Марина Агекян - Эгоист

Уильям напрягся и выпрямился.

— Ничего важного, уверяю. Я приехал узнать, как мисс Уинслоу добралась до дома. Сожалею, что не смог проводить ее.

Глаза Харриет прищурились.

— Проводите ее в другой раз.

— Обязательно, только… — Он вдруг нахмурился. — Моя матушка устраивает ужин завтра вечером и приглашает вашу семью отужинать с вами. Вы примите приглашение?

Шарлотта была уверена, что он выдумал всё это только что. Ведь его сестра была почти потрясена, увидев их недавно в парке. Вряд ли его мать уже знает о его намерениях и уж тем более нашла время устроить ужин, на который не выслала приглашения. Господи, скоро все узнают, что он… преследует ее! От этого ей стало еще тяжелее на сердце.

— Я очень признательна за приглашение, милорд, но мы уже отправили согласие посетить бал леди Кемпсон.

Шарлотта вздохнула с облегчением, благодарная матери за отсрочку, ведь… всё это развивалось так стремительно, что невозможно было сделать и вдоха.

Уильям не растерялся и на этот раз.

— Тогда может на следующий вечер? У вас имеются какие-то планы на послезавтра?

Харриет вдруг повернулась и посмотрела на Шарлотту.

— Милая, следующий вечер у нас свободен, мы можем поужинать с леди Холбрук. Не планируй ничего на этот день.

Шарлотта сделала глубокий вдох, продолжая смотреть в окно.

— Да, мама.

Харриет с улыбкой посмотрела на Уильяма.

— Вот и чудесно. Передайте вашей матушке, что мы с удовольствием посетим ее ужин. А теперь прошу меня извинить, но я должна дать распоряжение Хопкинсу по поводу сегодняшнего вечера. — Она посмотрела на Шарлотту. — Я скоро вернусь.

Она вышла, не прикрыв дверь.

Уильям вздохнул и направился к Шарлотте. Она застыла, так сильно повернув голову к окну, что едва не заработала себе вывих. Тем самым она давала ему понять, что им не о чем говорить. В сущности, о чем они могли говорить, после того, как он побежал…

— Догнали ее?

Шарлотта могла поклялся, что собиралась произнести свой вопрос не таким жалким голосом, но всё же ей удалось вложить в него тот смысл, который она хотела, потому что Уильям застыл у дивана, так и не присев.

Господи, он снова собирался сидеть рядом с ней! В комнате, где не было никого, кроме них двоих.

Да, удовлетворенно отметила про себя Шарлотта, увидев в леком отражении стекла его застывшую фигуру. Он не ожидал, что она заметит леди Хартли, и уж тем более заговорит с ним об этом. Что ж, пусть привыкает. Она не собиралась молчать, чтобы скрывать его грехи. Если он намеревался ухаживать за ней, он должен был понимать, что она не потерпит лжи или обмана.

Он долгое время смотрел на нее, она чувствовала на себе его тяжелый, задумчивый взгляд, от которого у нее мурашки бежали по спине. Смотрел, не понимая, что делает с ней, как… действует на нее. Как… как много значит то, куда он уходит каждый раз, когда думает, что она этого не заметит!

Уильям все же присел, протянул руку и накрыл ее сжатый кулачок, который отыскал в складках юбки, как будто точно знал, где она прятала его.

Шарлотта напряглась, мечтая о том, чтобы высвободить руку, но он крепко держал ее.

— Я не догнал ее, — сказал он, пристально глядя на нее.

Она моргнула, продолжая смотреть в окно.

— Сожалею.

— Не нужно. — Уильям продолжал смотреть на нее так, будто никогда не видел ее. Так, будто хотел что-то отыскать на ее лице. — Шарлотта, мне жаль, но я должен был сказать ей кое-что.

Он этих слов ей стало еще тяжелее, ведь он даже не стал отрицать того, за кем побежал, и что его с ней что-то связывало. Шарлотта заставила себя кивнуть:

— Да, конечно.

Уильям на это ничего не сказал. Шарлотта ждала, что он опять пустит какую-нибудь острую или вульгарную реплику. Вместо этого Уильям осторожно сжал ее кулачок, а потом накрыл ее другой рукой и стал медленно разглаживать ее напряженные пальцы. Так нежно, что у нее вдруг запершило в горле. И затуманился взгляд, потому что стало казаться, будто он пришел попросить прощение за то, что сделал. Иначе он бы не сидел сейчас рядом с ней.

Боже, Шарлотта вдруг поняла, что в большой опасности, раз он захотел вернуться, чтобы убедиться, что она благополучно добралась до дома. А он продолжал гладить ее руку, заставляя легкому трепету бродить по всему ее телу, ни на миг не стихая.

