Люси Монро - Его жена и любовница

Он вновь вспомнил, как Айрис раскрыла веер прямо перед его носом.

Милый, послушный и необыкновенно красивый образец совершенства вдруг проявил своеволие.

Взбешенная Айрис с трудом удержалась, чтобы не хлопнуть дверью своей спальни. Лишь сознание того, что об этом будет тут же доложено матери, остановило ее. Ее служанка Пэнси оставила зажженными лишь несколько свечей, и теперь бордовый полог кровати и покрывало казались почти черными, что полностью соответствовало ее настроению. Раздражение, вызванное поведением Лукаса на террасе дома Билкингтонов, до сих пор клокотало в ее душе. Целых полчаса он наблюдал, как она танцует с другими, а потом уехал, не попрощавшись и не пригласив ее на традиционный второй танец. Каков?!

Это очень огорчило и расстроило Айрис, если бы она не была так зла на графа. Он достоин самых резких слов, и она бы произнесла их, но сдержалась. Что сказала бы мама? Без сомнения, строго отчитала бы ее.

Но сегодня Айрис захотелось взбунтоваться, и следы робости испарились без следа.

– Гадкий, гадкий! – в порыве ярости пробормотала она и, сорвав с рук перчатки, швырнула их на туалетный столик.

Айрис не могла поверить, что граф утащил ее на террасу только потому, что хотел знать, как она тратит карманные деньги. Неужели он не питал к ней никаких чувств? Она фактически бросилась в его объятия, а он не обратил на это никакого внимания.

Дверь в спальню отворилась в тот самый момент, когда Айрис раздраженно стаскивала с ног туфли. Она брыкалась с такой яростью, что одна туфелька, описав в воздухе дугу, приземлилась на покрывало, а вторая отлетела к окну, скрытому бледно-лиловыми портьерами, и с глухим стуком упала на пол.

– Что-то расстроило вас? – спросила Пэнси, которая пришла помочь госпоже переодеться.

– Не что-то, а кто-то. – Пэнси и Айрис стали подругами с того самого дня, как девушку наняли на службу в Лэнгли-Холл.

В обществе могли бы сказать, что молодая девушка, так и не отучившаяся говорить на грубом кокни, не слишком подходит на роль служанки для леди. Но Айрис очень сблизилась с Пэнси и не могла представить себе на ее месте кого-то другого. И едва она достигла возраста, когда леди необходима личная служанка, Айрис попросила своего брата Джареда поговорить с матерью о Пэнси.

Памятуя о том, что Джаред – единственный сын и наследник ее мужа, мать молча согласилась. Неизвестно ведь, когда муж предстанет перед Всевышним, оставив супругу на милость пасынка. Не стоило ссориться с человеком, в руках которого рано или поздно сосредоточатся все средства семьи.

– Вы говорите о его сиятельстве? О Святом?

Айрис взглянула в зеркало и, встретив в нем понимающий взгляд Пэнси, кивнула.

– Он настолько бесчувственный, что мог бы поспорить с любой из статуй Парфенона.

Пэнси рассмеялась, но сегодня ее смех не вызвал улыбки на губах Айрис.

– Этот болван вытащил меня на террасу и начал расспрашивать о моих капиталовложениях. Представляешь?

– А вы небось размечтались, что он станет делать что-то совсем другое, миледи? – спросила Пэнси, помогая Айрис освободиться от платья и корсета.

Она повесила платье в шкаф, а Айрис тем временем надела ночную сорочку, хотя ее голову все еще венчала замысловатая прическа.

Услышав язвительное замечание Пэнси, Айрис вспыхнула, но ответила служанке честно и без капли раздражения:

– Да, Пэнси, другое.

Вообще-то Айрис импонировало желание Лукаса обсуждать с ней дела. И это его качество очень ее привлекало. В отличие от большинства джентльменов их круга он обращался с ней не как с наивной глупышкой, а как с равной. Но сегодня вечером Айрис хотелось совсем другого, ей хотелось, чтобы граф видел в ней женщину. А если быть совсем откровенной, она желала этого всем своим существом. Теперь Лукас не просто нравился ей как друг или собеседник. Симпатия переросла в нечто более теплое и глубокое, и Айрис хотелось, чтобы ее симпатия оказалась отчасти взаимной. При мысли об этом в душе девушки шевельнулось знакомое чувство боли и разочарования. Всю свою жизнь она страдала от безразличия – сначала родителей, теперь вот и Лукаса.

