Маша Драч - Его одиночка

— Еще раз поздравляю вас. Пусть дочка растет здоровенькой и радует родителей.

— Майя Георгиевна, спасибо вам за то, что похлопотали за меня перед Лавром Борисовичем, — Евгений плавно затормозил на перекрёстке.

— Не за что. Я ведь обещала вам и не могла вас подсвети.

— Лавр Борисович даже премию мне выписал.

— Когда в семье появляется ребенок деньги всегда необходимы.

— Это уж точно! — Евгений улыбнулся мне.

Я чувствовала себя замечательно. Мне приносило искреннее удовольствие то, что я могла хоть чем-то помочь хорошему человеку.

На кладбище было тихо, только какая-то старушка неподалёку шуршала пакетами и убирала могилу своего мужа или брата. Евгений стоял неподалёку. Я аккуратно уложила пышный букет между маминой и папиной могилой. Раньше я сильно тосковала по ним, но теперь, когда в моей жизни появился Лавр, печаль медленно отпустила мое сердце. Я сама уже мать, у меня растет прекрасная дочка и нужно думать о ее будущем, а не оборачиваться к прошлому.

Конечно, я немного растрогалась, но быстро взяла себя в руки. Малыш не должен ощущать себя плохо, не должен чувствовать моих слёз. Я уже не мать-одиночка и вообще уже не одинокая женщина. У меня есть семья. Настоящая семья, о которой я всегда мечтала.

Повеял прохладный ветер, я поправила тонкий шарфик на шее и спрятала руки в карманах пальто. Очень хотелось надеяться на то, что родители смотрели на меня с небес и радовались вместе со мной.

— Можем ехать? — аккуратно спросил меня Евгений, вероятно, не желая прервать минутку моей сентиментальности.

— Да, — я мысленно попрощалась с родителями. Может, это было и глупо, но таким образом я справлялась со своими эмоциями. В конце концов, человеку всегда нужно во что-то верить, чтобы упорно идти вперед.

— Еще будем делать остановки? — Евгений подал мне руку.

— Можно заехать в супермаркет.

— Хорошо.

Мы неспешно шли по дорожке в сторону парковки. Я чувствовала себя расслабленно, поэтому была совершенно не готова к тому, что внезапно встречусь с Лидией Евгеньевной. Мы практически столкнулись, поэтому избежать нежелательной встречи было просто невозможно. Всё внутри меня моментально натянулось и напряглось. Мои руки в карманах пальто сжались в кулаки. Тело будто приготовилось отражать череду атак.

Судя по удивленному выражению лица Лидии Евгеньевны, она тоже не ожидала здесь встретиться со мной. Как всегда, она безупречно и строго выглядела. Как бы я к ней не относилась, но ее красота была, как дорогое вино — с годами становилась только лучше. Только вот глаза сегодня у Лидии Евгеньевны были красными и немного припухшими. Она недавно плакала, а теперь судорожно сжимала в руках платок.

Я сразу догадалась, что женщина приехала сюда навестить могилу мужа. Было даже страшно представить каково это — похоронить собственного мужа. И Лавр, и Диана рассказывали мне, что их мать очень любила отца. Такая потеря, наверняка, стала сильным ударом для Лидии Евгеньевны.

На секунду я представила себя на ее месте. Я иду на могилу к Лавру. Всё, что осталось после него — это наши дети. От такой жуткой фантазии у меня по коже пробежались мурашки. Не знаю, жалела ли я Лидию Евгеньевну. Наверное, отчасти так и было. Безусловно, я и злилась на нее, потому что Лавр болезненно переносил их ссору, пусть он и старался оставаться мужественным.

— Добрый день, — первой поздоровалась я.

— Добрый, — Лидия Евгеньевна отвела взгляд в сторону и спрятала платок в дизайнерской черной сумочке.

Эта женщина явно не привыкла показывать свои слабости и вряд ли привыкла их демонстрировать перед врагами. Слишком пафосное и громкое слово, но именно врагами мы сейчас друг другу и были.

— Всё в порядке? — я обеспокоенно посмотрела на Лидию Евгеньевну. Она выглядела очень подавленной хоть и пыталась это скрыть. В этом Лавр похож на нее.

— Да, — привычная жесткость в тоне отсутствовала.

Несколько секунд я колебалась. Всё-таки доверять этой женщине нельзя, но я ведь не одна, со мной Евгений.

— Предлагаю выпить по чашке чая в каком-нибудь уютном месте. Думаю, нам есть, что обсудить.

Признаться, я была уверена, что Лидия Евгеньевна откажется, но ее ответ удивил меня:

— Хорошо. Только мне нужно забрать машину с парковки.

