заснет. – Коннор говорил мечтательно, как лунатик. – А когда проснется, то вернется ко мне. Навсегда.

В день бала погода испортилась, но ничто не могло огорчить Джека, чье сердце было наполнено их с женой маленькой тайной. Он не удивился бы, если бы окружающие догадались.

Сегодня Джек шел, гордо расправив плечи, выпятив грудь и задрав подбородок. Он чувствовал себя победителем, при чем победителем влюбленным. С утра посылали за врачом, который с большой долей уверенности подтвердил деликатное положение Иден.

Он станет отцом. Столько раз он думал и говорил о том, что хочет иметь наследника, и теперь это сбудется. У них будет ребенок! Он и сам не знал, как страстно этого хочет, пока жена не сообщила ему новость. Осенью их будет уже трое! На свет появится его первенец! Джек чувствовал себя птицей, которую выпустили на волю.

Что касается его драгоценной леди Найт, то она хохотала, краснела, ворчала на него, что он ведет себя как наседка с самого мгновения, когда впервые услышал новость. Джеку приходилось напоминать себе, что эта девчонка способна с тридцати ярдов попасть мачете в глаз быку. Казалось, Иден принимает свою беременность с той же легкостью, с какой относилась ко всем сложностям своей жизни.

Сейчас Иден была взволнована перспективой своего первого настоящего бала. Правда, добраться туда оказалось непросто.

Бал должен был состояться в Ричмонде, в величественном особняке, вокруг которого раскинулось несколько акров очаровательного парка. К парадному входу тянулась бесконечная череда освещенных фонарями карет.

Дождь превратил подъездную аллею в сплошную реку грязи. Попоны на лошадях потемнели от влаги. Намокли парики грумов, и белая пудра мутными струйками стекала за воротники форейторов.

Сквозь густые потоки весеннего ливня огромные сияющие окна дома выглядели особенно приветливо.

Пока они медленно продвигались в карете, Джек показал Иден на большой стеклянный купол оранжереи с южной стороны дома и спросил, не желает ли она пристроить такой же в их дербиширском доме.

– Мы пойдем и взглянем на него, – пообещала Иден с сияющими глазами.

Джек все вздыхал и качал головой, посматривая на жену. Иден шлепала его веером по руке и быстро целовала в щеку. Наконец они оказались в доме.

Кругом сновали лакеи с зонтами. Прислуга занималась бесконечными шляпами, накидками, ротондами, плащами. Дамы обменивались взволнованными восклицаниями о погоде и спешили сменить ботиночки на бальные туфельки.

Иден и Джек обменялись слегка раздраженными взглядами. Они так долго ждали в карете, а тут еще одна очередь, на сей раз по грандиозной парадной лестнице к бальному залу. Наверху мажордом с помпой объявлял имя и титул каждой пары и провожал ее к хозяину с хозяйкой.

В прежние времена, думал Джек, он счел бы всю эту процедуру невыносимой, но сейчас, рука об руку со своей красавицей женой, у которой от восторга глаза сияли, как звезды, решил терпеть. Джека всегда немного нервировал момент, когда его имя выкрикивают на весь зал. Впрочем, он по сию пору не знал, что хуже – терпеть, когда все взгляды обращены на вошедшего, или страдать, если твое имя оставили совсем без внимания.

Сейчас Джек понимал, беспокоиться не о чем. На них оглядывались все без исключения, но даже костлявые физиономии величественных гранд-дам, которые десятилетиями правили в свете, смягчались при взгляде на утонченную красоту его молодой жены. Она так изящно приподнимала на дюйм подол платья, так грациозно шла вдоль прохода под руку с мужем!

И вот они в бальном зале. Джек нехотя признал, что весь этот блеск доставляет ему удовольствие. Сотни канделябров заливали пространство золотистым сиянием. Шум разговоров не заглушал очаровательного рондо Моцарта, мелодия которого то и дело перелетала от оркестра к фортепьяно и обратно.

Джек порадовался, что прислушался к советам Мартина и оделся так, как советовал камердинер. Иден засыпала мужа комплиментами, увидев его во фраке с белоснежным пластроном. Двубортный фрак сверкал золочеными пуговицами, а жилет представлял собой верх портновскою искусства. Крахмальный галстук был, по мнению Джека, великоват, раньше носили иначе, но Мартин заявил, что сейчас это «самый шик», и добавил массивную золотую галстучную заколку с крупным бриллиантом.

Джек взял с подноса проходившего мимо лакея два бокала с шампанским, но Иден отказалась от напитка и бросила голодный взгляд в сторону ниши за колоннами, где стояли сладости.

У фонтана с четырьмя серебряными дельфинами, пускающими струи шардоннэ, лакей предлагал гостям засахаренный имбирь, шоколадные шарики, цветные конфетки, повторяющие оттенки нарядов у дам – розовые, голубые, зеленые, белые, лавандовые, желтые.

В садах Англии много чудесных цветов, но нет ни одного краше его маленькой орхидеи.

Джеку показалось, что в ее стройной фигуре уже заметны признаки деликатного положения. Вчера, когда она была обнаженной, он, не зная о беременности, этого не замечал.

Конечно, Иден была самой хорошенькой женщиной в зале. Платье из переливчатого шелка играло оттенками бледно-зеленого и лавандового цветов в зависимости от того, с какой стороны падал на ткань отблеск свечей. Наряд Иден великолепно подчеркивал сливочный оттенок ее нежной кожи, а складки стекали с безупречной фигуры, как таинственный водопад где-нибудь в сердце джунглей.