Служанка вытащила шпильки из волос Айрис, и они упали ей на плечи золотистым каскадом локонов. Разделив волосы хозяйки натри части, Пэнси принялась заплетать их в косу.

– Он ведь настоящий джентльмен. И ему не пристало изображать из себя красавчика из ваших романов, леди Айрис. Там всякие любовники, которым ничего не стоит соблазнить честную девушку, а он, одно слово, джентльмен.

А ведь Пэнси права, угрюмо подумала Айрис. Конечно, он не может позволить себе потерять голову от какой-то девчонки. Да и, возможно, Лукас вовсе не питает к ней безумную страсть, которую, как она решила, ему приходится тщательно скрывать. Но, вновь представив себе его горящие гневом глаза, когда она отказалась ответить на его вопрос, отказалась играть в ту игру, которую он ей навязывал, Айрис подумала, что она скорее всего не ошиблась. Нет, в душе Лукаса бушевала страсть, вот только удастся ли ей выпустить ее на свободу? Или хотя бы попытаться обратить его гнев в нечто другое.

– А вы знаете, что завтра он приедет к его сиятельству? – Айрис резко вскинула голову, едва не вырвав косу из рук Пэнси. Но к счастью, служанка хорошо изучила нрав своей госпожи и подхватила косу прежде, чем та расплелась.

– Когда ты узнала об этом?

– Кто-то из прислуги слышал, как его сиятельство разговаривал с дворецким. И все слуги теперь гадают, состоится ли наконец помолвка.

Айрис как-то даже не обратила внимания на то, что ее служанка собирает сплетни, чего она терпеть не могла. Сегодня она услышала нечто такое, что никого не оскорбляет. Напротив. Да, напротив, это очень даже интересно.

– Ты говоришь так, словно меня отдадут замуж за кого угодно, – проворчала Айрис.

В обществе считалось вполне естественным, когда джентльмен начинал подыскивать себе жену, лишь преодолев двадцатипятилетний рубеж. Возраст же леди на выданье не должен был превышать двадцати лет. Леди, засидевшаяся в девицах дольше, казалась смешной и нелепой. Старухой.

– Вам скоро исполнится двадцать один год, миледи. Большинство леди вашего возраста уже вышли замуж и обзавелись детишками. – Пэнси завязала косу Айрис, а потом отступила на несколько шагов назад, поняв, что ее меткое замечание может оказаться не совсем приятным.

– Но я не такая, как они.

– Вот поэтому-то мы и беспокоимся, миледи.

– Я не нуждаюсь в вашем беспокойстве. И не желаю быть предметом сплетен. Запомни это и не участвуй в пересудах о господах.

Но Пэнси даже не покраснела, и Айрис отослала ее спать.

Слишком взволнованная, чтобы заснуть, девушка принялась расхаживать по комнате.

Если бы она не начала шантажировать своих родителей, ее постигла бы участь тех молодых леди, о которых упомянула Пэнси. Используя правду о своем рождении как оружие, Айрис добилась того, что родители позволили ей принимать участие в обсуждении ее будущего. Конечно, этим она еще больше углубила пропасть, отделяющую ее от родителей. Но зато теперь она узнала, что Лукас собирается посетить ее отца.

Но если он сделает ей предложение, она должна рассказать ему правду о своем рождении. Она не может его обмануть! Хотя родители скорее всего хотели бы скрыть правду. Они постараются не допустить скандала. Для общества Айрис – такая же благовоспитанная и достойная молодая леди, как все. А если правде когда-либо суждено всплыть в виде грязной сплетни? Нет, только не это! Лукас услышит правду из ее уст. И что тогда? Да, что будет тогда?..

Остановившись посреди комнаты, Айрис крепко обхватила себя руками, будто пыталась не дать спрятавшимся в глубине души страхам охватить и убить ее.

Очень страшно открыть правду Лукасу. Страшно сказать родителям о своем решении. Теперь размолвка с родителями может стать полной и окончательной. То, что случилось четыре года назад, было лишь началом. Мать так и не простила ее за отказ герцогу, а отец всем своим видом подчеркивал, что не забыл ее своеволия. Если и в этом сезоне она не примет предложения, ее жизнь в Лэнгли-Холле станет попросту невозможной.

Так почему же она позволила себе так увлечься Лукасом? Вопреки здравому смыслу и его репутации безупречного во всех отношениях джентльмена? А что, если именно страх вернуться в Лэнгли-Холл с позором толкнул ее на поиски пылкой страсти в душе человека, держащего свои чувства под строгим контролем? Неужели она столь расчетлива и хитра? Мозг плавится от невозможности что-то понять и решить. Неужели ее надежды и мечты бессмысленны? И Лукас порвет с ней, отвернется, едва она расскажет ему правду?

