Сабрина Пейдж - Его девственница

- Ты… Не посмеешь …

О боже, мысль об этом заставляет меня захотеть кончить прямо сейчас.

- Я приказал тебе сделать это, маленькая девочка, и я имел в виду прямо сейчас, - говорит он, его голос суровый. – Мне нужно увести тебя отсюда, пока я не трахнул тебя прямо здесь, посреди танцпола. Так что, если ты не кончишь прямо сейчас, я подхвачу тебя и переброшу через плечо, а потом унесу тебя отсюда с голой задницей у всех на виду. И поверь мне, когда я говорю, что сделаю это; все в этом месте насладятся бесплатным шоу. Я трахну тебя пальцами на своем плече, и…

Боже.

Я ничего не могу с собой поделать. Сочетание грубости в его голосе, его грязных слов и вибрации, проходящей через мою киску, заставляют меня переступить черту. Мой оргазм настигает меня врасплох, и я настолько сильно кончаю, что мне не верится в это.

Мне удается не закричать, но только потому, что я так сильно кусаю губу, что чувствую вкус крови. Каким-то образом мне удается не упасть, но только потому, что Гейб держит меня так крепко напротив себя, что мне кажется, будто его пальцы, оставят синяки на моих бедрах. Все это время, пока я кончаю, он шепчет мне на ухо, называя меня своей грязной, сладкой девочкой.

Прежде чем я успокаиваюсь, он уводит меня из ресторана – его рука лежит на моей узкой спине, так же, как и когда мы входили сюда.

Я веду Пьюрити по коридору к лифту за углом.

Не знаю, каким образом эта девушка сводит меня с ума, но она делает это. Она залезает под мою кожу, и я теряю способность мыслить рационально.

Это совершенно очевидно, потому что то, что произошло в баре, было пиздец, как глупо. Танцевать с ней как парочка озабоченных подростков, которые не могут оторвать друг от друга руки. Вращаясь взад и вперед с ней, покачиваясь под музыку в публичной обстановке.

Это было чертовски глупо.

Конечно, мы в центре небольшого городка в Вермонте. Никто не узнает меня здесь. По крайней мере, надеюсь, что нет.

Но я должен быть предусмотрительнее, чем просто надеяться. Я должен избегать общения с ней на публике, поскольку не могу справиться с собой. Не могу избавиться от желания возбудить ее на публике после того, как она выросла такой застенчивой и смущенной своими собственными желаниями; особенно когда дело доходит до реализации этих желаний на глазах у посторонних людей.

Когда лифт открывается, я толкаю ее внутрь. Она слегка спотыкается, а затем хихикает, пока крутится передо мной, когда мы заходим внутрь.

- Мистер Гейб, - говорит она, кладя руки на мою грудь. – Вы же не собираетесь этого делать, правда?

- Даже не сомневайся.

- Простите! Подождите! – рука проскальзывает между закрывающимися дверями, и человек входит в лифт. Я немедленно хочу убить его за разрушение моих планов.

Пьюрити тихо хихикает, а я прижимаю ее к себе. Когда я опускаю руку под ее юбку и оттягиваю ткань ее трусиков, она сначала хлопает меня по руке, но затем шире расставляет ноги, гарантируя мне легкий доступ к ее промежности. Я просовываю свой палец через крошечную силиконовую петлю, прикрепленную к шарикам, и тяну.

Она издает писк, который заставляет мужчину в лифте повернуться и оглянуться через плечо. Пьюрити прикладывает свою руку ко рту и кашляет.

- Простуда, - объясняет она, снова кашляя.

Я бросаю вагинальные шарики в ее открытый клатч, разблокировываю экран на своем телефоне и включаю вибрацию анальной пробки. Она громко визжит и смотрит на меня, прежде чем разразиться в кашле, чтобы скрыть свою реакцию.

Я убираю свой телефон обратно в карман, залезаю под ее юбку и, отодвигая в сторону ее трусики, и прямо в лифте погружаю два пальца в ее мокрую киску. На этот раз парень не оборачивается, несмотря на хныканье Пьюрити. Он стоит лицом вперед, и я прекрасно понимаю, что он знает, что здесь происходит, потому что как иначе?

Лифт поднимается по этажам вверх, пока я пальцами трахаю Пьюрити. Когда дело доходит до остановки на этаже мужчины, он лишь быстро смотрит на нас перед тем, как выйти из лифта. Его глаза находят мою руку, а его лицо краснеет прямо перед закрывающимися дверями.

