Мэгги Осборн


Его прекрасные жены

Перевод с английского Л. В. Сазоновой.


Ферма Рози Малви нуждалась в мужских руках - причем настолько отчаянно, что красавица решила предложить загадочному Боуи Стоуну невероятную сделку. Условия были просты: Рози спасает Боуи от петли, он же помогает ей на ферме. Однако долго ли мог оставаться фиктивным брак мужчины и женщины, любовь которых предопределена небом?

Глава 1

Округ Галливер, Канзас, 1880 год

Шериф Гейн, прищурившись, посмотрел на виселицу и сдвинул шляпу на затылок.

– Ну что ж, парни, считайте, что вам сегодня повезло.

Четверо мужчин со связанными за спиной руками стояли на скамейках. На шее каждого из них свободно болталась веревочная петля. Хотя год только начался и на дощатых тротуарах Мейн-стрит еще лежали сугробы, полуденное солнце припекало, и струйки пота стекали по лицам преступников и немногочисленных зевак, привлеченных бесплатным развлечением.

– Значит, так. Власти округа Галливер постановили, что, если эти леди, - шериф указал большим пальцем назад, на стайку женщин, жавшихся за его спиной, - пожелают выйти замуж за кого-то из вас, сукины вы дети, вам удастся сохранить свои никчемные жизни, а приговор будет считаться приведенным в исполнение.

Глаза четырех приговоренных устремились на женщин, которые пристально разглядывали их.

Верхняя губа шерифа Гейна кривилась от отвращения к тому, что ему пришлось осуществлять правосудие столь противоестественным способом.

– Тот, кого один из этих цветков Канзаса выберет в мужья, - он бросил угрюмый взгляд на висельников, - прямо с помоста проследует в суд для церемонии бракосочетания. Если какой-нибудь умник вздумает потом сбежать, сделка будет отменена. Мои ребята достанут его из-под земли и без проволочек повесят там, где найдут. Ну а тех, кто никому не приглянется, вздернут сейчас.

Жители округа Галливер слышали такие речи и раньше. Шериф, однако, позволив приговоренным переварить возможность отмены приговора, пространно разъяснил, благодаря чему появилась эта лазейка в законе.

Вначале по мужскому населению округа прошлась война, затем последовал набор рекрутов в кавалерию, и уцелевшие мужчины были мобилизованы на борьбу с индейцами. В итоге осталось так мало представителей сильного пола, что в Пэшн-Кроссинге, самом большом городе округа, действовал всего один салун, а единственный захудалый бордель мог предложить услуги только двух шлюх, едва сводивших концы с концами, да и те подумывали об отъезде. В Пэшн-Кроссинге не нашлось бы мужчин даже для доброй потасовки в субботу вечером.

И что куда важнее, в городе не хватало рук для того, чтобы сеять зерно и собирать урожай, построить амбар или починить сооружения, приходящие в упадок. Короче говоря, в Пэшн-Кроссинге не было работников.

Шериф Гейн закончил речь, ловко сплюнул табачную жвачку в замерзшую грязь и обратился к женщинам, намеревавшимся принять участие в выборе мужей.

– Кто вытянул первый номер?

– Я. - Рози Малви выступила вперед. Услышав смешки зевак, она вызывающе распрямила плечи. Пусть себе посмеиваются в платочки. То, что она, Рози Малви, решила обзавестись мужем, никому в Пэшн-Кроссинге не могло показаться более нелепым и невероятным, чем ей самой.

– Не торопись, Рози. Приглядись к ним, расспроси, что к чему.

Сдвинув назад свою мужскую шляпу, Рози вытерла со лба грязь и пот. Чтобы успокоить разгулявшиеся нервы, она извлекла из-за полей шляпы тонкую, купленную в магазине сигару и не спеша закурила, игнорируя респектабельных дам, которые презрительно морщились и сверлили ее взглядами. Затянувшись и удовлетворенно вздохнув, Рози в упор уставилась на почтенных матрон. Те вздернули подбородки и отвели глаза.

Было время, когда их отношение задевало ее и вызывало жгучий стыд, но все это давно прошло вместе с желанием стать одной из них. Вспоминая об этом, Рози смущалась и злилась на себя. Тогда она носила юбки, изящные крошечные ботинки на пуговках и даже закручивала волосы на нелепые бумажные папильотки, специально выписанные из Канзас-Сити или Денвера. Подумать только, в те времена Рози еще не курила и не притрагивалась к спиртному!

