Когда ее язык отозвался на этот чувственный вызов и стал исследовать его рот с тем же самозабвением, Эш обвил Кларинду руками и прижал к своему телу так крепко, что, казалось, они превратились в одно целое.

Кларинда обрадовалась этой поддержке, потому что колени могли предать ее в любую секунду, когда Эш склонил голову и прикоснулся своими теплыми влажными губами к ее горлу, нащупав пульс, бившийся с каждым мгновением все быстрее. Как самый примитивный, дикарский барабан, он бился для него, только для него, отвечая на каждую бархатную ласку. Кларинда прильнула к нему крепче, когда его губы запечатали нежные лепестки ее рта, а затем слегка прикусил и их, демонстрируя свою власть над ней.

Кларинда повернула голову в поисках других мест, которые она могла бы испробовать на вкус. Ее губы жадно пробежали по сильной линии его подбородка, и даже грубоватая щетина не остановила их нежных прикосновений. Кларинда рванула в стороны полы его рубашки. Ее губы осыпали мелкими поцелуями его грудь, ее язык прогулялся по курчавой поросли, наслаждаясь солоноватым мускусным привкусом его кожи.

Сжав ягодицы Кларинды обеими ладонями, Эш приподнял ее и прижал к себе так крепко, что она ощутила всю мощь его плоти, впечатавшейся в ее мягкий живот. Кларинда тихонько вскрикнула, ведь она успела позабыть ее силу и внушительные размеры.

Тихая усмешка Эша наполнила ее слух.

— Не стоит притворяться, будто все это производит на тебя большое впечатление, дорогая, — прошептал он. — Не ты ли говорила Поппи, что я нарочно распускаю слухи о своих изысканиях для того, чтобы компенсировать скромный размер…

На этот раз Кларинда заставила его замолчать с помощью двух своих пальцев.

— Я солгала, — прошептала она.

Эш не сводил с нее своих янтарных глаз, в которых появилось осторожное выражение, когда вторая ее рука, скользя кругами, стала продвигаться от его груди к мускулистой равнине его живота. Кончики ее пальцев опускались все ниже и наконец дотронулись до его плоти, рвавшейся наружу из-под натянутой кожи оленьих бриджей.

Эш откинул голову назад, из его горла вырвался прерывистый стон.

— Уж не знаю, какой эликсир ты выпила на этот раз, — процедил он сквозь стиснутые зубы, — но хотелось бы верить, что ты влила в себя целый бочонок этого зелья.

Лаская каждый пульсирующий дюйм и наблюдая за тем, как напрягаются и заливаются огненной краской черты его лица, Кларинда и сама все больше чувствовала опьянение особого рода. Опьянение желанием. Опьянение собственной силой. Опьянение страстью.

Эш бережно взвесил в ладони ее налитые груди. Когда его пальцы принялись катать, покручивать и слегка сжимать отвердевший сосок, проглядывавший сквозь тонкую ткань платья, Кларинде показалось, будто кровь вскипела в ее жилах, угрожая спалить на месте все ее существо.

А потом его руки оказались у нее на плечах. Эш ловко стянул с них платье, и оно с легким шуршанием упало на песок позади нее. Под платьем на Кларинде оказалось лишь несколько слоев прозрачного шелкового белья, в котором она должна была лечь в постель Фарука.

— Господи, женщина, — пробормотал Эш, положив ладонь на затылок Кларинды и бережно укладывая ее на платье, — ты и представить себе не можешь, что бы я сделал с тобой, если бы мы лежали на нормальной кровати.

Когда его губы снова накрыли ее рот, Кларинда могла думать только о том, что не может быть более подходящего места для любви, чем зыбучий песок возле нежно журчащего водоема под пологом в виде небосвода, усыпанного сияющими звездами.

Все еще впиваясь в ее губы жадным поцелуем, Эш опустился на Кларинду всем своим весом и осторожно вставил колено между ее бедер. Запустив руки в шелк его волос, Кларинда принялась тереться своим лоном о его колено, чтобы избавиться от сладкой, томительной боли, которая волнами расходилась по ее животу, наполняя ее теплом и блаженством.

Когда спустя несколько минут этой изысканной пытки Эш откатился в сторону, Кларинда протестующе застонала, обвиняя его в жестокости. Открыв глаза, чтобы бросить на него сердитый взгляд, она увидела, что Эш лежит рядом на боку, подперев голову рукой.