Пьюрити задыхается.

- Гейб, этот парень видел, что ты делаешь. И, боже мой, он заметил нас!

Вытягивая из нее пальцы, я нажимаю аварийную кнопку на стене лифта, другой рукой расстегивая брюки.

- Положи руки на стену и выстави свою попку.

- Пробка убивает меня, Гейб. Ты должен выключить ее, - стонет она, кладя ладони на стену.

- Ты хорошо себя чувствуешь?

- Да. Просто это, это слишком… интенсивно, и я собираюсь… кончить.

- Прямо сейчас ты не кончишь, сладкая.

Кладя руки на ее бедра, я тяну ее назад, чтобы вставить свой член глубоко внутрь нее. Без какой-либо прелюдии, без предварительного времени, чтобы приспособить ее к моему ритму, я трахаю ее быстро и жестко, и с каждый новым толчком, толкаю вибрирующую пробку дальше в ее попку.

- Нет… Я не собираюсь… Не собираюсь кончать, - стонет она, но звучит совершенно наоборот. Она так близко, ее ладони скользят по стене, а волосы рассыпаются, когда она откидывает голову назад и стонет.

- Скажи мне, каково это, когда тебя трахают в лифте, где нас могут увидеть? – рычу я, дергая ее за волосы.

- Сильнее, - требует она.

Я тяну сильнее, и она выпускает серию ругательств, которые даже меня заставляют покраснеть, пока она кончает. Когда она достигает высшей точки, она не ждет и не спрашивает разрешения – она принимает свой оргазм, приказывая мне трахать ее сильнее, глубже и быстрее.

Я не могу сдерживаться, когда она так кричит. Не тогда, когда она сжимает меня как тиски, а ее тело требует всего, что есть у меня.

Ее плечи подрагивают, и мне кажется, что она плачет. Мое сердце болит, когда я спрашиваю ее, в порядке ли она, и она смотрит на меня через плечо. Она истерически смеется, а из ее рта не выходит ни звука просто потому, что она заливается смехом.

- Если ты не выключишь вибратор, - задыхается она, - я убью тебя.

Теперь смеюсь я, и, решая помиловать ее, выключаю приложение на своем телефоне. Мы быстро приводим себя в порядок, прежде чем я снова нажму на кнопку лифта, и мы начнем двигаться. Когда двери лифта открываются на нашем этаже, там стоит пожилая пара, ожидая лифт. Женщина смотрит на нас.

- Самое время.

Мы выходим, и Пьюрити начинает снова хихикать, когда двери закрываются. Взяв меня за руку и все еще смеясь, она тянет меня к нашему номеру, неуклюже спотыкаясь. Если кто-нибудь увидит нас, они подумают, что мы пьяны.

В самом деле, возможно, это лучшее объяснение тому, что здесь происходит. Должно быть, я чертовски опьянен похотью и желанием к ней.

Заходя в комнату, проходит всего пару секунд, прежде чем она оказывается на мне. Ее руки обхватывают мою шею, и она тянет свой рот к моему. Мы срываем друг с друга одежду и падаем на кровать в запутанном беспорядке рубашек и конечностей, и я не могу вспомнить, ощущал ли я когда-либо прежде это сумасшедшее желание к кому-нибудь еще.

Обнаженная она лежит подо мной, пробка все еще внутри нее, но больше не вибрирует, ее грудь поднимается и опадает, пока она делает маленькие вдохи. Я не могу объяснить тот факт, что я так быстро снова тверд для нее, за исключением того, что эта девушка сделала что-то со мной, превратив меня в подростка, который не может насытиться ею.

- Я не понимаю, что произошло, - шепчет она. – Это было какое-то безумие.

Зато я понимаю, что произошло.

Пьюрити, наконец-то, отпустила себя.

- Это было безумно, горячо и чертовски потрясающе, - говорю я ей, когда она выгибает бедра, чтобы встретиться со мной.

На этот раз не происходит ничего подобного, что было ранее в лифте – или, черт возьми, в ресторане. На этот раз я похоронен внутри нее, и ничто другое во всем мире не имеет значения. Мы одни в этой комнате, и когда я смотрю ей в глаза, я теряю себя в ней.

Она – то единственное, где я желаю находиться.

