Люси Доусон - Его другая любовь

Я не обернулась и ничего не ответила. Продолжала бежать, а она все что-то кричала. Мне было плевать. Однако в голове возникла картина: я спокойно лезу в свою сумку, вытаскиваю пистолет, оборачиваюсь, стреляю ей в голову и иду дальше.

Примерно такие же чувства вызывала у меня Лиз. Я хотела ее уничтожить.

Пришлось принять как данность: наши с Питом отношения разладились, и он попал под чье-то влияние. Но ничего, я все исправлю. И Лиз уйдет. Все очень просто. Я не хочу его потерять. Не могу. Мне это совершенно ясно.

Я найду Лиз и избавлюсь от нее.

Через час, в поезде, я заметила, что эта поездка отличается от моей обычной утренней дороги в город. Есть свободные места, меньше людей в деловых костюмах. Кто-то ест сэндвич, пассажиры читают журналы, а не газеты. На остановке Кэнери-Уорф мелькнула мысль: не зашел ли сейчас в один из этих высоких домов Спэнк Ми — уговаривать крупную компанию сделать инвестицию в неинтересное для них предприятие. Может, и так. На дне сумки я отыскала мобильник и послала Лотти сообщение: написала, что больна и на работу не приду.

Ее CMC появилось незамедлительно: «Бедняжка, что с тобой?»

«Грипп, что же еще?» — такой ответ обычно охватывает массу симптомов.

«Пей побольше воды, постарайся согреться. Позвони мне, если станет скучно и захочется поболтать. Я тут без тебя с ума сойду. Поскорее выздоравливай».

Мне стало стыдно, и я написала, что вряд ли позвоню, потому что плохо себя чувствую. Новая ложь. Но Лотти тотчас обо всем догадается, стоит мне с ней заговорить!

Голова слегка кружилась, но, взглянув на свое отражение в стеклянных дверях, я почувствовала прилив решимости. Нервно вздохнула, вскинула голову и вышла из дверей, как только они открылись.

Влилась на улице в поток людей и пошла к театру. К театру Лиз. Если быть точной, к театру Эндрю Ллойда Узббера[14] или Кэмерона Макинтоша[15]. Я решительно шагала по оживленной улице, а мое сердце учащенно билось. Столкнулась с двумя прохожими, прошла, не останавливаясь, мимо человека, пытавшегося уговорить меня пожертвовать на благотворительность.

Прибавив скорость, я завернула за угол. Осталось недалеко. Почувствовала, что задыхаюсь. Что я скажу? Не драться же с ней? Боже, я никого в жизни не била! Знаю ли я, что делать? И тут я вообразила себе ее уверенное, улыбающееся личико и скривила рот. Ладно, пойму, что делать. Решу по ходу дела. Тем не менее, меня мутило, и на лбу выступила испарина. Да и спина повлажнела.

«Не сдавайся! У тебя все получится. Представь, что Пит от тебя уходит. Этого ты хочешь? Хочешь, чтобы он остался с ней?»

— Нет! — выкрикнула я громко, и на меня с недоумением посмотрел какой-то строитель. Он пил кофе, привалившись спиной к стремянке.

«Не обращай внимания. Ни на кого не обращай внимания. Просто найди ее».

Я прошла по маленькой улочке, пропахшей мочой, перешагнула через банку с недопитым пивом, опять завернула за угол… Сердце так и бухало: я увидела перед собой здание театра. Не останавливаясь, дошла до двери, взялась за ручку дрожащей рукой. Мне все равно, далее если кто-нибудь услышит то, что я ей скажу. Я готова кричать, что она трахается с чужими парнями, тут уж не до церемоний…

Но дверь оказалась заперта.

Разочарование нахлынуло волной, сердце подскочило к горлу, стало трудно дышать. Ничего, не сдамся. Я сжала зубы и посмотрела сквозь стекло в фойе. Она должна быть там… но внутри было темно. Я разглядела только человека с «Гувером»[16], расхаживающего по вестибюлю. Постучала. Уборщик наконец поднял голову, без улыбки взглянул на меня и жестом показал, что надо обогнуть дом и войти с заднего входа.

Я пошла туда. Решительности поубавилось. Увидела маленькую, узкую улицу, переполненный мусорный контейнер. На двери здания надпись: «Служебный вход».

Дверь заперта. Звонка нет. Никто не откликнулся, когда я нерешительно постучала. Не зная, что делать, стала дожидаться на другой стороне улочки. Никто не входил в здание и не выходил оттуда.

Я уже начала спрашивать себя, какого черта я здесь делаю, как вдруг дверь отворилась. Вышел маленький темноволосый мрачный мужчина.

— Подержите дверь, пожалуйста, — прозвучал чей-то дрожащий голос.

