Когда Лавр вернулся домой, я просто за ужином рассказала о том, что неожиданно познакомилась с его матерью. Сказала, что она искала его, но судя по всему, так и не нашла. Лавр как-то странно на меня посмотрел, словно ожидал совершенно другой реакции, но ничего не ответил на это. После отпуска наша жизнь вернулась в прежнее русло.

Конечно, некоторое время я напряженно ожидала, что Лавр заговорит о своей матери, но ничего подобного не произошло. Может быть, они просто еще не встретились? А, может, и встретились, только слова Лидии Евгеньевны никак не повлияли на Лавра. Через пару дней я случайно услышала, как он разговаривал со своей матерью по телефону в кабинете. Обычный разговор, ничего особенного. От сердца окончательно отлегло.

Как-то поздно вечером мы лежали в кровати после секса. Я, заключенная в сильные и тёплые объятия Лавра, лежала у него на груди, слушая размеренный стук его сердца. Как же я его обожала! Я обожала каждую клеточку этого тела, каждую родинку, каждый волосок. Обожала поцелуи Лавра, обожала его улыбку и любила его голос. Мне хотелось еще, и я уже всерьез задумалась над тем, чтобы поудобней взобраться на своего мужчину и ощутить то неповторимое чувство полноты и наслаждения, которым была окутана буквально несколько минут назад. Но большие сильные ладони намеренно не позволили мне сдвинуться с места.

— На выходных моя мать приглашает нас к себе в гости, — заявил Лавр.

Если бы я не была прижата к этому горячему сексуальному телу, то непременно вскочила и уставилась на Лавра ошарашенным взглядом. С чего бы это вдруг Лидия Евгеньевна решила пригласить нас в гости? Из глубин сознания начала подниматься уже подзабытая тревога.

— По какому поводу? — как бы невзначай спросила я.

— У нее день рождения. Будут только самые близкие.

Меня передёрнуло от этих слов, потому что ни я, ни Яна уж точно не были и не будем самыми близкими людьми для этой женщины. Конечно, мне бы очень хотелось подружиться с матерью Лавра. Подружиться не ради того, чтобы заработать себе какие-то дополнительные баллы, а просто так. Но это уже попросту невозможно.

— Что-то не так? — настороженно спросил меня Лавр.

Я аккуратно высвободилась из его рук и села, притянув колени к груди. Похоже, что утаить всей правды не получиться, а нагло врать Лавру, глядя ему прямо в глаза, я категорически не хотела.

— Мне кажется, что твоя мать не очень горит желанием сближаться со мной, — осторожно ответила я.

— У меня с ней уже состоялся разговор на эту тему, — совершенно спокойно произнес Лавр, подложив одну руку себе под голову.

— Какой такой разговор? — тревога внутри меня стянулась в жгут.

— Она недавно приезжала ко мне в офис. Моя мать довольно прямолинейный человек и к тому же обладает очень тяжелым характером. Ее визит в наш дом стал для меня неожиданностью, ровно, как и то, что ты спокойно рассказала о вашей незапланированной встрече. Я прекрасно знаю свою мать и знаю, какой она умеет быть. Но я бы очень хотел тебя познакомить со своей сестрой и показать дом, в котором вырос.

Я совсем не ожидала от Лавра подобных слов. Он говорил спокойно и уверенно. Моя тревога теперь свернулась калачиком и скрылась где-то во тьме, решив, что сейчас здесь для нее нет места.

— Я не хотела тебя огорчать, — признаюсь и уже по привычке прячу свое смущенное лицо на груди у Лавра. Он меня обнимает и целует в макушку.

— Всё было плохо, верно?

— Ты насчет встречи?

— Да.

— Твоя мама… она умеет быть угрожающей, — тщательно подбирая каждое слово, отвечаю.

— Она всегда была такой. Просто не обращай внимания. Я давно не маленький мальчик и научился самостоятельно принимать решения. Мама ревнует. Боится, что кто-то отнимет меня у нее.

— Я не хочу тебя отнимать у матери, — поспешно заявляю.

— Знаю. Не волнуйся. Я буду рядом. Так что, ты согласна поехать?

— Думаю, я справлюсь, — смело отвечаю.

Лавр улыбается и крепко обнимает. Уже через пару секунд я нахожусь под ним, прижатая горячими телом к кровати. В голубых глазах загорелся игривый соблазнительный блеск.

— Я никому не позволю обижать мою женщину. Не позволю это даже собственной матери, — со всей серьезностью произносит Лавр, целуя мою шею.