— Шарлотта, — тихо попросил он. — Посмотри на меня.

Она замерла не только от его слов, но и от того, что он не переставал гладить ее пальцы, заставляя мысли путаться в голове. У нее так быстро стучало сердце, что она едва могла дышать.

Он так просто сидит и говорит о том, что должен был пойти за той женщиной. Может, это происходит так? Он обсуждает своих женщин с другими? Господи, как бы это абсурдно ни звучало, но она не могла говорить с ним о… леди Хартли. Не хотела даже слышать, как он произносит ее имя. Шарлотта достаточно насмотрелась за последние семь лет.

Когда его пальцы случайно, с какой-то ленивой нежностью погладили ее запястье, ее обдало странным жаром. И только тогда Шарлотта выплыла из оцепенения, в которое закутала себя.

Осторожно повернув голову, она тут же столкнулась с его мерцающими, внимательными глазами, которые под лучами солнца казались… темно-золотистыми, как и длинные ресницы, обрамляющие их. Чуть спутанные волосы беспорядком падали на его лоб, доходя до темных бровей. Как же ей хотелось снова запустить пальцы в эти волосы! Шарлотта сглотнула. Когда он не был напряжен, ямочка на подбородке выделялась отчетливее. У нее заныло сердце. Как же близко он сидел к ней. Как нежно касался ее руки. Ей вдруг захотелось опустить голову ему на плечо и расплакаться.

С трудом сдержавшись, Шарлотта тихо спросила:

— Вы пошли за ней, потому что хотели узнать о той ночи? О том, кто стрелял в вас?

Боже, неужели она ищет ему оправданий? Но может хоть так ее сердце перестанет болеть меньше?

Уильям нахмурился, от чего появилась любимая морщинка между бровями, став вровень с ямочкой на подбородке.

— Ты видела всё до выстрела? — Он нахмурился еще больше. — Как ты оказалась тогда на улице?

Шарлотте было трудно думать, когда он так пристально смотрел на нее. И тем более, когда при этом продолжал держать ее руку в своей.

— Я собиралась вернуться домой.

В глубинах его глаз появилось недоумение.

— Зачем? Бал ведь только начался.

Шарлотта опустила глаза.

— У меня разболелась голова, поэтому я решила уехать.

Глаза его вдруг подозрительно прищурились, как будто он не поверил ей.

И снова Шарлотте стало не по себе от того, как легко и быстро он мог читать не только ее мысли, но и уловить то, что она могла быть… нечестной.

— Шарлотта…

Она вздрогнула и быстро спросила, чтобы отвести от себя подозрение.

— Кто стрелял в вас? Вы узнали?

Он покачал головой.

— Нет.

Ее охватило прежнее беспокойство.

— Он не опасен? Не попытается снова?..

Он крепче сжал ей руку.

— Я позабочусь об этом. Не волнуйся, всё будет хорошо.

Она так не думала, потому что на этот раз ее взгляд скользнул на его плечо. Раненое плечо. Ей вдруг стало не по себе при мысли о том, что случилось бы с ним, если бы она не вышла на улицу и не нашла его. Если бы она опоздала или вышла туда намного раньше него.

— Как ваша рана?

Его глаза вдруг расширились, а потом потемнели, будто ее вопрос имел… значение для него. Шарлотта затаила дыхание, когда увидела, как он…

Подняв свободную руку, он коснулся ее подбородка и поднял ее лицо к себе. Когда их глаза встретились, у нее болезненно дрогнуло сердце, потому что в глубинах его темно-золотистых глаз таилось какое-то пугающее понимание и… что-то еще, чего она не смогла понять.

— Шарлотта, я благодарен тебе за то, что ты сделала в ту ночь. Благодарен за то, что ты и сейчас спрашиваешь о моем самочувствии. Но ты должна кое-что знать.

— Знать? — прошептала Шарлотта, едва дыша, потому что тонула в бархатистом блеске его глаз.

Его пальцы прошлись по подбородку и погладили ее по щеке, вызвав в ней легкое удушье.

— Ты должна знать, что я ухаживаю за тобой, и что всё мое время будет принадлежать тебе. — Он оглядел все ее лицо, будто заново знакомился, и снова заглянул ей в глаза. — И я буду честен с тобой.

Шарлотта была поражена до глубины души. Не только тем, как он касался ее, заставляя сердце трепыхаться в груди так, что оно могло в любую секунду выпрыгнуть и упасть ему в ладонь. Не только тем, как смотрел на нее. Но и тем, с какой искренностью говорил. Так убежденно, что она едва не поверила ему… Поверила, всем сердцем желая, чтобы это было так!

