— Она в безопасности, — успокаивающе проговорил Евгений.

Я попыталась встать, но, кажется, у меня ничего не получилось, потому что я всё еще ощущала под пальцами рук холодную гладкую поверхность пола. Меня немного трясло и зрение никак не хотело приходить в норму.

— Всё хорошо, — кто-то поднял меня на руки. — Совсем немного крови. Сейчас это быстро исправят.

— Дима… Он… Он, — я упорно пыталась протереть глаза, но картинка всё равно немного плыла.

— О нем уже позаботятся соответствующие органы, Майя Георгиевна, — голос Евгения звучал то отдаленно, то слишком близко.

— Он хотел нам навредить… Хотел навредить дочери и тёте Гали, — растягивая слоги и делая паузы между словами, пробормотала я. Из-за головокружения меня начало мутить.

— Больше он никому не навредит.

Меня обдало потоком холодного воздуха. Мы вышли на улицу. Я краем глаза заметила полицейские машины и нескольких зевак, проходящих мимо моего дома.

— Как вы себя чувствуете? — Евгений осторожно усадил меня на заднее сидение машины.

— Голова болит, — я прикоснулась к своему животу, пытаясь прислушаться к собственным ощущениям.

— Это неудивительно, но в больнице вам обязательно помогут. Старайтесь не делать резких движений, хорошо? — Евгений внимательно смотрит на меня и мой взгляд наконец-то концентрируется на его глазах.

Лавр ни разу не прогадал, когда взял этого мужчину к себе на работу. Если бы не Евгений, то могло случиться всё, что угодно.

— Хорошо, — едва шевеля губами, отвечаю, потому что физически и эмоционально больше ни на что не хватает сил.

— Дочку и старушку уже повезли в особняк, — объявляет Евгений после короткой телефонной беседы.

— Спасибо. Вы нас всех спасли.

— Это моя работа, Майя Георгиевна, — Евгений улыбнулся мне и быстро завел двигатель. — Крепитесь, скоро будем на месте.

Эту предновогоднюю «суету» я уж точно никогда не забудут. Надеюсь, что такая болезненная точка станет для нас всех началом нового пути, в котором не останется места для призраков прошлого.

44

Я сидела у туалетного столика и рассматривала свое отражение в овальном зеркале. Синяки, оставленные жестокими руками моего бывшего мужа, начали понемногу исчезать, менять свой цвет и становится не такими заметно-уродливыми. На затылке всё еще иногда пульсировала одна маленькая точка, разнося почти неощутимые паутинки боли по всей голове. Я точно знаю, что на этой точке есть несколько швов. Останется совсем крошечный шрам, так сказал мне доктор. Но в этом абсолютно нет никакой проблемы, ведь под волосами его видно точно не будет.

Не знаю, чем таким меня приложил Дима и, если честно, знать вообще не хочу, ровно, как и не хочу мыслями возвращаться в тот злополучный день. Всё осталось в прошлом, только этот маленький шрам навсегда будет сопровождать меня. Не знаю, каким образом Лавр сумел с собой справиться в тот момент, когда его оповестили о том, что стряслось в квартире тёти Гали. Он был разъярен, об этом мне уже рассказала Диана. Поднял на уши всех и в этот раз у Димы вряд ли получится вот так запросто избежать наказания. Он пересек черту и теперь находится лично под контролем Лавра.

Жаль ли мне своего бывшего мужа? Мне бы искренне хотелось найти в себе хотя бы крупицу прощения. Не для спасения Диминой души, а для собственного успокоения. Но прощения в моей душе нет. Муж совершил слишком много жестоких поступков в отношении меня и моего ребенка. Единственное, на что мне хватило сил — не желать ему смерти и всех возможных мук. Дима понесет наказание за содеянное и мне этого вполне достаточно. Слишком много боли было пережито за последние месяцы, слишком много грязи и ужаса я перенесла в прошлом, чтобы теперь вновь концентрироваться на ненависти к бывшему мужу. Мой малыш не заслужил испытывать все эти ядовитые чувства.

Новогодняя ночь, естественно, была испорчена по понятным причинам. Благо, со мной ничего серьезного не произошло и уже в скором времени Евгений отвез меня домой. Вообще я даже немного побаивалась это везучести, что сопровождала меня с того момента, как Лавр попал в больницу. Конечно, в большой степени эта везучесть распространялась на нашего малыша. Никаких отклонений или затруднений не произошло, хотя я перенесла серьезный стресс. Ребенок, еще будучи в моем чреве, уже стремился жить и защищаться.

