Вероника Касс - Его ребенок

— Выходи, — произнес Марк, заглушив мотор.

— Куда ты меня привез? — Я сжала пальцами дверную ручку, начиная серьезно нервничать.

Доигралась. Точно, блин. Чем я думала раньше?

— Увидишь, — усмехнулся Марк, протянул руку ко мне, провел пальцем по шее, заставляя меня затаить дыхание, и, встретившись с воротом куртки, отнял руку, а затем вышел из машины, обошел ее и распахнул мою дверь, подавая мне руку. — Смелее. Ну? Куда подевался твой дух авантюризма?

— А вдруг ты... там… — я поджала губы, боясь даже вслух произнести глупые мысли, бередящие мою голову.

— Изнасилую тебя там? — усмехнулся он, прочитав все на моем лице. — А что мешает мне сделать это здесь и сейчас?

Я сглотнула, принимая его слова, и все же вложила ладонь в его руку.

— И? Зачем ты меня сюда привез? — Спрыгнув с подножки высокого автомобиля, я внимательно посмотрела на Скольникова, тот мою руку так и не отпустил, а в глазах его плясали смешинки, шедшие вразрез со всем его образом.

Такого Марка я не знала. Точнее, я не знала вообще никакого Марка, но все же от холодного и надменного — словом, напыщенного индюка я хотя бы знала, чего ожидать, в отличие от того, каким он был сейчас — играющим со мной, словно кот с мышкой, хищником.

— Ты не сказала, куда тебе нужно, — заговорил мужчина, — А значит, решила просто покататься со мной. Ведь так? Признайся, Карина… — подначил он меня и, потянув на себя, захлопнул дверь машины. — Пойдем.

Скольников повел меня к ближайшему лифту, а я еще раз оглядела стоянку. Здесь действительно больше не было машин, кроме нашей. Ну, то есть… кроме машины Марка.

— Здесь что, никто не живет? — стараясь скрыть свои страх и опасение в голосе, тихо произнесла я.

— Пока нет. Но уже на следующей неделе сдаем этот корпус.

— Это твой дом, — кивнула я, не спрашивая.

— Не мой, Карина. — Марк улыбнулся и пропустил меня первую в лифт, хотя все еще крепко держал мою ладонь. — А моей компании. Я немного разделяю эти понятия. — Марк опять улыбнулся, быстро надавил на табло с нумерацией этажей. Я даже не успела заметить, на какой именно этаж он ткнул, но точно куда-то вверх. — Но я рад, что ты все-таки загуглила мое имя и изучила кое-какую информацию обо мне и моем имуществе. — По его искрящемуся взгляду было видно, что ему доставляло удовольствие подначивать меня и прямо-таки издеваться.

Скольников с легкой полуулыбкой поднял к своим губам руку, в которой все еще была моя ладонь, а затем подул на мою ладошку и… поцеловал ее. Прошелся губами по подушечкам моих пальцев, все еще не отрывая искушающего взгляда от моих глаз.

Я и правда на короткое мгновение почувствовала себя той самой мышкой, загнанной в норку, не способной никуда сбежать, да даже пошевелиться. Настолько я оцепенела, не прекращая гулко дышать. Пришла в себя лишь через пару минут, показавшихся для меня долгими часами, в ушах перестало гудеть, и я все же дернула рукой. Марк рассмеялся и отпустил меня с первого же раза. И именно это было, наверное, даже более неожиданно, чем то, что он вообще додумался поцеловать мои руки. Ладно… не руки, а лишь одну руку. Но разве же разница была столь большой?

Сам смысл. Само действо, которое возымело надо мной столь сильный эффект. Я мгновенно прижала ладонь к груди, даже не думая о том, что Марк заметит мое отчаянное движение. Он и так видел меня насквозь.

— Так ты ответишь на мой вопрос или нет? — почти задыхаясь, спросила я.

— Я взял тебя за компанию, Карин. — Скольников сложил руки на груди и вздернул брови. Его выражение лица так и говорило: «Ну! Спроси меня еще о чем-нибудь, подари мне шанс еще раз загнать тебя в угол».

— Ясно, — не пошла я на провокацию и вместо того, чтобы разглядывать мужчину, начала осматривать лифт. Большой, шикарный и с зеркалом на всю стену, в котором я совсем скоро наткнулась на изучающий и все еще смеющийся взгляд Марка. — Я думала, ты внял моим словам и все же решил оставить меня в покое, — проговорила я, глядя на него через отражение зеркала, предпринимая сотую попытку достучаться до Скольникова. Только к этому моменту я уже сама не верила в то, что это было действительно именно тем, чего я на самом деле желала.