И что с того? Респектабельные жительницы Пэшн-Кроссинга проявляли ничуть не больше желания принять ее в свой круг, чем сейчас, когда она действительно пустилась во все тяжкие. Они отводили взоры от синяков, покрывавших лицо и тело Рози, словно винили ее самое за сломанную руку и треснутые ребра, ссадины и подбитый глаз. Похоже, эти леди искренне полагали, что она из кожи вон лезет, лишь бы оскорбить их деликатные чувства.

Теперь по крайней мере Рози знала, почему встречает ледяные взгляды и высокомерное хмыканье. Время от времени она тешила себя тем, что совершала наезды в город, напивалась в стельку и упражнялась в стрельбе в единственном сохранившемся салуне. А иногда - как, например, сейчас - была не прочь поразвлечься, раскурив сигару и выпустив облако дыма в присутствии почтенной публики. Плевать ей на них всех, вместе взятых. Рози Малви уже никогда не бывать респектабельной особой, значит, скатится она на самое дно. Теперь-то все поймут, в том числе и сама Рози, почему ей не суждено стать столпом общества.

– Рози? Ты что, передумала?

– Уж и перекурить нельзя, - огрызнулась она. Засунув большой палец за портупею, Рози небрежно двинулась вперед, чтобы рассмотреть получше товар, выставленный на виселице.

Выбор был незавидным. Все арестанты являли собой плачевное зрелище. Никто из них не отличался ни крепким сложением, ни выносливостью. Один был слишком стар для тяжелой работы, и Рози сразу отмела его. Над поясом другого нависало толстое брюхо, и в нем было больше жира, чем мускулов. Третий был куда ни шло, но совсем еще мальчик с пушком над верхней губой.

Чувствуя, как тают ее надежды, Рози замедлила шаг, приблизилась к последнему кандидату и украдкой окинула его взглядом. Довольно высокий, не старый, но и не слишком молодой. И уж точно не жирный. Тощий, как гвоздь, мужчина был в серой фланелевой рубашке и мешковатых штанах, принадлежавших, похоже, кому-то поплотнее. На руках арестанта, связанных сзади, ей удалось разглядеть мозоли, и это свидетельствовало в его пользу. Зато через распахнутый ворот просвечивала полоска кожи, бледной, как свежее масло. Кожа заключенного, давно не видевшего солнца. Да, красавчиком его не назовешь.

Не то чтобы красота имела значение. Если уж на то пошло, Рози и сама не подарок. И все же вчера вечером, решившись принять участие в жеребьевке и достаточно нализавшись, она ощутила тайную надежду, что ее муж будет радовать глаз. Впрочем, Рози не собиралась любоваться им, романтические отношения не входили в ее планы.

Так или иначе, но после вчерашней попойки Рози едва ли была в состоянии оценить кого-либо. Потирая глаза, она щурилась на резкое зимнее солнце и досадовала, что не может получше разглядеть арестанта. К тому же из-за громадного синяка вся правая сторона его лица чудовищно распухла. Один глаз заплыл, свалявшиеся темные волосы свисали почти до носа, сливаясь с клочковатыми усами, которые, в свою очередь, переходили в бороду, похожую на крысиное гнездо и закрывавшую всю нижнюю часть лица.

Рози никогда не видела дикобраза, но подозревала, что он очень напоминает этого человека своим острым носом и колючими глазами, проглядывающими сквозь завесу волос. Да, ей так и не удалось составить мнение о его внешности.

Вдобавок ко всему она страдала от жестокого похмелья, мешавшего сосредоточиться. Даже если бы солнце перестало прыгать и сверкать сквозь колючки Дикобраза, Рози не смогла бы сфокусировать зрение и разглядеть его получше. К тому же при малейшей попытке напрячь зрение в голове у нее пускалась в пляс дюжина вращающихся лезвий.

Щурясь и облизывая пересохшие губы, Рози тоскливо скользнула взглядом вниз по Мейн-стрит, туда, где виднелся квадратный фасад последнего салуна Пэшн-Кроссинга. Она отдала бы половину посевного зерна, лишь бы пропустить стаканчик у Харольда.

– Рози? - Голос шерифа прорвался, как пушечный залп, сквозь пелену похмелья. - Сказав: «Не спеши», - я не имел в виду весь день.

– Надо же мне подумать, - проворчала она, недовольная тем, что ее торопят в таком ответственном деле.

Подняв глаза на висельников, Рози обнаружила, что и сама привлекла пристальное внимание Дикобраза, который уставился на нее единственным зрячим глазом.

– Ты в фермерстве что-нибудь смыслишь? - прохрипела она наконец голосом заправского пьянчужки, напоминавшим скрежет железа. Если вырвавшиеся из ее горла звуки и смутили Рози, то ненадолго. Ведь она всю жизнь только и делала, что чего-нибудь стыдилась.