— Ты понимаешь, что я никогда не видел тебя полностью обнаженной? — спросил он. — Разве только во сне…

Кларинда нахмурилась, вспоминая то утро на лугу. Они оба были так молоды, так возбуждены, так переживали из-за того, что случилось до этого, что едва могли сдерживаться. Она помнила, как руки Эша нетерпеливо стаскивали с нее ночную рубашку, помнила, как ее собственные дрожащие руки неумело возились с завязками на его штанах, пока он не перехватил обе ее руки одной своей и не справился с этой задачей сам. Кларинда так глубоко погрузилась в эти воспоминания, что ей понадобилось несколько мгновений для того, чтобы осознать смысл всех слов Эша.

А когда это у нее получилось, на ее губах появилась довольная улыбка.

— Ты правда видел меня во сне? — спросила она.

— Каждую ночь, — серьезно кивнул он. — Каждую ночь без исключения.

— И я почти во всех снах была обнаженной?

Он кивнул.

— Кроме тех, когда на тебе не было ничего, лишь кружевные подвязки, шелковые чулки и красные бархатные туфельки на высоких каблучках с бриллиантовыми пряжками, — признался Эш. — Они у меня были самыми любимыми.

— И ты мне тоже снился, — призналась Кларинда, опуская глаза.

— Надеюсь, на мне не было подвязок, чулок и красных бархатных туфель на высоких каблуках?

— Нет, разумеется, — ответила она. — Хотя иногда ты был в наручниках. Иногда даже с петлей на шее.

— Ты маленькая мстительная распутница! — вскричал Эш. Кларинда, заглянув в его прищуренные глаза, почувствовала, как по ее спине снова пробежала дрожь. — Тебе не кажется, что настало время воплотить наши мечты в реальность?

Кларинда медленно кивнула, позволив Эшу бережно, слой за слоем снять с нее все нижнее белье, пока он не увидел в лунном свете ее тело. Она была такой уязвимой.

Кларинда едва сдержала желание прикрыть наготу руками, когда его тяжелый взгляд медленно прошелся по ее телу, задержавшись на налитых грудях с острыми розовыми пиками сосков, на изящном изгибе ее талии, на серебристом гнездышке ее волос, примостившемся на стыке бледных бедер, и наконец вернулся к ее лицу.

— Святой Господь, Кларинда! — хрипло прошептал Эш. — Ты почти заставила меня пожалеть о том, что я не султан. Я бы отнес тебя в свои покои и держал в гареме под замком, подальше от глаз всех мужчин. Но я бы не был так милостив, как Фарук. Я бы приковал тебя к своей кровати и держал бы там постоянно, чтобы у меня была возможность приходить к тебе в любое время дня и ночи и ласкать до тех пор, пока тебя не оставили бы мысли о бегстве.

Кларинда судорожно вздохнула: ей прежде и в голову не приходило, что подобные мрачные фантазии могут так сильно воздействовать на нее.

Эш опять опустил глаза.

— А это правда, что женщины в гареме научили тебя, до каких именно мест надо дотрагиваться, чтобы доставить себе наибольшее наслаждение? — спросил он.

— Правда, — осторожно кивнула Кларинда.

— И какие же это места?

Кларинда укоризненно посмотрела на него, смущенная тем, что Эш все еще заставляет ее краснеть после всего, что она пережила, всего, что они вместе сделали.

— Ты и так отлично знаешь эти места, — сказала она.

Его губы растянулись в медленной лукавой улыбке.

— Покажи мне, — попросил Эш.

Им обоим было ясно, что она не сможет сдержаться и отказать ему в столь откровенной просьбе. Бросив на него вызывающий взгляд, Кларинда провела рукой вниз по животу до светлых кудряшек между ногами. Когда ее средний палец утонул в этих кудряшках, улыбка на лице Эша погасла, оно стало напряженным и таким же угрожающим, какими бывают лица у пустынных убийц.

Его рука молниеносно взлетела в воздух, и он схватил ее за запястье — так же, как сделал это однажды ночью в гареме.

— Леди ни к чему самой развлекать себя, когда рядом есть джентльмен, который так и рвется помочь ей в этом, — проговорил он.

— Но вы, сэр, — отозвалась Кларинда и, слегка приподнявшись, запечатлела поцелуй на соблазнительном кусочке кожи у него за ухом, — вовсе не джентльмен.

На щеке Эша появилась знакомая ей дьявольская ямочка.

— И я заставлю тебя радоваться этому еще до окончания этой ночи, — заявил он. — Вот увидишь, заставлю.

Словно в доказательство этому самоуверенному заявлению, Эш с готовностью сам запустил пальцы в серебристые кудряшки, прикрывавшие ее лоно. Именно это ему так хотелось сделать в ту ночь в гареме, когда Кларинда находилась под воздействием эликсира. Он погладил тугой пульсирующий бутон, отчего по ее телу пробежала дрожь восторга.

