Он включает воду, берет ручную насадку и мочит мои волосы. Медленно, он начинает мыть мои волосы, пальцами массируя кожу головы, пока мои глаза практически не закатываются внутрь черепа. Затем он трет мою шею и плечи, пока я не становлюсь подобием кашицы, а мое тело превращается в желе.

К тому времени, как он прислоняет свои губы к моему уху, я забываю, о чем мы вообще разговаривали.

- Значит ли это, что мы собираемся… Что? – спрашивает он. – Мне хочется услышать, как ты говоришь это.

- Это значит, что мы будем трахаться? – шепчу я.

Он снова включает воду и, не торопясь, ополаскивает мои волосы.

- Скажи это еще раз, грязная девочка.

- Трахнуться, - шепчу я. – Ты собираешься трахнуть меня?

- Готова ли ты для меня? – он выключает воду и кладет ручную насадку обратно.

- Более чем готова, - отвечаю я ему. Кажется, моя киска между ног, пульсирует, соглашаясь со мной.

Он рычит мне на ухо, его руки продвигаются от моих плеч к груди, настолько медленно лаская меня, как будто им больше нечего потрогать. Мои соски твердеют в ответ на его прикосновения, и возбуждение струится сквозь меня.

Я слегка стону. Я так скучала по ощущениям его рук на своем теле.

- Твой первый раз… Не должен произойти с кем-то, кто годится тебе в отцы, - говорит он.

Как он может чувствовать вину за то, что трахнет меня после того, как я сама практически бросилась на него?

- Значит, ты хочешь, чтобы кто-то моего возраста научил меня всему?

Он зажимает мои соски между пальцами, посылая небольшую боль с последующим возбуждением сквозь меня. Я издаю низкий стон, когда он грубо говорит мне на ухо.

- Никто, кроме меня, не прикоснется к тебе. Никогда.

- Ты же говорил, что…

Он скользит рукой между моих ног, его пальцы сразу же находят мой клитор, и он сжимает его так же, как он щипал мои соски минуту назад. Я громко кричу, но потом он начинает гладить меня, и я чувствую, что таю.

- Если ты переспишь со мной, ты станешь полностью моей, маленькая девочка, - заявляет он. – Этот клитор будет моим. Поняла?

- Да, сэр, - шепчу я, выгибая бедра, чтобы заставить его прикоснуться ко мне. Я страдаю от того, как сильно желаю его. Я хочу, чтобы его пальцы были внутри меня.

Хочу, чтобы он был внутри меня.

Он недолго дразнит меня, прежде чем засовывает пальцы глубоко в мою киску. Они с легкостью скользят в меня, потому что я настолько влажная для него, что это ощущается даже в воде.

- Эта тугая, мокрая маленькая киска принадлежит мне, - говорит он. – Понятно?

- Да, сэр, - я задыхаюсь, когда он трахает меня пальцами, кончиками гладя прямо то самое местечко внутри меня, которое он, кажется, нашел без какого-либо труда. Его другая рука сжимает мою грудь, он прижимает меня к ванне, а его щека близко к моей. Его пальцы растягивают меня, двигаясь внутрь и наружу, до тех пор пока мое дыхание не становится прерывистым.

- Сэр, - бормочет он. – Почему мне так сильно нравится, когда ты называешь меня так?

- Потому что ты грязный старикашка, - дразню его я.

В ответ он сильно прижимает кончики пальцев к тому местечку внутри меня и гладит там, пока я не начинаю задыхаться.

- Если это твой способ… помучить меня за то, что я болтаю… тогда ты совершенно не отговариваешь меня от того, чтобы быть… болтушкой, если ты понимаешь, о чем я.

Его низкий голос звучит рядом с моим ухом.

- Это мой способ извиниться за то, что я был мудаком.

Я стону громче, когда он гладит меня.

- Продолжай извиняться.

- Моя, - рычит он. – Моя навсегда. Ты поняла?

- Твоя, - шепчу я. Слово переходит в стон, и я повторяю его снова и снова, пока он подводит меня к краю. Мои бедра, кажется, двигаются по собственной воле, когда я трахаю его руку.

После этого больше нет слов. Никто из нас ничего не говорит. Он лишь ласкает меня до тех пор, пока я почти что дохожу до пика, мое дыхание становится рваным, а тело вялым, податливым и готовым на все, чего бы он ни попросил от меня.

