Вероника Касс - Его ребенок

Скольников встретился с Настей этим летом, случайно. В лифте торгового центра. Подумать только, они не виделись почти двадцать лет. Он даже не узнал ее сначала, она сама его окликнула, они разговорились прямо там, в лифте, и только потом продолжили общение в ресторане, вспоминая прошлое, и Марк решил ей помочь. В память.

Да, именно в память. Он как раз в то утро уволил директора по маркетингу и связям с общественностью, и у него в голове словно что-то щелкнуло, как только Настя показала фотографию дочери, а затем рассказала о своей должности на работе.

Это назначение стало для многих неожиданностью, но Киреева оказалась толковым специалистом с единственным минусом: она не умела командовать, и если в ближайшее время она не привыкнет к новой должности и положению, то ему придется ее понизить. Увольнять, конечно же, ее не будет, но…

Он надеялся, что Кристинка его за это простит.

Настя назвала дочь в честь погибшей младшей сестры. Удивительно. А еще удивительно, что девочка была скорее похожа на Настину сестру, чем на саму Настю. Марк словно на пару мгновений потерялся в прошлом и настоящем, увидев фотографию девочки.

Наверное, поэтому Скольников и решил помочь Насте. Вспомнил свою молодость и первую да и, пожалуй, единственную любовь. Он мысленно пообещал Кристине хотя бы выправить финансовое положение ее старшей сестры. Нелегко в наше время было поднимать ребенка на ноги в одиночестве. Но летом Скольников даже предположить не мог, что спустя пару месяцев встретит девушку, еще более похожую на Кристинку.

Словно одно лицо.

________________________

Марк тогда вернулся поздно ночью из очередной деловой поездки, а потому поехал в дом, который был ближе всего к аэропорту, просто чтобы лечь и уснуть. Да, у него было много недвижимости. Квартиры в каждом его построенном жилом объекте он даже не считал. А вот в дома за городом и за границей он вкладывал любые свободные деньги. Это было его странным пунктиком, что, в общем-то, не особо удивительно для генерального директора строительной компании.

И Марк никак не ожидал наткнуться на студенческую вечеринку, но разгонять молодежь не стал, просто молча поднялся в свою спальню. Звукоизоляция была первоклассной, потому за свой сон он и не думал переживать, но даже предположить не мог, что в душе его ждала Кристина.

В первый момент он решил, что его посетила белочка. Такие живые глюки. Молодая, красивая и голая Кристина. Когда она потянула к нему руки и тут же набросилась на его губы, Марк осознал, что она все же живая, а раз живая, значит, это была не Кристина. Но вот девушка начала гладить его грудь, (он же тоже был голым, не идти же в душ одетым), а потом прижалась к нему своим юным трепещущим телом, и все. У него сорвало все предохранители. Любые тормоза полетели к чертям.

Он впервые за двадцать лет не подумал ни о защите, ни о том, кто вообще эта девушка такая и как она тут оказалась. Мыслей не было никаких. Даже тогда, когда он понял, что лишил ее девственности. Неожиданно. Он все равно не смог остановиться. Унес ее в спальню и все же рассмотрел внимательнее, когда брал в следующий раз, более медленно, более тягуче. Смакуя удовольствие.

Тогда он понял, что девочка всего лишь похожа и так же молода, как и Кристина, когда он видел ее в последний раз. Девушка же в его постели цеплялась за него как обезумевшая, желая его и даря ему свое тело.

Он забыл о том, что собирался выспаться и вообще хотел спать, полностью утонув в испепеляющей разум страсти, но все же его срубило, а наутро никого рядом с ним не оказалось. Ни единого, мать его так, следа.

Скольников даже решил, что чокнулся. Уработался. Точно. Вместо того чтобы расспросить непутевого сына, Марк приехал на работу и полез в интернет искать статьи о том, кто ему сейчас нужен: психолог, психотерапевт или сразу психиатр? Ну не могли же видения быть такими яркими. Да у него в штанах до сих пор все еще горело от того, как он выложился этой ночью.

Полезной информации Марк так не нашел, а потому просто выискал координаты первоклассного психолога, даже выбил себе запись не через два месяца, а на следующей неделе. Но только вот неделя даже закончиться не успела, как надобность в визите к специалисту отпала. Девушка действительно существовала, и ее звали Карина. Он встретил ее на свадьбе у своего делового партнера. Сначала жутко разозлился, решив, что кто-то пронюхал про его прошлое и специально подослал ему девку, похожую на Кирееву, но все же Марк догадался поговорить с самой Кариной, и она развеяла его догадки, а ее дерзкий язычок очень его зацепил.