— Решил, — пожал Марк плечами, глядя мне прямо в глаза через зеркало, — а потом…

В этот момент лифт остановился, издал мелодичный звуковой сигнал, а его створки приветливо разъехались, приглашая нас в холл. Лестничной клеткой это помещение у меня бы язык не повернулся назвать. Этот "коридор" был по меньшей мере как половина нашей квартиры.

— Пойдем. — Марк уже вышел из лифта и испытующе посмотрел на меня, по-прежнему через зеркальное отражение. Я набрала в грудь побольше воздуха, посчитала про себя до пяти и все-таки, развернувшись, покинула кабину лифта.

— Здесь две квартиры на этаже. Обе двухуровневые, но выход на крышу имеется только у одной. У второй же вид намного лучше, — монотонно, словно читая по бумажке, поведал он мне.

— И? — Я по-прежнему не понимала, к чему все это. К чему мы с ним здесь?

— Я уже больше года не могу определиться, какую из них приобрести. Директор отдела продаж на меня уже волком смотрит, — по-мальчишески улыбнулся Марк, — я же попросил его попридержать для продажи обе, а желающих их купить так много.

— И ты тоже будешь сам покупать квартиру? Даже в своем доме? — ахнула я, на что Марк тепло улыбнулся, словно очень старался сдержать смех, и, крепко сжав меня за плечи, повел в сторону одной из дверей.

— Начнем с нее, — задорно произнес он.

Экскурсия по квартирам прошла для меня как в тумане. Я все никак не могла понять, зачем Марк меня за собой водил. Ну не желал же он продемонстрировать мне то, от чего я с таким упорством отказывалась?

Нет-нет, это было совершенно не в его стиле. Обе квартиры были уже не то что с чистовой отделкой, они были с дизайнерским ремонтом и необходимым минимумом мебели. Причем несмотря на то, что их планировка была зеркальной, они не были братьями-близнецами. Тот, кто занимался здесь оформлением, скорее всего, старался сделать уникальный объект. У одной из квартир вид из панорамных окон действительно открывался намного интереснее. Хоть и в отдалении, но виднелись многие исторические достопримечательности столицы. Другая же квартира смотрела в совершенно другую сторону. И все бы ничего, но…

— Я совершенно не вижу проблемы, — произнесла я, уже стоя на крыше, — хочешь вид, поднимаешься сюда и смотришь. Или вообще быстренько забетонировать выход из этой квартиры и прорубить его в другой.

Марк тихо засмеялся позади и, подойдя, обнял меня, положив свои крупные ладони на мой живот. И пусть на мне по-прежнему была куртка, я даже сквозь нее ощущала жар, исходящий от его рук.

— Я слишком поздно заинтересовался этим объектом. К тому моменту вся техническая документация была уже согласована и одобрена. Кстати, вечером здесь еще более красивый вид, — шепнул он мне в макушку.

Слишком близко и слишком…

— Какую из квартир ты выбрал? — на выдохе спросила я, осознав, что никакой совет ему не был нужен. Он просто привез меня, чтобы я тут постояла вместе с ним на крыше.

— Никакую, — хмыкнул он, подтверждая мою догадку.

Ему не нужен был совет, ему нужна была компания. И это все был уж точно не жест романтики. Просто однажды ему понравился этот вид, и он решил показать его мне. Зачем? Чертов Скольников. Какой же размер был у тараканов, гуляющих в его голове?

— Почему?

— Я подобрал эти квартиры для Ромки, хотел, чтобы он выбрал сам. Считал это жилье достойным, и в то же время оно было не таким уж запредельно дорогим, чтобы он обнаглел в конец.

«Ну да, — хмыкнула я про себя, — мне бы, наверное, и двух почек не хватило бы на эту не такую уж и дорогую квартиру».

— Самое то для студента. Да да… — усмехнулась я и резко повернулась в его руках. — Почему передумал? — напряженно посмотрела я на него, утопая взглядом в его темных глазах. В них больше не было смешинок или игривого огонька. Как ни странно, там было сожаление.

— С некоторых пор я немного пересмотрел методы своего воспитания, Карина.

— То есть ты его решил проучить, — кивнула я.

Ну что же, заслуженно.

— Немного…

— А сам Рома знает, чего лишился? Думаешь, поймет? Ведь я же тебя правильно поняла? Ты же меня за этим сюда привез? — Я попыталась отстраниться, но Марк не дал, лишь крепче прижал меня к себе.