— Отлично. Наша там же стоит.

Я не знала, что нам принесет этот разговор, но мне хотелось верить, что хоть как-то получиться сгладить острые углы между мной и Лидией Евгеньевной. Во всяком случае, я предприму еще одну попытку. Если она не увенчается успехом, то я для себя раз и навсегда закрою эту тему, успокоив свою совесть.

Место выбрала Лидия Евгеньевна, я не стала возражать. Ей явно была необходима зона комфорта, в которой она бы смогла максимально быстро прийти в себя и спрятать свою обнажившуюся на кладбище печаль. Такие люди как Лидия Евгеньевна вряд ли забывают моменты своей слабости, поэтому сделают всё, чтобы в кратчайшие сроки реабилитироваться перед самими собой. Может, это и действенная модель поведения, но немного всё-таки глупая. Не стоит думать будто все вокруг осуждают чужую боль или высмеивают чужую слабость. В конце концов, все мы люди существа уязвимые.

Некоторое время сидим молча. Каждая из нас изображает крайнюю степень сосредоточенности. Взгляды опущены на дно маленьких чашечек, в которых плавают чаинки. Смотрим так будто эти самые чаинки вот-вот должны открыть нам какую-то оглушающую тайну или предсказать будущее.

— Что ты делала на кладбище? — осторожно спрашивает Лидия Евгеньевна, продолжая изучать свой чай.

В ее голосе отсутствует холодность или требовательность. Она просто спрашивает, чтобы хоть как-то начать разговор. Я сделала первый шаг, пригласив ее, Лидия Евгеньевна теперь делала второй шаг своим вопросом. Я расценила это как хороший знак. Конечно, мы не станем подругами и наши отношения не превратятся в тёплые-родственные, но, думаю, еще есть шанс просто понять друг друга.

— Там находится могила моих родителей, — спокойно отвечаю. Говорить об этом уже давно стало просто, но я еще живо помнила то время, когда даже мысленное прикосновение к личной трагедии вызвало слёзы и жалящую боль в груди.

— Мне жаль.

— Уже всё в порядке.

— Не следует посещать такие места, пока ты вынашиваешь ребенка, — наконец-то, Лидия Евгеньевна поднимает на меня свой взгляд. Он стал практически прежним, а это значит, что женщина окончательно взяла себя в руки.

— Я не грущу там, поэтому ребенку ничего не угрожает. Отболело уже всё.

— Как же я жду, когда у меня всё отболит, — Лидия Евгеньевна сделала глоток чая и тихо вздохнула.

— Вы могилу мужа навещали?

— Да. Запрещаю себе часто приезжать к нему, но не могу удержаться. Всегда думала, что я стойкая, но, как выяснилось, ничего подобного. Уход Бори стал для меня настоящим ударом. Дети оправились и спокойно живут настоящим, а я всё еще застряла в прошлом.

Прошлое… Это именно то, что объединяло нас с Лидией Евгеньевной. Она смотрит в прошлое, я до недавнего времени делала то же самое.

— Лавр так похож на отца. Я боюсь потерять своего сына.

— Вы его не потеряете. Лавр очень рассудительный мужчина и четко знает, чего хочет.

— В этом я уже ни раз убедилась, — губы женщины изогнулись в печальной улыбке. — Ты любишь моего сына? — Лидия Евгеньевна прямо посмотрела на меня.

— Люблю, — без каких-либо сомнений ответила я. — Он научил меня иначе смотреть на жизнь. Может, мои слова прозвучат очень громко, но Лавр исцелил мою душу.

— И каким же образом?

— Своей нежностью. Лидия Евгеньевна, я знаю, что не нравлюсь вам и вряд ли это когда-то изменится. Но вы поступаете жестоко по отношению к собственному сыну. Вы не хотите его потерять, но делаете всё, чтобы ускорить этот процесс.

— Я всю душу вложила в своих детей, — в голосе Лидии Евгеньевны зазвучал уже знакомый мне металл. — И я желаю им лишь самого лучшего. Кто как не я, смогу направить их на верный путь и поддержать в трудную минуту?

— Я не сомневаюсь в вашей любви и преданности детям. Не мне учить вас жизни, потому что я банально лишена того опыта, который есть у вас. Но одно я знаю абсолютно точно, любовь не должна причинять вред или боль. Я не хочу лицемерия и не прошу, чтобы вы изменили ко мне свое отношение, но Лавр… Он этого не заслужил. Он переживает. Мы, конечно, не говорим на эту тему. Лавр не хочет меня волновать. Но я всё вижу и всё понимаю. Вы можете меня считать алчной, хотя мне не нужны от Лавра деньги. Можете быть убежденными в том, что я специально сделала всё, чтобы забеременеть, но не думайте, будто сделаете лучше, если окончательно разорвёте отношения с Лавром, — я выдохнула и сделала большой глоток чая, чтобы смочить пересохшее горло.