Руки сами потянулись к животу. Я нежно прикоснулась к нему и почувствовала жалящий укол вины. Мне нужно быть внимательней и осторожней. Я должна лучше заботиться о своих детях и защищать их.

Глянув еще раз в зеркало, я увидела в его отражение Яну. Она спасла в обнимку со своей игрушкой на нашей с Лавром кровати. После произошедшего дочка боялась оставаться одна, поэтому теперь часто спала вместе с нами. Когда я была маленькая, то жутко боялась темноты. До трясучки и паники. Родители тоже укладывали меня вместе с собой, хотя многие твердили, что не нужно со мной нянькаться. Этот необъяснимый страх со временем прошел у меня. Возможно, я просто переросла его, а, возможно, именно поддержка родителей помогла справиться с этим препятствием. Всё еще помня свой опыт, я не спешила Яну отправлять в ее спальню и оставлять наедине со своими страхами.

Внезапно осторожно приоткрылась дверь и через пару секунд на пороге возник Лавр. Он только-только встал с коляски и старался по дому передвигаться с помощью костылей. Правда, на долго Лавра не хватает и всё равно приходиться возвращаться к коляске.

— Спит? — тихо спросил он, глянув на Яну.

— Недавно заснула, — шепотом ответила я, встав из-за туалетного столика. — Ты уже закончил? Можем ложиться?

— Нет, — Лавр отрицательно качнул головой. — У меня к тебе есть один очень важный разговор.

Стараясь не нервничать раньше времени, я, не шумя, вышла из комнаты. Мы расположились в кабинете Лавра, где уже ощущалась рабочая атмосфера: работал ноутбук, на столе были разложены какие-то документы и таблицы, на экране телефона в режиме реального времени отслеживалась ситуация на рынке и курс валюты.

Лавр устало опустился в свое любимое глубокое кресло, отставив костыли в сторону. Я села на стул и внимательно посмотрела на выражение лица своего мужчины, пытаясь хотя бы отдаленно понять, какие именно эмоции преобладают в нем. Ничего, кроме спокойствия я распознать не сумела.

— Что-то случилось? — спросила я в нетерпении, ощущая, что любопытство во мне начинает граничить с чувством тревоги.

— Нет-нет, всё хорошо. Тебе не о чем переживать, — Лавр внимательно посмотрел на меня, а я словила себя на мысли, что он стал немного другим. Нет прежней легкости, которую излучал этот человек в первую нашу полноценную встречу. Возникла зрелость и задумчивость. Это и неудивительно, если учесть тот факт, через что пришлось Лавру пройти.

— Просто, как правило, начало таких разговор не сулит ничего хорошего, — призналась я с неуверенной улыбкой.

— Это не про нас, — тепло в голосе Лавра моментально меня успокоило. — Я много думал о том, что произошло. Столько разных мыслей внезапно возникло. Причем их так много, что даже работа заглушить никак не может. Вот так раз побывав на краю, начинаешь по-настоящему ценить то, что у тебя есть. Пока не переживёшь что-то, что в корне меняет твое мировоззрение, всё равно не сможешь взглянуть на свою жизнь под другим углом.

— Но ведь главное, чтобы весь новый опыт пошел на пользу, — добавила я.

— Это верно, моя хорошая. Это верно, — Лавр отвел задумчивый взгляд в сторону. — Думаю, что мой опыт тоже пошел на пользу и даже помог сделать некоторые выводы.

— И какие же? — затаив дыхание, спросила я.

— Что живу я неправильно. Что у нас с тобой всё совсем неправильно. Внимание я уделяю не тому, чему бы следовало его уделить. Работа меня привела ко всем этим жутким последствиям. Моя одержимость всё держать в офисе под контролем в определённой степени спровоцировала то, что случилось с тобой, — Лавр вновь посмотрел на меня. — Никогда не прощу себе этого упущения. Никогда.

— Но всё ведь хорошо. Нужно искать во всём и светлую сторону, понимаешь?

— Ты — моя светлая сторона, Майя. И тебя я мог лишиться. Мне от одной этой мысли уже становится не по себе, — брови Лавра сошлись на переносице.

— Прекрати, пожалуйста, — я встала и подойдя к нему, крепко обняла, не в силах терпеть эту ничтожную дистанцию между нами. — Я здесь и всё теперь будет хорошо.

— Нет, не будет.

Лавр произнес эти слова с поразительной твёрдостью, и я понемногу начала терять логику нашей беседы. К чему это он ведет?

— Новый год был испорчен, — продолжил Лавр. — Мы не успели друг другу даже вручить подарки.