— Хочешь ему об этом сказать?

— Хочешь, чтобы на этот раз он подсыпал мне не возбуждающее, а умерщвляющее?

— Ну для этого, пожалуй, нужно все же купить квартиру, когда-то предназначенную ему, только оформить на тебя. Как думаешь? — усмехнулся Марк.

Он пошутил, в его глаза вернулись огненные искорки задора, но я все равно ахнула и, стукнув его в грудь ладонями, грозно выкрикнула:

— Не смей!

— Думаешь, не стоит?

— Думаю, это слишком дешевый способ покупки меня.

— Я сказал, что она не запредельно дорогая, но все же…

— Я не о том!

Марк рассмеялся, а затем переместил руки с моей спины и бережно сжал их на моем лице.

— Хочу тебя, — шепнул он мне в губы, а я обессиленно прикрыла глаза, ожидая последующего поцелуя. Непременно напористого. Порабощающего и далее в таком роде. Только вот к моим губам так никто и не притронулся. — А чего хочешь ты, Карин?

Я настолько не ожидала это услышать, что, распахнув веки, ответила ему вопросом на вопрос:

— Чтобы ты оставил меня в покое?

Только проговорив эти слова, я поняла, как сглупила. Я же не утверждала, я спрашивала. И Марк, в отличие от меня, поспешил ответить, но не словами — он все же поцеловал меня. И опять удивил. Он целовал меня нежно, бережно и очень неспешно, заставляя блуждать в тумане мой разум и менять собственные ориентиры. Он будто бы специально выбивал почву из-под моих ног, путая меня, не давая разгадать себя, свои намерения и отношение ко мне.

Я не строила воздушных замков и никогда не была слишком наивной, но тут и глупой бы стало ясно, что Скольников прилагал слишком много усилий для того, чтобы всего лишь заманить в свои сети надкусанную, но недоеденную конфету. Значит, в его намерениях таилось что-то совершенно иное. И передо мной стоял только один-единственный вопрос: желала ли я узнать, чего именно Марк хотел от меня, или нет? И проверить это был лишь один способ — попробовать.

Я сдвинула руки с его груди, одной оплетая его шею, второй зарываясь во взъерошенные волосы, и сама подалась ему навстречу, сильнее углубляя поцелуй.

Ведь ничего же не случится, если я один разочек пойду на поводу у собственных желаний? Только теперь осознанно. Вдруг на чистый, не одурманенный разум все окажется иным? Вдруг я сама смогу отпустить воспоминания о Марке и той ночи? И тогда наконец-то все закончится. Все-все. И мне больше не потребуется противостоять Марку, играя с ним в игры, в правила которых он меня не посвящал.

— Я… — шепнула я, оторвавшись от его губ. Хотела сказать, что тоже хочу его, но он не дал мне этого сделать, продолжив наш поцелуй. А затем я ощутила, как мои ноги оторвались от земли, Марк закинул их себе на бедра, заставляя меня крепче вцепиться в его шею, и, все еще осыпая поцелуями мои губы, скулы и шею, куда-то понес.

Скольников просто не оставил мне возможности связно думать и говорить. Хотя говорить сейчас мне хотелось меньше всего. Я просто судорожно отвечала на его поцелуи, остатками разума понимая лишь то, что отпустить себя было моей лучшей идеей за последние несколько месяцев. А может и за всю мою жизнь.

Я слишком долго была маминой гордостью и опорой. Правильной и надежной Кариной, которая сама же и возложила эту ношу на свои плечи. Стремилась выучиться, устроиться в этой жизни, помочь всем своим близким, отложив в дальний ящик собственные желания. Я запрятала их так глубоко в себя, что до последнего времени даже не подозревала о том, насколько важным для меня оказалось чувствовать себя желанной, чувствовать себя настоящей женщиной, а не подростком, отложившим всю личную жизнь в дальний ящик.

Когда мы спускались по лестнице, Скольников перестал меня целовать, внимательно глядя себе под ноги. Я же словно мстила ему, осыпая поцелуями его шею и гладко выбритый подбородок.

Неужели готовился?

Я подумаю об этом позже.

Сейчас же я осмелилась чуть повернуть голову и провести приоткрытыми губами по краю ушной раковины Марка, невесомо подула туда, и мужчина как-то совсем по отчаянному усмехнулся.

— Ты же не хочешь, чтобы я тебя уронил?

— А ты можешь меня уронить? — кокетливо шепнула я ему в ответ, совершенно не узнавая собственного голоса. Ни тембр, ни сладкие мурлыкающие нотки не были моими.