А когда изумление прошло, когда поцелуи Уильяма стали более настойчивыми, жар сменился чарующим удовольствием, от которого закружилась голова и задрожали колени.

И именно в тот момент Джонатан прервал их.

Если бы не он, Шарлотта с ужасом поняла, что не смогла бы отпустить Уильяма. И даже представить не могла, что произошло бы потом.

Боже, это было незабываемо!

И ужасно. Так ужасно, что ей хотелось провалиться сквозь землю, потому что она даже не думала, что до такой степени сумасшедшая и не владеет собой.

Когда Харриет взглянула на дочь, Шарлотта остановилась, как вкопанная, и почувствовала, как от страха у нее леденеют пальцы.

— О чем вы говорили?

Лицо матери было таким серьезным, что ей стало не по себе. Харриет закрыла дверь малой гостиной, в которой скрылась Шарлотта, подошла к дивану, но не присела, внимательно глядя на дочь.

— Ты позволила ему поцеловать себя?

Шарлотта застыла, ощутив, как щеки начинают предательски гореть. От стыда ей действительно захотелось провалиться сквозь землю. Еще и потому, что даже сейчас, глядя на мать, она не ощущала сожаления о том, что сделала, что поцеловала Уильяма, хотя должна была остановить его. Должна была… Она должна была думать прежде, чем терять голову. Но как же трудно думать, когда в голове не остается ни одной связной мысли. Даже сейчас губы ее горели, а сердце неистово стучало в груди, грозя лопнуть прямо там, будто Уильям отошел от нее секунду назад.

Сглотнув, Шарлотта опустила голову и заставила себя произнести…

— Это… это вышло случайно.

— Ты поскользнулась и оказалась в его объятиях?

Иногда мать могла быть очень жестокой, горько подумал Шарлотта.

— Нет, но…

— Но когда это произошло, ты не остановила его.

Шарлотте казалось, что с каждым словом ее ударяют обжигающей плетью, которая оставляла на ее душе багровые следы.

Она никогда в жизни не поступала так опрометчиво. Тем более не целовала кавалеров, никого, кто приходил бы к ним домой.

С трудом взяв себя в руки, Шарлотта попыталась заговорить снова.

— Это вышло случайно…

Харриет сделала еще один шаг в ее сторону.

— И если бы Джонатан вас не заметил, вы бы… не остановились.

Шарлотта хотелось провалиться сквозь землю немедленно!

— Мама… — прошептала она, задыхаясь от раскаяния и острой боли.

— Боже, Шарлотта! Я ведь ожидаю гостей! Ты хоть на минуту представляешь, что было бы, если бы вас заметил кто-то посторонний!

Боже, почему земля не могла разверзнуться прямо сейчас?

— Мама… — снова прошептала она, ощущая в глазах жгучую влагу.

Харриет растерянно прижала ладонь ко лбу. Жест, который унаследовала сама Шарлотта.

— Этому есть только одно решение.

Набравшись мужества, Шарлотта подняла голову и посмотрела на мать.

— Забыть и жить дальше?

Забыть, посыпать пеплом и никогда больше не думать об этом. О том, какие у него божественные, горячие, колдовские губы, от прикосновений которых она едва не лишилась разума. Нет, лишилась, если наступили такие печальные последствия.

Харриет резко обернулась к дочери.

— Он заявил, что хочет жениться на тебе.

Шарлотта перестала дышать, потому что даже в страшном сне ей не приснилось бы такое.

— Что? — потрясенно прошептала она, ощутив, как кровь отливает от лица.

Взгляд матери был серьезным и твердым, потому что Шарлотта выглядела так, словно подобное ей даже в голову не приходило.

— Он хочет жениться на тебе, — любезно повторила Харриет.

Голова ее пошла кругом от… Шарлотта даже не знала, что точно испытывает. Облегчение? Радость? Нет, ужас, полнейший и всепоглощающий.

— Он хочет жениться на мне только потому, что поцеловал меня?

Глаза матери потемнели.

— Так ты не отрицаешь того, что он целовал тебя?

Это было уже неважно. Господи, это уже не важно, потому что собиралась произойти настоящая катастрофа! Это… это…

— И что ты ответила ему? — спросила Шарлотта, не чувствуя землю под ногами.

Не чувствуя даже сердца, которое минуту назад скакало, как резвое, а сейчас собиралось омертветь.

Харриет нахмурилась.