Из меня вырвался стон, хотя я намеревалась что-то ответить, но все слова куда-то вдруг исчезли. Поцелуи опустились ниже, коснулись одной затем второй груди. Горячие губы оставили след на животе. Лавр почему-то по-особенному любил целовать мой живот. Это было так интимно и так волнующе. Затем любимые губы встретились с моими, увлекая в страстный поцелуй.

Я мгновенно забыла и о матери, и о том, что мы вряд ли сумеем поладить. Мое внимание, как это часто бывает рядом с Лавром, сузилось исключительно до него одного, а весь внешний мир остался за гранью нашего тесного пространства. Сейчас я хотела лишь одного, чтобы Лавр проник в меня и подарил наслаждение. Он улавливает мое желание без слов и медленно входит в мое податливое тело, продолжая терзать губы жадным поцелуем.

26

Я придирчиво рассматривала себя в зеркале, напряженно выискивая признаки каких-либо недостатков. Сегодня нужно было выглядеть безукоризненно, чтобы окончательно не ударить лицом в грязь. Хотя я понимала, что мой внешний вид никак не смягчит стальную Лидию Евгеньевну. Лавр сказал, что его мать натура пусть и строгая, но уж очень творческая. Иногда она любит писать стихи. Информация, конечно, познавательная, но для меня совершенно бесполезная. В творчестве я ровным счетом ничего не смыслила, поэтому еще один шанс расположить к себе эту «железную леди» мгновенно растворился.

Дорога и так далась мне почему-то нелегко, а из-за переживаний и вовсе дурно стало. Такое ощущение, словно я готовлюсь сдать экзамен у преподавателя, который прежде никому даже отметку «удовлетворительно» не ставил. Хотя в какой-то степени сегодняшний ужин, действительно, был экзаменом. Мне даже пришлось выпить успокоительное, настолько сильно нервы были напряжены.

Лавр сказал, что на празднике будет и его младшая сестра. Тут мои несчастные нервы запутались в тугом узле. Я видела фотографию Дианы, она копия матери. А что если и характер у них окажется идентичный? С двумя агрессивно настроенными женщинами, которые в жизни Лавра занимают далеко не последнее место, будет справиться куда сложней.

Хотелось спрятаться или просто на некоторое время исчезнуть. На днях я была у тёти Гали, и она посоветовала мне ничего не бояться и стоять горой за свое счастье. Раз уж Лавр всё чётко для себя решил, то и я не должна его подвести. Слова тёти Гали немного успокоили меня и даже придали смелости, но сейчас, когда мы втроем ехали на праздник, моя смелость свернулась в комочек и куда-то вдруг исчезла.

Яна и Лавр смеялись и в целом находились в хорошем настроении. Впрочем, как и всегда. Настроиться на всеобщее веселье у меня никак не получилось, хотя я искренне старалась. Дом, в котором вырос Лавр, меня впечатлил и помог на несколько минут забыть о тревоге и страхе. Этот дом чем-то похож на тот, в которым мы живем, только более масштабный. Здесь очень красиво. Вокруг большого дома столько зелени и свободной земли! Есть даже маленький пруд с разноцветными рыбками.

— Отец лично курировал строительством, — увлеченно рассказывает Лавр, усадив Яну к себе на плечи. — Каждый камешек, каждый цветок здесь — это часть общего плана, который отец долго и тщательно разрабатывал. Свое раннее детство я провел в тесной квартире, а когда чуть подрос, перебрался с родителями и сестрой сюда. Был обустроен только первый этаж. Ничего здесь не было: ни сада, ни пруда, ни беседки, ни фонтанов. Голая земля.

— Твой отец построил настоящий райский уголок, — заявляю я. — Но зачем такой большой дом? Для четверых людей места слишком много, тебе так не кажется?

— У нас тут и персонал живет, и охрана. А вообще отец планировал, что мы все будет под одной крышей жить даже когда у меня и у Дианы появятся свои семьи.

— Это замечательное стремление. Большая дружная семья — сокровище, которое нужно оберегать, ведь оно такое хрупкое.

— Нет, всё гораздо прозаичней, — Лавр улыбнулся, но улыбка это была какая-то вымученная. — Мой отец просто хотел всех контролировать, а лучше это делать лишь тогда, когда каждый член семьи живет максимально близко. Когда много лет руководишь компанией, то невольно профессиональные привычки перекладываются и на приватную жизнь. Ни я, ни Диана не хотели всего этого, поэтому часто возникали ссоры.