Уже знакомая с темной и удивительной властью его рук, Кларинда была шокирована, поняв, что сейчас, когда она не находится под действием эликсира и в состоянии реально оценивать происходящее, они доставляют ей больше удовольствия, чем когда ее опоили афродизиаком. Впрочем, если он продолжит ласкать ее также, способность реально оценивать вообще что-либо будет утрачена. Скорее всего она просто умрет от желания.

Бедра Кларинды распахнулись, когда его палец проник дальше, чтобы разделить шелковистые лепестки, расположенные позади бутона. Она почувствовала, что начинает распускаться, как один из экзотических цветов в садах Фарука, а ее тело так и манит Эша, и этому соблазну он противиться не в состоянии. Кларинда тихонько ахнула, когда его палец проник в ее лоно и слегка надавил на него.

Как же давно она этого ждала. Как давно…

Когда к первому пальцу добавился второй, Кларинда могла только извиваться и постанывать от наслаждения. Но когда к двум его пальцам присоединился третий, она вцепилась зубами в широкое плечо Эша, чтобы сдержать громкий стон. Воспользовавшись этим, Эш протолкнул три пальца еще глубже, а его мозолистый большой палец стал катать тугой бутон ее страсти. Беспомощной Кларинде оставалось только лежать и выгибаться от ласк Эша, становясь рабыней его умелых прикосновений.

Она так глубоко окунулась в экстаз, что сразу и не заметила, как Эш опустил голову и начал осыпать поцелуями ее живот.

— Что ты делаешь? — задыхаясь, спросила она, когда его язык коснулся маленькой ямочки над ее пупком.

Подняв голову, он заглянул ей прямо в глаза.

— Я понял, что ты прошла курс обучения у наложниц Фарука, — хрипло проговорил он, — но и я тоже научился кое-чему с тех пор, как мы с тобой были вместе. — От его откровенной улыбки по ее телу пробежала дрожь.

После всего, чему ее научили в гареме, Кларинда была готова поклясться в том, что ее уже ничем не удивишь. Но когда Эш обхватил ее бедра своими большими теплыми руками и сжал их так, чтобы она не смогла свести бедра вместе, если бы захотела, Кларинда почувствовала, как ее бьет дрожь от его прикосновений. Эш собирался делать то же, что делал мужчина с черноглазой красоткой на фреске в гареме. Он хотел прикоснуться к ней языком.

Не успела Кларинда вскрикнуть от удивления, как язык Эша проник в ее лоно. Она кричала и изгибалась дугой на платье, едва не доходя до вершины экстаза. Последние девять лет своей жизни она строила стены вокруг своего сердца, чтобы защититься от него, однако не могла спастись от нежных ласк, которые его язык дарил сердцевине ее женской плоти.

Пустыня и звезды исчезли из ее поля зрения в одно мгновение. Весь мир Кларинды теперь ограничивался губами Эша и тем наслаждением, которые они ей дарили. Теперь-то она понимала, почему на лице у женщины на фреске застыло такое блаженное выражение. Понимала, почему ее рот приоткрылся, глаза застыли, а бедра широко раскрылись, чтобы пропустить к своему лону любовника, дарившего ей божественные, пусть и запретные ласки.

А потом ее мысли исчезли, когда язык Эша пробежал по ее пульсирующей плоти, а в глубь ее существа вновь проникли его пальцы. Кларинде показалось, будто внутри что-то взорвалось, и этот блаженный взрыв сотряс все тело. Она несколько раз исступленно выкрикнула его имя, чувствуя, как тает от удовольствия.

Воспользовавшись этим, Эш быстро сорвал с себя бриджи и проник своим восставшим естеством в ее мягкое, скользкое нутро. Кларинда задрожала и выгнулась дугой, невольно пропуская его глубже. Его плоть с такой уверенностью ворвалась в нее, что у Кларинды не осталось ни сомнений, ни страха, ни сожалений.

Эш ненадолго замер. Возможно, Кларинда и воспротивилась бы этому, но он так глубоко вошел в нее, что она чувствовала каждый стук собственного сердца в том месте, где их тела соприкасались.

Опершись на руки, Эш опустил на нее глаза. Судя по его искаженному лицу, он был готов вот-вот потерять над собой контроль.

— Когда Макс меня разыскал, я стоял перед расстрельной командой, — сказал он. — Но если бы я в тот день все-таки погиб, то все равно бы вернулся, и тогда мой призрак преследовал бы тебя.