Маша Драч - Его одиночка

Утром я проснулась еще с прежним отголоском усталости, разбавленным бесконечным потоком счастья и радости. В целом роды прошли хорошо даже не было никаких разрывов. Мне хотелось поскорей взять своего сына на руки, потому что ночью совсем обессиленная я не сумела толком насладиться нашей близостью, нашей связью «матери и ребенка», что всегда теперь будет неразрывной.

В палате было светло. Утреннее солнце осторожно заглянуло в окно, будто боясь спугнуть. Лавр сидел на стуле и бережно покачивал у себя на руках крошечный сверток. У меня на глаза от этой картины навернулись слёзы. Я впервые видела, как мужчина со всей присущей ему нежностью и любовью, укачивает своё дитя. Эта картина, которую невозможно описать всеми известными человеку словами. Она так ярко отпечаталась у меня в памяти, что я вряд ли когда-нибудь смогу ее забыть.

Лавр уже мог ходить, но без трости обойтись всё равно не может. Доктор сказал, что вероятней всего, полностью отказаться и от нее не получиться. Лавр заметно хромал на больную ногу, но в целом вся его жизнь вернулась в прежнее русло. И вот этот сильный мужчина с бесконечно нежным сердцем, сидел на стуле, вытянув больную ногу, чтобы она его не мучала, окутал своей любовью, своими надежными руками младенца. Моя душа трепетала от необъятной радости, мое сердце ликовало от щемящей нежности.

— Здравствуй, — тихонько произнес Лавр, заметив, что я проснулась.

— Привет, — сонно пробормотала я, утирая слёзы.

— Он спит, — Лавр поднялся с кресла и преодолевая боль в ноге, подошел ко мне, чтобы передать сына.

Я осторожно взяла малыша и вновь ощутила, что в уголках глаз начинает щипать. Невозможно сдержаться от эмоций, когда держишь на руках свое маленькое чудо, которое еще вчера утром находилось в тебе.

— Такой крошечный, — Лавр присел рядом с нами.

— Это пока, — я почувствовала, как в груди у меня всё задрожало от переизбытка чувств. — Дети очень быстро растут.

— Спасибо тебе, — Лавр поцеловал меня в макушку, затем в лоб, завершив свой ритуал благодарности на моих губах. — Ты сделала меня самым счастливым мужчиной.

— А ты сделал счастливыми всех нас.

Через несколько дней меня с Даней выписали из роддома. Мы с Лавром приняли единодушное решение назвать сына Даниилом. Никаких серьезных и сложных схем мы не выдумывали и просто выбрали то имя, что казалось нам обоим наиболее подходит нашему сыну.

В честь выписки Диана лично организовала небольшие тихие посиделки на террасе. Эту неугомонную молодую женщину, полную сил и энергии невозможно было остановить, да и никто даже не попытался вмешаться. Пока Диана завершала последние приготовления к празднику, я пеленала в спальне Даню. Здесь уже была обустроена детская кроватка и специальный столик для пеленания.

Яна ходила вокруг меня, внимательно рассматривала своего младшего брата.

— Он такой страшненький, — со свойственной детям прямолинейностью вдруг заявила дочка. — Красный и на лысого старикашку похож.

— Ты была такой же, моя сладкая, — я поцеловала Яну и продолжила заниматься Даней.

— Но теперь я красивая, — дочка глянула на себя в зеркало, словно опасаясь увидеть в отражение маленького старичка.

— Конечно, красивая. И Даня будет красивым, — я улыбнулась. — Идем. Нас, наверное, уже все заждались.

Лавр аккуратно забрал у меня сына, когда мы вышли из спальни. Мне было не тяжело, но мой уже без пяти минут муж, не мог даже допустить мысли, что может оставить меня без подмоги. Яна побежала на террасу, где уже всё было готово. Я забрала с кухни тарелку с сырной нарезкой и тоже хотела присоединиться к общему празднику, но охранник неожиданно оповестил меня о том, что пожаловала Лидия Евгеньевна.

Лавр передал мне ее поздравления после рождения Дани, но лично женщина в больнице не появился. Я ее ни в чем не обвиняла и ничего от нее не требовала. Мы всё решили и приняли факт нашего общего существования в жизни Лавра. На дружбу ни я, ни Лидия Евгеньевна не претендовали. Хотя на секунду я себе позволила подумать о том, что она появится в день выписки. Тогда меня встречали Лавр с Яной, Диана с Максом и тётя Галя. Моя бедная тётя Галя! Как же она была напугана выходкой Димы! Но сейчас, вроде бы, всё окончательно наладилось.