— Он поступил так, как полагается джентльмену.

Шарлоту охватил беспредельный страх. Она не хотела, чтобы он поступил так, как полагается джентльмену! Будь всё проклято, но Шарлотта не хотела, чтобы он поступил так лишь из соображения совести. Или благородства души. Ей это было совершенно не нужно!

Господи!

— Я не выйду за него! — заявила она побелевшими губами, попятившись назад, будто шарахалась от страшного монстра.

Харриет забеспокоилась, увидев как искажается лицо дочери.

— Это единственный способ спасти твою репутацию.

Шарлотта с трудом сдержала нервный смех.

— Но какая репутация? Меня никто не видел!

— Видел Джонатан, он кричал, а это означает, что все слуги должно быть знают о произошедшем.

— К черту слуг!

— Шарлотта!

Шарлотта снова попятилась, ощущая ужасную головную боль.

О Господи, действительно происходила катастрофа, которую она не могла предотвратить.

— Наше слово против слов слуг! — попыталась она снова. — Никто ничего не докажет.

— Когда по городу расползутся слухи, о доказательствах уже никто не подумает. Или ты будешь ходить от двери до двери и попытаешься объяснить, что это чистая случайность?

О Боже…

Шарлотта отвернулась от матери и спрятала лицо в холодных ладонях, в которых некоторое время назад держала лицо Уильяма, но не могла спрятаться от той реальности, в которую обернула свою жизнь.

— Мама, ведь ничего не было…

Был просто один простой поцелуй… Не простой, услужливо подсказало ей сердце, которое билось почти так же, как в тот момент, когда Уильям обнял ее и коснулся своими губами ее губ. Поцеловал так горячо и неистово, что у нее едва не выпрыгнуло сердце из груди. Так, как она даже не смела представить себе. Так, что она не позабыла собственное имя, мечтая только раствориться в нем.

— И всё же, он приходил к нам домой. Многие это видели. Почти все слышали крики Джонатана. И никто не поверит в то, что ничего не произошло. Боже, Шарлотта, в нашем доме! У тебя еще две сестры, которых нужно выдать замуж. Как думаешь, после произошедшего, кто-то захочет знаться с ними? Захочет знаться с нами, если мы с твоим отцом позволяем в нашем доме такие вольности? От нас не просто отвернутся люди, нас просто забудут…

Шарлотте было так плохо, что она боялась упасть и сломаться.

Это действительно было ужасно.

Один невинный поцелуй… Не такой он был невинный, скорее пламенный, безудержный, такой страстный, что она бы действительно не остановилась, если бы Джонатан не прервал их. Еще и потому, что в тот момент, дремавшее в сердце давнее, забытое чувство содрогнулось и стало пробуждаться к жизни, угрожая всецело поглотить ее. А этого она никак не могла допустить, но в тот момент, когда она была в объятиях Уильяма, Шарлотта на одно мгновение показалось, что это рай, о котором она так долго мечтала.

Рай, который теперь обернулся настоящим адом.

— Я не смогу выйти за него замуж, — прошептала она сокрушенно, прекрасно сознавая, что это просто… убьет ее.

Позади послышался горький вдох матери. Вздох, в котором было больше понимания, чем в произнесенных словах, потому что Харриет прекрасно понимала, что до этого дня Шарлотта не позволяла себя подобных вольностей ни с кем. И тем более в их собственном доме. Она лишилась рассудка, если позволила такому случиться.

— Шарлотта, я не давала своего согласия, а сказала, чтобы он прежде поговорил с тобой. И если ты согласишься…

— Не соглашусь! — с непримиримой мукой воскликнула она, вся дрожа.

— И все же он придёт к нам завтра, чтобы поговорить с тобой.

Шарлотта опустила руки и резко обернулась, зная, что не сможет больше видеть его. Не потому, что сердилась на Уильяма за то, что он сделал.

Потому что не доверяла себя.

— Не о чем нам говорить!

Харриет подошла ближе. Голос ее был твердым и неумолимым.

— Ты встретишься с ним. Ты поговоришь с ним. И вы попытаетесь решить этот вопрос так, чтобы от этих последствий не пострадали невинные люди.

Шарлотта побледнела и внезапно почувствовала, как дрожат ноги.

— Мама, — простонала она, погибая. — Умоляю тебя, не проси меня выходить за него. Только не за него…

Харриет подошла к ней и с печальной улыбкой коснулась ее бледной щеки.