На этот раз, я трахаю ее медленно, без какой-либо спешки. Я провожу с ней свое проклятое время и делаю так, как надо.

Она стонет подо мной, тихо и нежно, в такт моим толчкам. Она растекается подо мной, как жидкость.

На этот раз, когда я смотрю ей в глаза, я внезапно осознаю, что она – та самая. Идеально подходящая мне.

И это самая худшая мысль в мире, потому что она самый неподходящий человек, который должен так ощущаться, эта девушка – ошибка. Во всех возможных внешних обстоятельствах. Эта девушка – студентка, дочь Алана, а также она слишком молода и наивна. И слишком хороша.

Она идеальна, думаю я, когда она всхлипывает мое имя, а ее киска пульсируют вокруг меня. Она совершенна, думаю я, когда она кричит и выгибает спину, а я наклоняюсь, чтобы взять ее сосок в рот, и зубами слегка прикусить ее нежную кожу. Она совершенна, решаю я, когда мои глаза смотрят на нее, и я кончаю.

Она абсолютно идеальна, но все это – неправильно.

Мы с Гейбом скрываемся до конца семестра. Это волнует и интригует – знать, что нас могут поймать, но мы не перестаем этого делать. Я почти уверена, что Луна подозревает, что что-то происходит между нами, или мои оправдания про «чтение в библиотеке» действительно очень тонкие, но в любом случае она не расспрашивает про Гейба.

Единственное, что она спрашивает – это счастливая ли я, и я отвечаю ей, что счастлива. Она говорит мне, что это все, что ей требуется знать. В целом, так и есть, я счастлива, даже несмотря на все те сумасшедшие риски, на которые иду. Возможно, именно эти риски и усиливают все, что происходит между мной и Гейбом.

Я тусуюсь в доме Гейба, учась, пока он пишет. Он все еще не делится со мной своей книгой, потому что не знает, как она закончится. Мы отдыхаем в гостиной, разговаривая, и смеемся на кухне, пока пытаемся приготовить блюдо по какому-нибудь рецепту, хотя никто из нас совершенно не умеет готовить.

Мы растворились в этом гребаном счастье. Во множестве ночных марафонов удивительного, потрясающего, умопомрачительного секса, окропленного разговорами о нашей жизни и о том, кем мы хотим быть.

Все не так уж и ясно, когда дело доходит до Гейба. Я не встречалась ни с одним человеком из его жизни – ни с его братом, ни с кем-нибудь из друзей. И даже не знаю, есть ли у него вообще друзья. Скрываться от посторонних – очень волнующе, но мне интересно, означает ли это, что нас связывает лишь секс и ничего более.

Лично для меня это что-то большее, но, возможно, это и есть то, что значит секс для других людей. Возможно, секс лишает вас здравомыслия, запутывает, и мешает эмоции, заставляя вас думать, что между вами и другим человеком что-то происходит, когда на самом деле в ваших отношениях нет ничего существенного.

Интересно, нормально ли для секса быть катализатором, который способен изменить человека. Или, может быть, это Гейб изменил меня.

Ныне я другой человек, совершенно не та, кем я была, когда поступала в колледж, полностью потрясенная и ошеломленная перспективой проживать где-либо за пределами Саус Холлоу. Мне кажется, что всего лишь за один семестр я стала старше примерно лет на десять.

Единственное, чего я не сделала – это не рассказала обо всем своему отцу. Я сама не понимаю, каким образом я развилась в других областях своей жизни, потому что когда дело доходит до того, чтобы поговорить с моим отцом о том, что я больше не собираюсь подчиняться его воле, я не могу вымолвить и слова. До рождественских каникул остается всего несколько дней, и он приедет сюда, чтобы забрать меня в Саус Холлоу, вероятно, потому, что он чувствует, что если это будет зависеть от меня, я вообще не поеду в Саус Холлоу на эти каникулы.

***

- Сегодня последний день занятий, мисс Тейлор, - Гейб захлопывает дверь своего кабинета, и его губы немедленно находят мои, пока мы, спотыкаясь, продвигаемся через весь кабинет и расстегиваем пуговицы на одежде друг друга. Когда мы врезаемся в его стол, я начинаю хихикать.

- Я распрощалась со всем с этого семестра, - шепчу я. – Больше никаких экзаменов, никаких эссе.

- Больше никакого профессора, - бормочет он на ухо мне.