– Никогда этим не занимался.

Даже тон у Дикобраза был какой-то неживой. Возможно, ему врезали по горлу, поскольку шериф Гейн не церемонился с заключенными.

Ответ Дикобраза поразил Рози до глубины души. Она никогда не слышала, чтобы приговоренные позволяли себе такое. Когда на кон поставлено: пастись ли тебе на травке или лежать под ней, любой поклянется, что отрастит розовые крылышки и взлетит, если это угодно женщине, задавшей вопрос.

Она посмотрела на Дикобраза с пробудившимся интересом.

– Это правда, что ты убил того типа?

– Да.

Рози едва устояла на ногах от подобной наглости. Она не верила своим ушам. И кажется, не одна она. Возмущенный ропот пронесся по толпе.

– Так как же ты его подстрелил: спереди или со спины?

Здоровый глаз Дикобраза сузился, а нижняя часть лица скривилась, будто он счел вопрос оскорбительным.

– Спереди.

Что ж, вполне справедливо. Рози не видела большой беды в том, что ее потенциальный муж убил человека, - некоторые люди ничего другого и не заслуживают. Ей ли не знать?!

Рози покрепче ухватилась за ремень, распрямила плечи и сделала вид, что размышляет. Вихрь сверкающих точек кружился у нее перед глазами, расплывчатые контуры Дикобраза колебались в воздухе. В тысячный раз она дала себе обет никогда больше не пить. По крайней мере до вечера.

– Но ты хотел бы научиться фермерству?

Нахальства у Дикобраза было явно больше, чем полезно для здоровья. Уставившись на нее уцелевшим глазом, он не произнес ни слова. Любой на его месте, обладай он хоть крупицей здравого смысла, рассыпался бы в обещаниях и заверениях. Но Дикобраз вел себя так, будто его жизнь не стоит ломаного гроша. Он ничего не обещал.

– Рози? - В голосе шерифа слышалось нескрываемое раздражение.

– Ладно, я беру этого, - решилась Рози, качнув полями шляпы в сторону Дикобраза. Не бог весть что, но другие и того хуже.

Небрежно пожав плечами, она повернулась, отошла от виселицы и остановилась у ворот на солнышке в ожидании, пока другие женщины сделают свой выбор. Рози закурила, выставив вперед подбородок и демонстративно игнорируя респектабельных дам.

Впрочем, тем тоже было не до нее - всех слишком разочаровало, что на сей раз повешение не состоится. Коллективные свадьбы не интересовали никого, кроме их непосредственных участников.

Скосив глаза, Рози созерцала, как помощник шерифа Сэндс снял петли с приговоренных и разрезал веревки на руках. Судя по всему, разобрали всех мужчин, хотя Рози не могла взять в толк, кому понадобился старый хрыч или жирное пузо. То, что кто-то покусился даже на такие жалкие подобия мужчин, лишний раз свидетельствовало о бедственном положении в округе Галливер. Похоже, весь расчет сводился к тому, что любой мужчина лучше никакого. Да и что на это возразишь? Как одинокой женщине справиться с севом или собрать урожай? Как содержать в порядке дом, надворные постройки и бесконечные изгороди?

Покачав головой - и тут же пожалев об этом, - Рози раздавила окурок каблуком сапога и зашагала в ногу с Дикобразом, когда шериф повел приговоренных и их новоиспеченных невест в здание суда.

Внутри оказалось еще холоднее, чем снаружи на солнце, но стены хотя бы защищали от ветра. Помещение имело невзрачный, серый вид, присущий, по-видимому, всем судам.

Отец Паулсон, стоявший рядом со скамьей судьи, бросил на Рози осуждающий взгляд поверх очков.

– Сними-ка шляпу, Рози.

С очевидным неодобрением священник оглядел грубую мужскую рубаху, пояс с револьвером и грязные кожаные штаны. Когда Рози сняла шляпу и спутанная копна потемневших от пыли волос упала ей на спину, он вздохнул и приступил к исполнению обязанностей, за которые округ Галливер платил ему жалованье.

– Возлюбленные мои, мы собрались здесь…

Стоя рядом с Дикобразом среди сочетающихся браком пар, Рози вдруг подумала, что должна бы что-то почувствовать. Но разве о таком грезит юная девушка? Давным-давно, когда Рози еще умела мечтать, до появления в ее жизни его, она представляла день своей свадьбы во всех деталях, за исключением разве что нареченного. Эта часть всегда была несколько туманной, но неизменно подразумевалось, что будущий муж недурен собой и влюблен в нее. Поделом ей за такие дурацкие мечты.