Затем он перестает гладить меня, оставляя мою киску пульсировать вокруг своих пальцев.

- Это были мои извинения, - говорит он. – А это твое наказание за то, что ты ходила на вечеринку и вела себя как маленький ребенок.

Он вытягивает пальцы из меня, оставляя мою киску пустой и желающей. Я в разочаровании хнычу, когда он вынимает пробку из ванной.

- Я не вела себя как ребенок, - протестую я.

Он держит пушистое полотенце.

- Вылезай из ванны, хулиганка, - приказывает он, улыбаясь уголком рта.

- Тебе следует быть добрее ко мне, - говорю я ему. – У меня похмелье.

- Ох, я буду очень добр к тебе, - обещает он, заворачивая меня в полотенце и плотно прижимая к себе.

- Очень-очень?

- Очень-очень, - говорит он, подхватывая меня, завернутую в полотенце, на руки. Он несет меня в спальню и укладывает на кровать.

Затем он раздевается передо мной, все это время его глаза сосредоточены на моих. Наблюдение за тем, как он раздевается, должно бы отвлекать меня от ноющей пустоты между ног, но это не так. Это лишь напоминает мне, как сильно я хочу его.

Он потрясающий. Его грудь широкая, а пресс жесткий и выделяющийся из-за его регулярных пробежек.

Я никогда не видела его полностью обнаженным. Все, чем мы занимались до сих пор, было страстным и поспешным, бешеным и скрытным – прямо противоположным тому, что происходит сейчас.

Я резко вздыхаю, когда вижу его полностью раздетым.

Он великолепен.

И он мой.

- Ты точно уверена, маленькая девочка?

Да ты издеваешься?

Я фыркаю от смеха.

- Эм, да.

- Тебе смешно?

- Нет, - я задыхаюсь, когда он пересекает пространство между нами и стягивает мое полотенце, досуха вытирая меня. Он прямо передо мной: голый, с большим и твердым членом. – Совершенно не смешно.

Мои руки поднимаются к нему, и я позволяю себе ладонями пробежаться по его прессу. Я вожу руками по его бедрам и ягодицам.

Он мой. Каждый его дюйм – мой.

С первого взгляда все в нем неправильно. Я осознаю это. Он старше меня. Он мой профессор. Все это – ужасная затея.

Но я хочу его больше жизни.

Мистер Гейб приподнимает меня за талию и толкает обратно на кровать, как будто я легче перышка.

- Я предупреждал тебя, - говорит он, а его голос хриплый. – Я не джентльмен.

Его слова посылают мурашки по рукам и бедрам. Темный взгляд заставляет мои волосы встать дыбом. Мои соски превращаются в твердые маленькие камешки, и все мое тело находится на краю, предвкушая его следующий ход.

- Я не хочу джентльмена.

Он издает низкий гул.

- Я порву тебя, если не буду осторожен, маленькая девочка.

Мой желудок совершает маленькие кульбиты. Его темное обещание делает меня мокрой.

- Я хочу, чтобы меня трахнули, - шепчу я.

Помогите мне небеса, я хочу принадлежать ему.

Я лежу на спине, когда он спускается вниз, и, кладя ладони на внутренние стороны моих бедер, раскрывает их. Он опускает голову и прижимает губы к внутренней стороне одного бедра, а затем другого. Моя спина рефлекторно выгибается в ответ на ощущение его губ на моей коже.

- Каждый твой дюйм станет моим, - бормочет он. – Эти бедра… - его рот проходится между моих ног, и мне кажется, что я могу умереть от этих ощущений. – Эта киска…

- Твои, - стону я.

Губами он обхватает мой клитор.

- Этот клитор... Мой.

- Твой, - шепчу я. Мои руки ложатся на грудь, и я беззастенчиво трогаю себя перед ним, большими пальцами гладя свои соски, пока он лижет меня. Обычно я слишком робкая, чтобы делать что-то подобное, но в данный момент мне плевать.

Я слишком возбуждена, чтобы заботиться об этом.

Он одной рукой удерживает себя надо мной, а другой ласкает меня между ног, снова вставляя в меня пальцы.

- Эта тугая маленькая киска… - говорит он, глядя на меня. – Моя.

- Твоя, - стону я.

- Посмотри на меня, Пьюрити, - приказывает он. – Не смей кончать, пока мой член не окажется внутри тебя. Ты поняла?