Боже, что с ней станется, если она поверит в то, что важна для него?

— Ты мне веришь? — спросил он таким тихим голосом, что его едва можно было услышать.

Но она услышала, и не переставала дрожать, пораженная обещанием, которое он дал ей. Которое она не могла не принять, как бы скверно он не поступил сегодня на прогулке. Ведь он даже пришел, чтобы проверить, как она добралась до дома, хотя мог уйти и даже не вспомнить ее.

Боже, что происходило? Как ей удержать в груди сердце, которое рвалось и стонало?!

— Да, — прошептала она в ответ, до дрожи чувствуя поглаживая его теплых пальцев по своему лицу.

И внезапно поняла, что он хочет поцеловать ее. Глаза его потемнели и даже затуманились. Почти как в ту ночь, когда он притянул ее к себе. Так же, как и в тот день, когда он подошел к ней, обнял и поцеловал. Его глаза всегда темнели и затуманивались перед тем, как он склонял голову к ней. Шарлотта была уверена, что не сможет устоять, если он и сейчас это сделает. И снова разразится скандал, и ее на этот раз ничто не спасет, если их снова обнаружат.

Но он не спешил. Уильям улыбнулся, от чего обозначилась ямочка на левой щеке, отнял руку от ее лица, затем сжал другую ее руку, вернул ей на колени и быстро встал.

Шарлотта задрожала от холода, ощутив себя брошенной.

— Тогда увидимся завтра. Спасибо за сегодняшнюю прогулку. Я получил настоящее удовольствие, гуляя с тобой, — искренне произнес он и поклонился ей. — До встречи, Шарлотта.

И ушел, даже не оглянувшись.

Шарлотта была изумлена.

Не тем, что он хотел поцеловать ее. Шарлотту по-прежнему колотила легкая дрожь, а рука и щека горели в тех местах, до которых он дотрагивался. Она была поражена тем, что он не поцеловал ее. Тем, что оказывается, мужчины умеют сдерживать свои порывы, а Уильям тем более.

Невероятно.

Едва выйдя из дома Шарлотты, Уильям застыл на ступеньках, не в состоянии пошевелиться. То, что стало происходить с той ночи, то, что во всё это была вовлечена Шарлотта, и то, что он собрался жениться на ней, обрело… странное, но важно значение. Сегодняшняя прогулка действительно не только доставила ему удовольствие.

Если до начала прогулки Уильям чувствовал себя растерянным, теперь он был сбит с толку. И зол. Не на Шарлотту, нет, ведь она…

Да, она была не только расстроена, когда он нашел ее, одиноко сидящую у окна так, будто ее бросили. Она выглядела какой-то донельзя несчастной, как будто земля перевернулась, или собиралась перевернуться и причинить ей вред.

Ее расстроенный вид… неприятно подействовал на него. Да, в прошлом он оставлял многих женщин в подобном состоянии. Но никогда еще их самочувствие и тем более мнение не волновало его так, как вид сжавшейся и несчастной Шарлотты.

Уильям пришел не только для того, чтобы загладить свою вину за испорченную прогулку, которую не смог довести до логического приятного завершения. Он испытывал почти отчаянное желание сделать так, чтобы она не сердилась на него. А еще… Не смотря ни на что он просто хотел еще раз увидеть ее. Увидеть девушку, которая могла с такой легкостью пикировать с ним, встречать острым словцом его собственные резкие замечания. Это было великолепно, изумительно наблюдать, как вспыхивали ее глаза, когда он дразнил ее. Он никогда не дразнил ни одну другую женщину.

Вздрогнув, Уильям выпрямился, спустился наконец со ступенек и устроился в ждущем его экипаже. Ему было нужно срочно увидеться с Робертом, а потом он поедет к матери. И ему придется пережить самый мучительный разговор в своей жизни, потому что она не пожалеет вопросов и не пощадит его.

Карета покатилась по улицам Лондона, Уильям откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. И снова увидел грустное, застывшее лицо Шарлотты. И снова неприятное чувство кольнуло его.

Как бы Шарлотта не сердилась на него, она всё же не прогнала его, хоть он этого и заслуживал. Потому что она знала, кого он увидел в окне кофейни и за кем последовал, оставив ее одну! Это было бы оскорбительно для любой девушки, но даже тогда Шарлотта не прогнала его, решив, что он сделал это только для того, чтобы выяснить, кто стрелял в него. Какая умная и мудрая девушка, которая за тоном беспокойства скрывала боль от нанесенной ей обиды.