— Пропустите, — ответила я охраннику. — Я ее встречу.

Я терялась в догадках, пытаясь предугадать цель неожиданного визита Лидии Евгеньевны. Отдав тарелку с сырной нарезкой экономке, я тихонько выдохнула и немного поморщилась от естественной боли в налившейся молоком груди. Она у меня значительно увеличилась, и я всё еще никак не могла к этому привыкнуть. К тому же она стала более чувствительной, поэтому я старалась надевать какие-нибудь свободные вещи. Лавр бесконечно твердит, что рождение Дани преобразило меня, сделало еще более женственной и великолепной. Только он умеет делать невинные комплименты, от которых у меня тут же розовеют щеки.

Лидия Евгеньевна появилась на пороге нашего дома, как всегда, блистая своей ослепительной и, как я иногда говорю про себя, зрелой красотой. Не знаю, кто именно наделил ее такой внешностью, но это очень щедрый подарок. Трудно было свыкнуться с мыслью о том, что мне бы тоже хотелось выглядеть так же, когда я стану взрослой зрелой женщиной. Вслед за Лидией Евгеньевной вошел ее водитель. Он держал в руках несколько коробок с пышными голубыми бантами и пару бумажных пакетов.

— Поставь здесь, — спокойно проинструктировала Лидия Евгеньевна, махнув рукой в сторону дивана.

Водитель молча подчинился и так же молча удалился.

— Добрый вечер, — я приветливо улыбнулась. Моя улыбка оказалась искренней, потому что я не испытывала к этой женщине слепой ненависти или неприязни. Оказывается, когда ты просто принимаешь неизбежный порядок определённых вещей, то многое вдруг становится таким простым и понятным.

— Добрый, — Лидия Евгеньевна тоже улыбнулась мне, но сдержанней.

На пару мгновений повисла неловкая пауза. Боже, как же я не люблю такие моменты! От необъяснимого стыда и смущения хочется провалиться сквозь землю!

— Вы нас простите, мы не были готовы к вашему визиту. У нас сегодня небольшой праздник, приглашаю вас к нам присоединиться, — на одном дыхании выпалила я, стараясь как можно быстрей избавиться от неприятного чувства неловкости.

Вот, вроде бы, ничего не сделала, а почему-то ощущаю дурацкий отголосок вины. Всего ведь не предусмотришь, особенно, когда это касается Лидии Евгеньевны. Она у нас женщина непредсказуемая.

— Я всё понимаю и предусмотрела такой сценарий. Не волнуйся, я заглянула всего лишь на несколько минут.

— Тогда пройдемте в гостиную или в столовую, — предложила я.

— Не откажусь от стакана минеральной воды.

Когда мы прошли в столовую я быстро подала Лидии Евгеньевне стакан минеральной воды, заодно и себе немного налила. Залпом всё выпила и осторожно посмотрела на женщину. Мы с ней пережили нелегкое время, но Лидия Евгеньевна всё равно оставалась для меня тем человеком, который всегда находится выше. Подобные ощущения обычно испытывают по отношению к чрезмерно строгим и требовательным преподавателям или жутко деспотичным руководителям.

— Как ты себя чувствуешь? — серьезным тоном спросила Лидия Евгеньевна, отпив из своего стакана.

— Отлично, — честно ответила я. — Всё просто замечательно.

— Это хорошо, — в глазах женщины мелькнула тень вины, но я решила, что мне это показалось. — Диана говорила, что вы назвали малыша Даней.

— Да. Мы с Лавром вдвоем остановились на этом имени.

— Замечательно, — Лидия Евгеньевна посмотрела на свои сплетенные пальцы рук. — Мне сложно это говорить, но я хочу попросить у тебя прощения, Майя.

— За что? — мой вопрос прозвучал как-то ненормально удивленно.

— За всё. Ты хорошая молодая женщина и Лавр сразу это понял, а я нет. Всё так по-дурацки получилось. Я это только сейчас поняла, когда все мы были на краю, когда дело касалось жизни и смерти. Вообще, когда смерть так яро пытается вклиниться в семью, в личную жизнь, уже ничто не имеет значения. Когда Лавр был в коме, думала, что с ума сойду.

— Вы держались очень достойно, — зачем-то тихо произнесла я.

— Это так только снаружи выглядит, а внутри… всё на куски рвалось. Ты в этом плане оказалась куда сильней меня. Молоденькая, хрупкая, но со стальным стержнем внутри. Теперь я понимаю, что Лавр находится под надежной защитой. Он счастлив, а это значит, что счастлива и я, — Лидия Евгеньевна глубоко вздохнула и отпила еще немного из своего стакана.