И этот голосок принадлежал мне. Мужчина окинул меня взглядом с головы до ног, словно прикидывал, стоит ли помогать мне. Я быстро перебежала через дорогу.

Как только вошла, тяжелые металлические засовы захлопнулись позади меня, и я оказалась в длинном и широком коридоре. Помещение было залито резким светом, пол напоминал больничный. Никакого театрального бархата я не заметила. На одной стене висела доска объявлений, в дальнем конце коридора виднелась какая-то дверь. Я двинулась туда, цокая каблуками, как вдруг меня кто-то окликнул:

— Прошу прощения, мисс. Вам надо отметиться. Вы к кому пришли?

Я обернулась и только тогда разглядела маленькую кабину. Через стекло на меня смотрело старое унылое лицо с отвисшими брылами, как у мультяшного пса, заместителя шерифа. Это был огромный мужчина в короткой рубашке. Он не смог заправить ее в брюки, и над ремнем виднелась полоска бледного тела. Просто не представляю, как он втиснулся в такое узкое пространство. Может, он сидит здесь долгие годы? За его спиной висела доска с ключами. На столе стоял телефон и лежала большая тетрадь.

— Ваше имя? — прохрипел он, берясь за ручку.

Я почувствовала легкую панику.

— Лотти Майер, — ответила я наконец. «Извини, Лотти».

— Кого навещаете? Марк на месте. Вы к нему?

— Нет. — На этот раз я не солгала. — Я… работаю и журнале. Редакция заинтересовалась вашим шоу, и я хочу взять интервью.

Он иронически фыркнул.

— Вы знаете, сколько времени идет это шоу?

Я молчала, и он вздохнул.

— Ну ладно. Подождите, я выясню, на месте ли менеджер компании. Она скажет вам, с кем можно поговорить.

Мужчина потянулся к телефону, и сердце мое снова забилось.

«Черт! Что теперь? Что еще за менеджер компании? Звучит серьезно. Что мне делать?»

Дверь снова хлопнула, заставив меня подпрыгнуть. Я обернулась и увидела разносчика. Тот смотрел поверх моей головы, словно меня и не было. Он сердито сказал что-то старику насчет грузовика, загородившего дорогу. Старик оставил телефон, и вспыхнула перепалка: они принялись выяснять, кто за это отвечает. Я попятилась в нерешительности, не зная, подождать мне или бежать, когда дверь снова откроется. Вошел долговязый парень с виолончелью на спине. Освобождая проход, я прижалась к доске с объявлениями. Старик продолжал спорить. Я зацепилась волосами за штифт на доске. Повернулась, чтобы освободиться.

Пока распутывала волосы, выдернула штифт, и объявления каскадом повалились на пол. Их оказалось в избытке: приглашение на день рождения Шерон. «Тони и Тим 19-го, в 8 часов вечера, дают концерт в Уимблдоне». Предупреждение менеджера компании: он напомнил, что его шоу основано на теме «длинные мужские волосы», и короткую стрижку он будет считать нарушением контракта. Афиша «Ночь тысячи голосов» в Хаммерсмите[17]. Объявление о вакансии бухгалтера, специалиста в налоговом деле для работы в театре. Еще объявление: «Продаются партитуры следующих произведений: „Король-Олень“, „Гриз“, „Мужской стриптиз“, „Билли Элиот“», «Ищем девушку для совместного проживания в квартире. Большое помещение из двух комнат, солнечное, недалеко от метро. Передайте друзьям! Спросить Лиззи или Дебс…»

«О господи! Это она. Она! Один из двух телефонных номеров точно ее!»

Я быстро сунула объявление в карман. Старик и разносчик все еще не угомонились. Я выждала минутку и незаметно выскочила на улицу.

Достала объявление и уставилась на него, словно в моей руке оказался секрет вечной молодости, взяла мобильник, не отрывая глаз от цифр, набрала второй номер.

Сразу попала на автоответчик. Ответил звонкий голос:

— Вы позвонили Дебс. В данный момент не могу ответить на ваш звонок, но вы знаете, что делать. Чао!

Раздались короткие гудки, и я быстро выключила телефон.

«Чао? Кто эти люди?»

Спустя полчаса, за кофе, я сделала еще попытку. После гудка снова включается автоответчик: «Вы позвонили Дебс. В данный момент не могу ответить на ваш звонок…»

«Да откуда я знаю, что делать?»

Прошло десять минут. Еще раз набрала номер. Па этот раз мне ответил заспанный голос.

— Алло, — выговорила я, заикаясь. — Это Дебс?

— Да, — тоскливо ответил голос— А вы кто?

Сама не знаю, что заставило меня сказать это.