Волосы цвета корицы были разделены на прямой пробор, короткие локоны обрамляли лицо с обеих сторон, тяжелый узел волос на затылке был украшен темно-красными бутонами роз. Джек не мог отвести от нее глаз. Красота жены трогала и волновала его, но и заставляла задуматься о будущем. Теперь, когда их первенец стал не просто далекой мечтой, Джек мучился очень противоречивыми чувствами.

Как можно отправляться в Южную Америку именно сейчас? Но может ли он отступить? Ведь он дал Боливару слово, и тысячи людей могут погибнуть, если он передумает.

А вдруг что-нибудь задержит его возвращение? Дурная погода? Нападение испанского флота? Тогда Джек опоздает к родам, а такие вещи не всегда проходят гладко.

Он нужен и самой Иден. Вчера ночью она призналась, что после отъезда из Ирландии старалась не любить его так сильно не только из-за ссоры, но и по причине предстоящей разлуки. Эти слова жены отозвались в душе Джека. Он вспомнил, каким был до того мгновения, когда она влетела в его судьбу на стебле какой-то дурацкой лианы. Джек мотался из одного порта в другой, никогда и никого не подпускал близко, намеренно сторонясь окружающих, чтобы защититься от потерь. На собственном опыте он знал, как тяжела такая жизнь, а теперь собирается обречь на это жену.

«Может быть, мне все же остаться? Доверить дело Трайерну?» Доверить такую важную миссию человеку двадцати шести лет от роду? Да это безумие! Тысячи людей погибнут, если он потерпит неудачу. Надежда на освобождение рухнет. Джек нужен жене и будущему ребенку, но разве он может поставить личные интересы выше того дела, которое считает правым?

Джек невольно вспомнил о лорде Артуре. Что бы тот посоветовал? Кстати, где этот старый бродяга? Возможно, «Валианту» потребовалось больше ремонта, чем ожидал дядя.

Джек тряхнул головой, вернулся к действительности и сразу заметил, что их появление на балу произвело заметный эффект.

Ему с улыбкой кивали люди, которых он прежде никогда не видел, – должно быть, их пара выглядела на редкость гармонично, а может быть, его жена вызывала такое всеобщее одобрение, которого сам бы он никогда не сумел возбудить в окружающих.

Иден, так долго лишенная общества, искренне радовалась каждому человеку и как следствие становилась неотразимой. Джеку казалось, он слышит шепот множества прикрытых веерами губ, но в обществе Иден они были ему не страшны. Этим пустоголовым созданиям постоянно нужны новые темы для сплетен. И Бог с ними!

– Дорогая, что ты сотворила с этими людьми? – шепнул он жене. – Наложила на них заклятие? Или бросила в чашу с пуншем какую-нибудь волшебную травку?

– Ты о чем?

– Они улыбаются мне.

– Это легко объяснить. – Иден тихонечко рассмеялась. – Я не только тратила время на пустые визиты. Я вела кампанию. Везде, куда я ездила, я рассказывала, какой ты замечательный.

– Замечательный? – повторил Джек. – Ты пыталась уничтожить мою репутацию?

– Репутацию грозы Вест-Индии? Думаю, да, – ответила Иден и поздоровалась с двумя солидными матронами в тюрбанах и множестве драгоценностей, которых знала по «Садовому клубу».

– Дитя мое, – вскричала одна из них, – у нас чудесные новости!

– Какие же? – Улыбка Иден была ярче тропического солнца.

– Мы говорили о вас с леди Джерси и графиней Ливен. И угадайте, что они ответили? Они согласились!

Тут вмешалась вторая:

– Вас позовут к одной из них для получения приглашения в «Олмак»! Да-да, это так! Вас обоих принимают.

– Они принимают в «Олмак» меня? – с насмешкой в голосе протянул Джек.

– О да, милорд! Не так-то легко было убедить патронессу.

– Но я не… – начал было Джек, но замолчал, когда пальцы Иден предупреждающе впились ему в локоть. Джек покорно улыбнулся. – Благодарю вас, – ответил он своим восторженным собеседницам. – Вы очень добры.

Садовые дамы призвали их к молчанию.

– Вы пока ничего не знаете, изобразите удивление.

– Обязательно, – пообещала Иден. – Правда, Джек?

– Хм-м-м…

– Дорогие леди, очень благодарна вам за поддержку. Я понятия не имела, что вы на моей стороне.

– Ну что вы, дорогая! Нам нужны разумные женщины. Кроме того, ваши советы оказались бесценны. Я абсолютно избавилась от тли на розах. Я так вам обязана!

– О, это придумал мой отец, – скромно отвечала Иден.

– Ах, что там? – Дама в белом бросила взгляд на распорядителя, который наконец объявил первый танец. – Танцы, начинаются танцы!

– Вы составите такую чудесную пару, – улыбаясь, заметила одна из матрон. – Идите же! Новобрачные должны танцевать.

Иден выжидающе посмотрела на мужа:

– Джек?

Джек растерялся:

– Угу, Иден.

Дамы раскланялись и удалились.

Черт возьми! Он забыл про все эти танцы и сейчас смотрел на жену в явном затруднении.

– Дорогая, может быть, в твоем положении не стоит?

– Не говори глупостей, – прошептала Иден. – Мы будем танцевать, а не бежать марафон.

Да… Марафон был бы предпочтительнее, во всяком случае для него.

У каждого человека есть недостатки. Джек Найт не танцевал.

Он приехал на этот чертов бал. Разве мало? Он добросовестно ездил на рауты, карточные вечера, приемы. Он выполнил свой долг. Ужасно, что придется разочаровать жену, особенно сейчас, но он ни слова не говорил о том, что собирается участвовать в этой клоунаде. Он достаточно сделал, чтобы завоевать снисходительность света, и не собирается изображать из себя осла.