— А что же мать?

— Она сильно любила и сейчас всё еще любит отца. Во всём его поддерживала. Думаю, он был ее слабостью, хотя мама никогда в этом открыто не признается. И всё же я сделал так, как посчитал нужным и теперь у меня есть собственный дом, в которым живет моя семья. Да, кнопка? — Лавр сжал ладошку Яны, а затем пощекотал ее коленку.

— Да, — заливаясь смехом, охотно ответила дочка.

— Идем в дом, — Лавр взял меня за руку. — Не переживай гости еще не приехали. Я специально решил приехать сюда пораньше, чтобы всё тебе показать. Привыкнешь к здешней обстановке и непременно расслабишься.

Я в который раз была благодарна Лавру за то, что он такой внимательный и проницательный. Он никогда ничего не сделает во вред, всё предусмотрит и попытается облегчить ситуацию. Внутри дом активно приводили в порядок горничные. Мы поднялись на второй этаж. Лавр провел нас в самый конец длинного светлого коридора и осторожно спустил Яну.

— Это моя старая комната. В нее я вселился значительно позже, чем переехал в дом. Всё из-за ремонта и строительства. Мать ничего не хочет здесь менять, хотя я уже давно вырос.

Мы вошли в комнату, которая с первого взгляда определённо принадлежала подростку. Стены увешены постерами с каким-то байкерами, морскими пейзажами и спортивными автомобилями. На заметно потертом письменном столе стоит стопка компакт-дисков и стаканчик с ручками и карандашами. Односпальная заправленная кровать. В одном углу комнаты стоит чехол от гитары, а в другом — лежит футбольный мяч, спортивные перчатки и старый рюкзак. Темные деревянные дверцы шкафа украшены мелкими наклейками. Рядом с этим же шкафом на стене висит доска для дартса.

— Как тебе? — интересуется Лавр.

— Уютная.

Яна тоже внимательно рассматривает комнату, ходит вокруг футбольного мяча, который ей непременно хочется взять, рассматривает наклейки на двери шкафа, затем взобравшись на стул, упирает ладошки в крышку письменного стола и что-то увлеченно изучает любопытным взглядом. Я подхожу к дочке и вижу на столе небольшую фоторамку с изображением счастливой семьи. Лидию Евгеньевну я узнала практически сразу же, она ни капли не изменилась, разве что морщинок больше стало. Рядом с ней стояла улыбчивая девчонка — сестра Лавра. Посередине стоял глава семьи. Я узнала в нем отца лишь потому, что Лавр полная его копия. Такое поразительное сходство ввело меня в легкий шок. Мальчишка, сидевший на корточках, тоже улыбался, плотно скрестив руки на груди.

— Ты очень похож на отца, — озвучила я очевидный факт и обернулась к Лавру.

Он стоял за моей спиной и хмурым сосредоточенным взглядом тоже рассматривал фотографию.

— Временами мне его не хватает, — севшим голосом проговорил Лавр. — Никак не могу простить себе свое дурацкое поведение. Всё время рвался куда-то, хотел быть абсолютно самостоятельным, ссорился с ним, пререкался, а теперь, — тяжелый вздох и уязвимость в глазах.

Я никогда не видела Лавра таким. Он был для меня воплощением стойкости, мужественности и жизнерадостности. Сейчас я видела перед собой глубоко раненого мальчишку, который на веки остался запечатленным на глянцевой поверхности старой фотографии.

— В его памяти я остался никем иным, как разбалованным капризным и неуправляемым мальчишкой.

— Не говори так о себе, — я обняла Лавра. — Уверена, твой отец прекрасно знал, какой ты настоящий. Знал, что твои протесты были лишь защитным механизмом.

Лавр ничего не ответил, только тяжело вздохнул и крепче обнял меня.

— Нам пора, — после долгого молчания заявил он. — Скоро уже начнется праздник.

27

Первой, с кем я столкнулась в большой столовой, украшенной живыми цветами к празднику, оказалась младшая сестра Лавра — Диана. Вблизи я еще больше удивилась ее внешнему сходству с Лидией Евгеньевной. Похоже, гены в их семье разделились чётко поровну: сын весь в отца, а дочь вся в мать. Те же густые тёмные волосы, то же немного вытянутое лицо и серо-голубые глаза. Лавр от матери унаследовал лишь некую тень сходства, в то время как Диана вобрала абсолютно всю ее неотразимую красоту.