Сейчас это меня волновало меньше всего. Главное, что Лавр, наш малыш, Яна и я здоровы, а всё остальное не имело значения. Хотя еще совсем недавно я серьезно ломала голову над тем что бы подарить Лавру. Что вообще можно подарить человеку, у которого есть абсолютно всё? Этот вопрос стал для меня настоящей головоломкой.

— Ты хочешь обменяться подарками? — уточнила я.

— В определённой степени, да, — Лавр взял мою руку и нежно поцеловал каждый ее пальчик и костяшку. — Это может стать нашим совместным подарком друг другу. — Майя, — он выразительно посмотрел на меня, — ты станешь моей женой? — всё еще крепко держа меня за руку, Лавр вынул из ящика в столе маленькую открытую коробочку с обручальным кольцом.

45

Я смотрела на это обручальное кольцо и молила всех, кого только можно, чтобы моя боль ушла. Мне уже было известно, что именно меня ждет впереди. Рождение ребенка — процесс, мягко говоря, не из приятных. А если уж говорить откровенно, то это такая боль, от которой хочется лезть на стены. Она в каждой клетке твоего тела, в каждой мышце, в каждой мысли. Ее так много, что кажется, эта боль вот-вот разорвёт тебя на части. Но самое жуткое лично для меня именно то, что во второй раз ты уже прекрасно знаешь, что тебя ожидает.

Когда я готовилась рожать Яну, то была уверена, что справлюсь со всем и даже не пискну. Самоуверенность заканчивается ровно там, где ты сталкиваешь с гранитной реальностью. Она быстро всё расставляет по своим местам. Теперь, мучаясь от схваток, я уже не была такой храброй и твёрдо уверенной в своих силах.

Продолжая всматриваться в свое обручальное кольцо, что поблескивало на моем безымянном пальце в свете электрических ламп, я верила, что оно помогает мне. Это не просто кольцо, а мой личный талисман, доказательство любви Лавра. Оно пропитано его любовью и поддерживающей энергией. Мы с Лавром решили, что поженимся уже после рождения нашего малыша, чтобы вся наша семья была в сборе. Устроим праздник где-нибудь у океана. Будет хорошо.

Все эти мысли о тёплом океане, о нашей с Лавром свадьбе помогали мне терпеть те муки, которыми сейчас было окутано мое тело. Я справлюсь. В первый раз справилась и сейчас будет точно так же. Вокруг меня кружили лучшие доктора и медсёстры. Опытный акушер своим уверенным взглядом и ровным голосом внушал чувство безопасности.

Лавр хотел вместе со мной присутствовать на родах, но я не разрешила. Тут нужно крепко сосредоточиться на себе и указаниях врачей, чтобы всё прошло как следует. А если Лавр будет рядом, то я непременно стану отвлекаться на него и беспокоиться о его самочувствии. Что уж душой кривить, процесс рождения новой жизни пусть волшебен и уникален по своей природе, но эстетичности в нем нет. Я к этому готова, но не уверена в том, что к подобному готов Лавр.

И всё-таки в каких-то вопрос я по-прежнему оставалась одиночкой. Мне важна любовь и поддержка Лавра, но эксплуатировать ими я не хотела. Он и так весь на нервах, а здесь, рядом со мной, вряд ли стало бы лучше. Этот ритуал, подаренные женщине природой, должен остаться только между ними и врачами, которые помогают ритуалу осуществиться.

Приходилось ходить туда-сюда по палате и тщательно следить за своим дыханием. Боль должна ослабнуть, но необходимого облегчения я всё равно не испытывала. Поглаживая живот, я мысленно обращалась к своему малышу, пытаясь с помощью своих чувств передать ему частичку собственно уверенности. Мы справимся. Мы вдвоем всё преодолеем, пересечем финишную прямую, где нас будет ожидать Лавр и его крепкие тёплые объятия.

Когда боль достигла всех мыслимых и немыслимых пределов, я поняла, что больше просто не могу всё это терпеть. Выполняя все инструкции акушера, я стремилась только к одной цели — дать своему ребенку жизнь.

— Мальчик, — услышала я где-то на задворках сознания вердикт медсестры, за которым послышался крик моего малыша.

Я чувствовала себя так, словно лишилась последнего глотка сил. Но это опустошение было приятным. Я отдала всю свою энергию моему ребенку, моему сыну. Моя любовь к нему зародилась ровно в тот момент, когда я узнала, что беременна. Эта любовь росла и крепла вместе с моим маленьким сокровищем и теперь всегда будет с ним, всегда будет оберегать его.