- Но я нуждаюсь в этом, - скулю я. Разве он не понимает, насколько я близка к оргазму?

- Ты должна кончить на мой член.

- Но я не могу больше ждать, - протестую я. Мне все равно, что я практически умоляю его. – Прошло столько времени…

Он вынимает пальцы, и я чуть ли не плачу. Он хватает одну из моих рук и поднимает ее над моей головой, прежде чем дотянуться до другой и сделать то же самое. Мои руки прижаты к голове, он кладет одну из своих ладоней на мои руки и парит надо мной, пока его член прижимается к моему входу.

Он так близко ко мне, что если бы я немного приподняла бедра и направила бы свою киску под правильным углом, думаю, он скользнул бы прямо внутрь меня. Я слишком возбуждена, чтобы ждать.

- Прошла уже неделя. Неужели ты так сильно пристрастилась к оргазмам, что одна неделя без моих пальцев или моего рта привела тебя к тому, что ты умоляешь меня заставить тебя кончить?

- Да, - я хнычу.

Мне должно быть стыдно за свою жадность, но этого не происходит. Чревоугодие – это грех, так учил меня думать мой отец. Но мне не кажется, что когда-нибудь я смогу насытиться этим мужчиной.

- Скажи мне, как сильно ты хочешь, чтобы мой член оказался внутри этой тугой маленькой киски, - требует он, протягивая свободную руку между моих ног и направляя свой член к моему входу. Его другая рука прижимается к моим ладоням, и мои пальцы сжимаются в его руке, когда его член толкается в меня.

- Пожалуйста, - шепчу я.

- Скажи мне, Пьюрити, - требует он, вводя кончик члена внутрь меня.

- Пожалуйста, трахни меня, мистер Гейб, - я умоляю. – Трахни меня.

Его губы резко опускаются на мой рот, его язык находит мой, когда он погружается в меня. Вспышка боли ослепляет меня, и я наполовину плачу, наполовину стону ему в рот. Он останавливается там, глубоко внутри меня, но его губы остаются на моих, унимая боль.

Он целует и целует меня, пока я не начинаю задыхаться.

Когда он, наконец, отрывается от моего рта, его глаза пробегаются по мне.

- Ты в порядке? – спрашивает он низким голосом.

Я с трудом могу говорить. Моя киска пульсирует, болит и ноет странной смесью боли и удовольствия. Наполненная им, я пытаюсь приспособиться к нему, но мне кажется, что он порвал меня на две части.

- В порядке, - задыхаюсь я.

- Я стараюсь быть нежным, Пьюрити, - стонет он. – Я действительно стараюсь. Ты чертовски узкая.

- Ты обещал, что не будешь нежным, - я выгибаю свои бедра напротив него, делая акцент на своих словах, и через меня проносится боль, но уже не такая сильная, какой была минуту назад. А после за этим быстро приходит возбуждение, когда мой клитор трется об него.

- Блядь, я не хочу тебя порвать, - грубо говорит он. – Ты просто чертовски узкая.

Обеими руками прижимая мои руки к моей голове, он начинает раскачиваться напротив меня, и я встречаю его крошечными толчками.

Он настолько огромный, что, кажется, будто он проткнет меня насквозь, но уже скоро боль проходит, и остается одно лишь удовольствие, когда я растягиваюсь, чтобы соответствовать ему. Вскоре я стону и выгибаю спину, чтобы поцеловать его, пока он движется внутри меня. Его рот накрывает мой, и я растворяюсь в нем, а мое тело, кажется, плавится под ним.

Его руки на моих плечах, он медленно начинает глубже трахать меня. Мы двигаемся в едином ритме, который кажется мне самым знакомым в мире. Такое чувство, что я была создана, чтобы находиться под ним.

Чувство, что я была создана, чтобы принадлежать ему.

Все это время он бормочет, рассказывая мне, какая мокрая моя киска, насколько я тугая, как сильно я сжимаю его член, будто я была создана специально для него. Тепло медленно заполняет каждый дюйм моего тела, пока я не теряюсь в нем. Я двигаюсь вместе с ним, мои глаза находятся напротив его глаз, и, несмотря на то, как сильно я хочу взорваться, мне хочется, чтобы это никогда не заканчивалось.

Я слышу, как говорю грязные слова; слова, которые я никогда не ожидала произнести своими устами.

- Трахни меня сильнее, - я умоляю. – Трахни свою грязную маленькую девочку.