Конечно же, он проверил ее слова, хоть и поверил ей, но не мог не проверить. Как только молодожены покинули гостей, Скольников сразу же уехал — не в ближайший дом, в котором он находился сейчас, а в городскую квартиру, где жил его сын. Тому Марк устроил форменный допрос с пристрастием и последующей урезкой лимита на карте на ближайшие три месяца.

Сын всегда был головной болью Марка, но подобной низости он не ожидал даже от него. Опоить девушку, чтобы затащить в постель, потому что она, видите ли, постоянно посылала его на три буквы. И правильно делала, что посылала. Марк ему и по морде бы врезал, не будь тот его сыном.

Упустил он парня, что ни говори. Да и не занимался он никогда должным образом его воспитанием, чтобы претендовать на звание отца года. Первое время Марк вообще смотреть на ребенка не мог, потому что винил того сначала в том, что от Скольникова ушла его Кристина, а потом и в ее гибели. Глупо? Еще как.

Но Марку потребовалось несколько лет для того, чтобы окончательно отпустить Кирееву и понять одну важную истину: если кто-то и виноват в том, что Кристина прекратила с ним всяческое общение и сбежала в другой город, то только он сам. И уж точно не ребенок, чья мать оказалась слишком хитрой, а отец просто идиотом, не умеющим предохраняться. В гибели же Кристины и вовсе был виноват только пьяный водитель, которого Марк чуть позже сжил со свету, но легче ему от этого не стало.

Как было погано на душе двадцать лет назад, так и сейчас, стоило только вспомнить свои первые и, по сути, единственные отношения. На матери Ромки он так и не женился, предательств Марк не прощал, а потому даже в жизни не помог ей устроиться, забрав у Оли ребенка, который и так-то не особо был той нужен, и отправил ее в вольное плавание, не забывая при этом пресекать любые ее попытки присосаться к очередному денежному мешку.

Все его размышления нарушила вибрация телефона. Марк взглянул на экран, и на его лице невольно расплылась довольная улыбка. Карина. Быстро же она. Скольников думал, она напомнит о себе чуть позже.

«Я хотела просто по-тихому завтра свалить, чтобы вы тут ворота хоть до посинения целовали, но потом решила, что не собираюсь из-за вас терять лишний день с подругой и любимой крестницей. Так что идите вы в жопу со своим предложением, Марк Всеволодович!!!»

Чего-то подобного он от нее и ожидал. Мужчина громко рассмеялся, особенно наслаждаясь количеством восклицательных знаков, и начал печатать ответ.

«Привет Вавилову и его красавице жене. А юной принцессе подари от меня шоколадку».

Ответ Марка на мою тираду пришел моментально.

— Да как он вообще?.. Гад! Вот же индюк напыщенный.

— Кариш, ты там что, сама с собой разговариваешь? — крикнула Олеся из детской.

Я специально вышла в коридор, чтобы поставить точку, а это индюк превратил ее в многоточие.

— Маме голосовое записываю, Лесь, — крикнула я и еще раз перечитала сообщение.

Я не буду на него отвечать. Не буду!

Но пальцы отчего-то сами собой потянулись к экрану и затарабанили по нему, набивая текст.

— Привет ей передавай.

— Ага, передам, — фыркнула я и тут же нажала на кнопку «отправить».

«Марише еще даже года нет! Какие могут быть шоколадки? Да вас к детям подпускать нельзя, Марк Всеволодович!»

Отключила звук на телефоне, заблокировала экран, а потом, крутанувшись на пятках, и побежала в выделенную специально для меня комнату. Спрятала телефон под подушкой, что не имело никакого смысла. Он же и так на беззвучном. Но мне все же стало легче, не было искушения тут же кинуться и посмотреть, ответил Скольников или нет.

Я направилась в детскую к подруге и Морковочке и, переступив порог, натянула на лицо беззаботную улыбку. Именно в этот момент на запястье завибрировали часы, оповещая меня о сообщении.

Как же я могла забыть-то о них? Дура!

Прикусила губу, убеждая себя не поднимать руку и не смотреть на маленький экран.

— Карин, у тебя все хорошо? Ты какая-то странная сегодня.

— Все отлично.