Мне очень хотелось верить в то, что мои слова всколыхнут в душе Лидии Евгеньевны хоть какие-то чувства.

— Как ты себя чувствуешь? — после недолгой паузы спросила женщина.

— Хорошо.

— С малышом всё в порядке?

— Никаких патологий доктор на данном этапе не обнаружил.

— Диана мне рассказывала о том, что Лавр весь светится от счастья.

— Так и есть, — подтвердила я. — Думаю, он очень хотел бы, чтобы вся семья была дружна. Вы должны понимать, что ваша ненависть по отношению ко мне, никак не изменит решения Лавра.

— Я тебя не ненавижу. Как иначе я должна была отреагировать? Появляется какая-то девушка, перебирается в дом к моему сыну, да еще и с ребенком. Знаешь, скольких я таких поведала? Почти каждая хотела и хочет поудобней пристроиться к моему сыну, а, точнее, к его кошельку. Не для того Боря свою жизнь посвятил бизнесу, чтобы каждая проходимка кормилась его плодами. Теперь же я понимаю, что у тебя с Лавром не просто интрижка. Он счастлив. По-настоящему.

— Лавр давно вырос и это нужно принять. Вам следует наладить свою жизнь, научиться отрываться от прошлого и смотреть в будущее.

— Ты говоришь умные не по годам вещи, Майя. И как бы трудно мне не было, но я должна признаться, что ты оказалась куда мудрей меня. Да, подругами мы не станем и лицемерить ни ты, ни я не сможем. Но я постараюсь не вмешиваться в ваши отношения. Изменить Лавра я не могу, ровно, как и его точку зрения, значит, придется с этим мириться.

Слова Лидии Евгеньевны прозвучали немного жестковато, что вполне в ее стиле, зато правдиво.

— Что же, надеюсь мы поняли и услышали друг друга, — подытожила я нашу беседу.

Мы расстались прохладно, но зато без налёта ненависти или презрения. Наверное, это можно расценить как наше небольшое достижение. Лидия Евгеньевна уехала первой, я еще немного посидела в кафе, затем тоже отправилась домой. По дороге я анализировала всю первую половину этого странного, но насыщенного дня. Я даже гордилась собой, потому что решилась на такой серьезный и смелый шаг, как вступить в переговоры со своим врагом. И вроде бы нужно радоваться, но чувство тревоги внезапно зашевелилось в глубине моей души. Что-то должно было в скором времени случиться.

Сегодня Лавр работал допоздна. Стрелки часов уже упорно подкрадывались к полуночи. Весь дом спал, кроме его аномально трудолюбивого хозяина. Как бы я ни старалась не волноваться, но всё равно переживала из-за того, что Лавр работал на износ и спал по три-четыре часа в сутки.

Проверив Яну в ее спальне, я направилась в кабинет с твёрдым намерением забрать своего мужчину в постель. Хоть раз он должен нормально выспаться. Тихонько приоткрыв дверь, я увидела, что Лавр сосредоточенно печатал на ноутбуке и параллельно делал какие-то пометки в блокноте. Общий свет был приглушен, в полную силу работала лишь настольная лампа.

— Почему не спишь? — тихо спросил Лавр, не отрывая взгляда от экрана.

— У меня к тебе встречный вопрос, — я улыбнулась и прошла в кабинет.

— Почти закончил. Иди, ложись, а я через десять минут к тебе присоединюсь.

— Ты говоришь так каждый раз, когда я к тебе заглядываю, — в моем голосе не было упрёка или недовольства, я просто искренне беспокоилась о том, что Лавр так много работает.

— К этому просто нужно привыкнуть.

Я на носочках прошла к креслу Лавра, стала позади него и запустила пальцы в густые темные волосы, осторожно массируя кожу головы.

— Ммм… Как хорошо, — Лавр буквально замурлыкал от удовольствия и отнял руки от клавиатуры. — Голова весь день трещит.

— Потому что, ты очень много работаешь, — ласково прошептала на ухо, медленно опуская руки к напряженным широким плечам.

— Ты ведь знаешь, что завтра я улетаю в Германию для подписания контракта. Нужно всё детально изучить и еще раз перепроверить. Как подпишу контракт обязательно возьму недельку-другую отпуска.