Во всяком случае, ничего подобного я не планировала, однако неожиданно и очень уверенно произнесла:

— Я звоню насчет квартиры.

— Ой, здорово! — В голосе зазвучали радостные потки. — Как вас зовут? Вы видели объявление?

— Вроде того… Я подруга Марка, — заявила я и осторожно добавила: — Лотти.

Наступила пауза, очевидно, Дебс рылась в кладовой своей памяти.

— О господи! Марк Баннерс! Прекрасно! Лотти… кажется, мы встречались у Тайлера?

— Да? — спрашиваю я неуверенно.

«Если думаешь, что встречались, значит, так оно и есть. Чудная девушка».

— Ну как же здорово! Что ж, квартира пока не сдана, Лотс.

Уже Лотс? Мы и двух слов друг другу не сказали.

— Приходите, посмотрите. Мария только что выехала.

— Может, я сегодня приду? — спрашиваю я весело.

Мой язык как будто сам выбирает слова, без моего ведома. Если б я была актрисой, он заключил бы собственный контракт. Что ж, сообщи адрес Дебс, снова делает паузу.

— Хорошо. Сегодня я буду дома до четырех, а потом ухожу.

Я пообещала, что приду до четырех, она дала мне адрес, а я — фальшивый телефон, по которому она позвонит мне, если будут какие-то проблемы. Все оказалось очень просто. Теперь я знаю, где живет эта стерва.

Через час я была в другом кафе. Смотрела на дом, и нижнем этаже которого размещался магазин, торгующий уцененной фаянсовой посудой. Как раз над ним и снимали квартиру Лиззи и Дебс. Я сидела на высоком стуле у барной стойки и страшно нервничала. Даже немного дрожала (хотя, возможно, причиной тому был избыток кофе).

Вот где она живет и где, возможно, Пит занимался с ней любовью. Может, она и сейчас здесь. Через минуту я пойду туда и увижу ее… но что я скажу? Как она отреагирует?

Я заказала кофе, но чашка так и стыла нетронутая. Не могу отвести глаз от ее этажа. Он выглядит таким заурядным. Не думала, что гламурная женщина может жить в столь затрапезном доме. Я понимала, что это всего лишь место, где живет Лиз, но ужасная реальность навалилась на меня всей тяжестью, и по щекам снова побежали слезы.

«Как он мог? Как посмел?»

Хозяин кафе поглядывал на меня с подозрением, но благоразумно не вмешивался: пусть эта странная девица, полчаса не спускающая глаз с посудного магазина, вволю поплачет.

Все казалось таким обычным, дешевым. А чего я ожидала? Чего-то сексуального и роскошного? Сама не знаю.

Хуже всего то, что я на самом деле собралась пойти и постучать в ее дверь. Может, она сама выйдет, а я ее ударю. Какой кошмар! Мне вдруг страшно захотелось позвонить маме. Милой, почти нормальной маме, сидящей дома в нашей кухне. Хотела бы я сейчас там оказаться. Хорошо бы, если б мама была там! Я поспешно рылась в сумке — искала телефон. Мне не важно, что мама сейчас на корабле, на другом конце света. Мне нужно услышать ее голос. Хочется рассказать ей все… но вдруг я почувствовала, что телефон завибрировал. Кто-то мне звонит. Когда нашарила аппарат, увидела на экране незнакомый номер. Сразу позабыла, что собиралась позвонить маме. Кто это? Дебс? Спустя несколько секунд увидела CMC: «Это я! Купил новый мобильник, сменил номер. Сохрани его. П.».

Пит. Я послушно внесла номер в память. Смотрела на его имя на экране и старалась взять себя в руки. Откинула с лица прядь волос, утерла глаза тыльной стороной ладони и подняла голову.

То, что я увидела в окно, заставило меня прижать ко рту руку, чтобы удержаться от громкого восклицания.

Возле окна стояла Лиз. Она смотрела на экран своего мобильника и улыбалась. Расстояние между нами не превышало трех футов. На ней было длинное красное пальто и шляпа с широкими мягкими полями в стиле, вернувшемся к нам из шестидесятых годов. На ком-то другом, возможно, этот наряд выглядел бы нелепо, а на ней он был и модным, и немного девчоночьим. Самое главное, однако, что на плече у нее висела такая же, как у меня, сумка «Малберри». Один в один.

Шок был так силен, что я не в силах была выскочить на улицу и схватить ее за волосы. Сидела, как в трансе, смотрела на нее и никак не могла понять, как получилось, что у нас одинаковые сумки. Как получилось, что при такой сумке она живет в столь непривлекательном районе над магазином, торгующим уцененным фаянсом… Неужели она в состоянии истратить на сумку свыше семисот фунтов?