Я растянула губы в ещё более широкой улыбке, аж щеки заболели, и пошла к Морковочке, сидящей на цветастом коврике в окружении игрушек. Часы опять завибрировали, но я поцеловала свою крошку в макушку и сдержалась.

Часы завибрировали вновь, и я опять поцеловала Маришу.

На третье оповещение моей нервной системы уже не хватило, да и Морковочка отползла от меня поближе к Олесе. Я все же подняла руку и даже ощутила легкую досаду, увидев, что это было сообщение от мамы, отправленное в другом мессенджере. Она меня потеряла, а я только в этот момент вспомнила о том, что не предупредила ее о своей поездке к подруге.

— Лесь, я пойду маме позвоню. — Олеся молча кивнула, а мне все же пришлось вернуться в комнату и взять в руки телефон.

А еще мне пришлось признаться самой себе в том, что вела я себя как сущий ребенок. Перед тем как набрать маму, я все же открыла переписку со Скольниковым и тут же громко выругалась. Он отправил мне фотографию огромной кровати, расправленной. А следом маленькую, но совершенно ясную приписку.

«Ты права, меня интересуют девочки постарше».

Ну вот как после такого можно сдержать не только язык за зубами, но еще и злость? Это же невозможно. Нужно быть либо чертовым бесчувственным роботом, либо пройти курс успокоительного. Я вдохнула-выдохнула и все же позвонила маме. Быстро с ней поговорила, обсудив домашние дела, накопившиеся за время ее отсутствия. Утром я ушла из дома до того, как она проснулась, поэтому толком мы и не поговорили. Скинув вызов, я еще раз зашла в переписку и нажала на фотографию.

— Интересно, это реальная кровать или Марк скачал из интернета обычную картинку? — задавшись этим вопросом, я начала рассматривать отправленную мне фотографию более подробно.

Красивое дорогое постельное белье светло-серого цвета, четыре подушки, которые так и манили положить на них голову и уснуть. Стоп! Я тут же свернула переписку, а затем вернулась обратно и быстро напечатала:

«Оставьте меня в покое!»

Хотела добавить его имя-отчество, но не стала, подумав, что он может решить, что я таким образом с ним кокетничаю. Только Скольникову было, видимо, совершенно пофиг на мое мнение и на мнимое кокетство, которого и в помине не было. Марк прислал мне еще одну фотографию — себя в кровати. Лица мужчины видно не было, он скорее фотографировал лишь ноги, но в кадр попал кусочек его рельефного живота, сразу за которым шел пояс хлопковых серых, на пару оттенков темнее, чем постельное белье, домашних штанов, а затем босые ступни. Ноги Скольников скрестил на уровне щиколоток, привлекая мое внимание к своим пальцам и подъему.

Я так долго пялилась на его фотографию, именно пялилась, что готова была начать проклинать себя за слабость.

Ну разве это нормально? Он мне делал такие весьма недвусмысленные намеки, а я тут готова слюнями залить экран телефона с его ступнями. Очень завораживающими ступнями. Они привлекли намного больше моего внимания, чем часть голого торса.

Фу такой быть!

Я попыталась дозваться до своего рассудка, но как-то все было без толку. Тут же на экране всплыло сообщение:

«Зря отказываешься, здесь очень уютно, мягко и тепло».

Все! Я окончательно заблокировала телефон и не стала ничего отвечать. Обойдется. Это не мне фу такой быть, это ему фу таким быть.

Скольникову же лет офигеть можно сколько, а он так сногсшибательно выглядит и ведет себя, словно ему двадцать с небольшим. Заигрывает со мной, искушает…

— Ар-р-р… — практически зарычала я, как самый настоящий дикий представитель семейства кошачьих, кинула телефон на кровать и пошла к Олесе.

Больше в этот день о Скольникове я не вспоминала. Точнее, старалась не вспоминать. Я буквально заставляла себя думать обо всем на свете, только не о нем.

А вечером в одиннадцатом часу, когда я уже лежала в кровати и никак не могла уснуть, от Марка пришла еще одна фотография. На этот раз селфи, точнее его попытка. Видно было, что мужчина не позировал триста пятьдесят пять раз перед тем, как сделать самое удачное фото, а просто приподнял руку немного над собой и щелкнул себя. Марк лежал на животе, обнимая подушку, его лица практически не было видно, но на этот раз я залипла на могучие широкие плечи, которые выглядывали из-под слегка опущенного одеяла.