Скорее всего именно так и будет. Земельные владения графа вдвое превосходят владения ее отца, Эштон обладает внушительным состоянием. Джентльмен с его положением в обществе, так щепетильно заботящийся о своей репутации, вряд ли захочет вступить в брак с леди, которая не может законно претендовать на титул. И Святой, граф Эштон, исчезнет из ее жизни так же сказочно быстро, как и вошел в нее. И Айрис останется с разбитым сердцем. Уже сейчас оно то болит, то превращается в бесчувственную льдинку.

Лукас медленно потянул за нитку, удерживающую внутри бутылки миниатюру корабля с крошечными мачтами и снастями. Упоение успехом охватило его при виде безупречной копии бригантины, заключенной в прозрачный сосуд. Он мастерил ее в течение нескольких месяцев и вот теперь отвязал нитку и заткнул бутыль пробкой. Лукас не собирался заканчивать работу сегодня, но, вернувшись с бала несколько часов назад, он понял, что не в состоянии спать.

Работа над моделью помогла графу расслабиться, но не смогла, как оказалось, заставить забыть о сводящей его с ума леди Айрис. Влечение к ней стало слишком сильным, и Лукас больше не мог это игнорировать. Им необходимо пожениться, иначе он совершит то, о чем потом сильно пожалеет. Например, попытается соблазнить ее на балконе, в галерее, в саду…

Господи, откуда такие мысли?..

Последний представитель рода Эштонов, он прекрасно осознавал свой долг. Граф не желал связывать себя узами брака с неподходящей женщиной, как сделал когда-то его отец. Он до сих пор помнил шумные ссоры между необыкновенно красивой и очень молодой матерью и пожилым, обремененным заботами отцом. Ссоры прекратились, когда отец умер. Лукасу тогда едва исполнилось десять лет.

Лишившись консервативного мужа, а следовательно, и узды, мать словно обезумела. Она устраивала шумные вечеринки и меняла любовников как перчатки, ничуть не стесняясь своих малолетних сыновей. Большую часть времени она проводила в Лондоне. Лукас и его младший брат Джеймс терпели издевательства и выслушивали язвительные замечания своих одноклассников. Вызывающая невоздержанность леди Эштон стала излюбленной темой сплетен бомонда.

Джеймс не обращал внимания на выходки матери, порождающие многочисленные сплетни. Более того, к огорчению Лукаса, его брат, достигнув юношеского возраста, пошел по ее стопам и вел распутный образ жизни вплоть до своей смерти. Джеймс умер, когда ему исполнился всего двадцать один год.

Лукас же продолжал учиться и вел жизнь, которая служила бы оправданием женщины, родившей такого сына, – так он пытался защитить ее попранную честь. Она умерла восемь лет назад, но к этому моменту нетерпимость Лукаса ко всяким отклонениям от общепринятых норм поведения стала легендарной. Молва гласила, что он участвовал в двух дуэлях, но близкие друзья Лукаса знали, что сплетни не соответствуют действительности. Он участвовал в трех дуэлях – и из всех вышел победителем.

Ни за что на свете Лукас не свяжет свою жизнь с женщиной, честь которой нужно защищать подобным образом. Он женится лишь на той, чье поведение будет настолько безукоризненным, что необходимость в дуэлях отпадет. На такой женщине, говорил он себе, как леди Айрис.

Сама добродетель. Необыкновенно соблазнительная при этом добродетель, она пробудила в его душе страсть. Он хотел бы именно такую жену, пусть даже Айрис и выказала некоторую склонность к упрямству, чего Лукас никогда не замечал у нее прежде.

В глазах Лэнгли отразилось удовлетворение, едва ему стала ясна цель визита графа Эштона.

Лукаса ничуть не удивила реакция отца Айрис на его предложение. Сэр Лэнгли никогда не делал секрета из своего желания выдать дочь замуж. Странно, что он позволял ей так долго отклонять многочисленные предложения руки и сердца. Граф совсем не походил на человека, принимающего во внимание интересы дочери в такого рода делах.

Если верить молве – а годы службы в качестве тайного агента короны научили Лукаса тому, что зачастую молва права, – Лэнгли отвергли семь предложений за последние четыре года. При этом одно из них – от герцога, а два – от особ королевской крови.

Лэнгли налил в бокалы портвейн.

– Я говорил с Айрис. Она согласна принять ваше предложение.