Я физически ощущала то, с каким трудом ей дались все эти слова. Но стоило отдать должное матери Лавра, она совершила настоящий поступок, приняв решение поговорить со мной обо всём, что ее тревожило. Я сделала первый шаг, когда мы случайно встретились на кладбище. Лидия Евгеньевна сделала свой первый шаг именно сейчас.

— Хотите увидеть внука? — спросила я, намеренно пытаясь уйти от болезненной темы.

— Очень, — тут же оживленно ответила Лидия Евгеньевна. — Меня не было на вашей выписке, потому что я ощущала вину за собой. Хотела всё обдумать, расставить по своим местам и поговорить с тобой, когда самый сложный этап — рождение ребенка — уже будет позади.

— Спасибо, — тихо ответила я, вложив в это слово все свои чувства и всю свою благодарность.

Лидия Евгеньевна улыбнулась. Мы поняли друг друга без лишних слов.

— Солнце, ты где пропала? — в столовую вошел Лавр с Даней на руках.

— Я тут просто с твоей мамой беседовала.

— Мам, почему не предупредила, что приедешь? Мы бы тебя встретили.

— Решила сделать сюрприз, — Лидия Евгеньевна встала из-за стола и разгладила несуществующие складки на своей юбке. Женщина волновалась, это было заметно.

— Возьмите его на руки, — предложила я и подойдя к Лавру, прижалась к его плечу щекой.

Лидия Евгеньевна аккуратно взяла внука на руки. У нее это получилось так ловко и легко, сразу понятно, что своих детей она воспитывала сама, без нянек. И надо сказать, что у нее выросли замечательные дети. Даня не спал. Он кряхтел, поджимал губы и внимательно рассматривал свою бабушку. Кажется, эти двое приняли друг друга.

— Лавр, он твоя копия, — восхищённо проговорила Лидия Евгеньевна. — Копия.

Даня вновь закряхтел словно в подтверждение услышанных слов.

— Будущий мамин защитник, — Лидия Евгеньевна улыбнулась. — Я привезла небольшие подарки для внука, — она обратилась уже к нам.

— Спасибо, — ответила я.

— Мне уже пора, — Лидия Евгеньевна бережно передала Даню обратно в руки Лавра.

— Куда спешить? Праздник у нас еще не начался. Оставайтесь. Мы столько всего приготовили.

— Мам, действительно, оставайся, — поддержал меня Лавр.

— Не люблю нарушать чужие планы.

— Во-первых, мы не чужие, а во-вторых, мама, — Лавр улыбнулся, — мы все уже прекрасно знаем, что ты иногда любишь нарушать планы.

— Спасибо, сына, пристыдил, — Лидия Евгеньевна виновато улыбнулась.

— Идемте-идемте, а то нас все сегодня только то и делают, что ждут.

Мы вышли из столовой и направились в сторону террасы. Был тихий безветренный вечер. Я находилась в кругу своих детей, мужа и его родственников. Теперь я была не одна и от этой мысли у меня на душе расцветала весна.

Первая половина июля была дождливой и холодной, а вторая неожиданно удивила своим жарким сухим ветром и палящим солнцем. Я сидела на заднем дворе под пышной липой и проверяла тесты своих учеников. За последние полгода моя репетиторская деятельность значительно расширилась и теперь даже летом я не оставалась без работы. Наверное, одним из факторов моего стремительного роста стало то, что я весь предыдущий год посещала курсы по английскому языку. Они ощутимо улучшили мои навыки и знания. Ну а вторым фактор является мое искреннее рвение работать с детьми и помогать им разбираться в том, в чем у них возникают сложности при изучении иностранного языка.

Лавр, конечно, иногда ворчит, говорит, что может спокойно обеспечить всю нашу семью. Я в этом ни секунды не сомневаюсь, но репетиторская деятельность для меня не просто работа, а настоящее хобби, в которое мне нравится погружаться с головой. Это то, чем мне нравится заниматься и откуда я черпаю силы и вдохновение.

Даня с Машенькой гуляли на детской площадке, пока Алевтина — наш повар — готовила для них обед. Проверяя тесты, я одновременно приглядывала и за детьми. Эти две неугомонные юлы спелись ровно в тот момент, как впервые увидели друг друга. Поэтому никто другой им не нужен. Две кнопки, которые везде ходят вместе. Лавр их даже в один приватный детский сад определил, чтобы не разлучать.