— А за кого же, дитя моё?

Шарлотта внезапно поняла, что близка к тому, чтобы расплакаться.

— За кого угодно, но только не за него.

Серые глаза виконтессы внимательно смотрели на дочь, пытаясь что-то понять, обнаружить.

— Просто встреться с ним и поговори. Я буду рядом, а потом… ты решишь, что тебе делать. Он должен исправить то, что натворил. Он должен будет начать ухаживать за тобой, чтобы всё выглядело естественно, поэтому у тебя будет шанс… отказать ему, когда придёт время. Тогда никто не заподозрит тебя в том, что ты могла совершить что-то предосудительное. И сегодняшний приход мы сможем списать на его первый визит.

Шарлотта сейчас ненавидела себя за проявленную слабость в гостиной больше, чем когда-либо.

Но в словах матери была доля правды, которая могла спасти ее… их всех. Если только она позволит Уильяму ухаживать за собой. Боже, могла ли она представить, что такой день когда-нибудь наступит?

Ей было так страшно, что она испытала желание спрятаться. Но… в произошедшем была и ее вина. Если бы она оттолкнула его от себя в тот момент, когда он обнял ее, всего этого ужаса можно было избежать. Но… Как она могла оттолкнуть его? Оттолкнуть Уильяма, который наконец обнял ее! Объятия, о которых она мечтала последние семь лет во сне и наяву.

Объятия человека, которому ничего не стоило разбить ее глупое сердце, которое так много раз разбивалось за последние семь лет, что она перестала вести подсчеты, на самом деле записывая в маленьком блокноте самые свои провальные ожидания, чтобы хоть с кем-то поделиться ими и забыть. Ей следовало сжечь эти записи, но… рука не поднималась, когда она открывала записи и тонула в воспоминаниях, которые причиняли боль и сладкую муку одновременно. Она была больна, больна им с того самого мгновения, когда впервые увидела его.

А теперь он просто из долга собирался жениться на ней. И дальше продолжать вести свою прежнюю жизнь, в которой было место еще многим женщинам.

Боже, она не могла согласиться на это, даже если бы сейчас ее приговорили к смертной казни, и единственным спасением стало бы решение выйти за него замуж.

— И потом я смогу отказать ему? — едва слышно прошептала Шарлотта, с надеждой глядя на мать.

Харриет сокрушенно покачала головой, увидев в глазах дочери достаточно, чтобы сделать собственные выводы.

— Если это будет то, чего ты захочешь.

Слова матери прозвучали пугающе. Как будто Шарлотта могла изменить свое мнение.

— Я не выйду за него, — снова повторила Шарлотта, высвободилась из объятий матери и бросилась к двери, мечтая поскорее оказаться в своей комнате.

Боже, жизнь ведь была такой предсказуемой, такой обыденной. Один неверный шаг, и всё рассыпалось на тысячи осколков. Теперь ей нужно было не только вновь встретиться с ним, но… позволить ему ухаживать за собой, позволять ему то, что смогла бы позволить, если бы… он сам этого хотел.

Никогда не хотел. Никогда не замечал ее. С какой стати она должна была делать вид, что польщена его вниманием? Он даже приехал сегодня, чтобы только поблагодарить ее за то, что она сделала той ночью. Если бы не та ночь, он бы и дальше не замечал ее существования. Как бы горько это ни было признавать, но это было так.

Ей следовало оставить его тогда в день ранения прямо там на тротуаре. Если бы Шарлотта знала, чем всё закончится, то так бы и поступила. Либо совершенно определенно позвала бы кого-нибудь из членов его семьи или по крайней мере друзей, которые помогли бы ему и увезли бы домой. Вместо этого она отвезла его к себе домой, позвала доктора, который помог ему, а потом… едва не рухнула на него, когда Уильям в горячке после обработки раны поцеловал ее, всколыхнул в ней чувства, которые она собиралась навечно похоронить в душе. И вот сегодня, вместо того, чтобы принять его благодарность и распрощаться с ним, она… Он…

Боже, что нашло на него? Сегодня он ведь не был в горячке, был абсолютно здоров. Даже цвет лица у него был естественный. Чисто выбритое лицо, в легком беспорядке зачесанные каштановые волосы и ухоженные бакенбарды, которые доходили до складок, окружавшие его красивые губы. Он выглядел как обычно. Тогда… Ради всего святого, почему он это сделал?