Какая-то давящая нежность снова охватила его, когда он вспомнил, какими нежными и мягкими были ее пальцы, когда он нашел их под складками юбки и стал поглаживать их. Он не мог оторвать взгляд от них. В какой-то момент Шарлотта разжала кулачок. Уильям продолжал гладить ее длинные пальцы, поражаясь тому, какие приятные, щемящие и странные ощущения возникают в груди. Он никогда не гладил руку женщины просто так. И не получал от этого удовольствие так, как пару минут назад.

И никогда не говорил другим женщинам то, что сказал сегодня ей. Дал обещание, которое намеревался сдержать. Потому что не хотел, чтобы она думала, будто он не способный на честность. Потому что видел такое пронзительное осуждение в ее глазах, что это его даже задело. Да, он прежде вел недостойную жизнь и не гордился этим, но ему вдруг стало не все равно, как о нем думает Шарлотта, потому что не хотел, чтобы она думала, будто он ничего не стоит, что его слова ничего не стоят. Тем более после того, как испортил ей прогулку. Никогда еще мнение другой женщины не волновало его так, как ее. В тот момент он был готов пообещать ей даже больше, если это только прогонит боли из ее красивых, но таких грустных глаз.

Боже правый, почему она вызывала в нем столько необъяснимых, мучительных чувств? Что в ней было такого? Может, это с ним что-то было не так? Может, пулевое ранение вышибло в нем половину мозгов? Да, возможно, это и могло объяснить то, что он терял остальное, когда видел ее.

И всё же Уильям не мог забыть, с какой тревогой она смотрела на него, на его плечо, когда спросила о его самочувствии. Милая, добрая Шарлотта. Спрашивала о нем даже, когда он ранил ее, оставив во время прогулки. Другая женщина непременно прогнала бы его, или потребовала бы компенсацию в виде изумрудного браслета или чего-то подобного. Но Шарлотте такое даже в голову не пришло. Разве… разве могли существовать такие женщины?

Открыв глаза, Уильям посмотрел на свой сжатый кулак.

Он не просто намеревался жениться на ней. Это стало затрагивать в нем чувства, которых быть не могло. Не должно. И все же факт оставался фактом: Шарлотта волновала его так, как не волновала до него ни одна другая женщина.

И она видела всё то, что произошло в ту ночь до выстрела. Уильям точно помнил, что она выглядела какой угодно, но не женщиной, у которой болела голова. И хоть сейчас важнее было другое, ее безопасность, но его все еще настораживал факт того, что она покинула бал. И так вовремя пришла ему на помощь. Черт, получается… ее тоже могли заметить? У него похолодело в груди, когда Уильям осознал, что она тоже… может быть в опасности. В настоящей. Поэтому он должен был срочно переговорить с Робертом, но Уильям не мог перестать думать о Шарлотте.

Господи, как же она была близка! Как было бы просто опустить голову и снова прижаться к ее волшебным губам. У него кружилась голова. Уильям чувствовал тепло ее дыхания на пальцах, когда коснулся ее нежной щеки, знал, как будет легко потеряться в ней, чтобы не думать ни о чем, чтобы наконец насладиться теплом ее губ, ее поцелуем, который снова всколыхнет в нем все чувства. Который он так давно не ощущал! Уильям страшился и в то же время отчаянно хотел поцеловать ее, но знал, что если коснется ее, он потеряет голову и… Не сможет заняться делами, которые не терпели отлагательство.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌

Он должен был убедиться в том, что ей ничего не угрожает.

Роберта он нашел в его кабинете сидящим за столом, где он писал какое-то длинное письмо. Лидии дома не оказалось, вероятно, она прямо из парка поехала в Холбрук-хаус, чтобы рассказать об увиденном матери. Уильям скрипнул зубами. Лидия! Но что он мог поделать? Скоро он сам собирался поехать к матери.

И все же сейчас его беспокоили не родные.

— Я видел ее сегодня в парке! — заявил он, остановившись перед столом Роберта.

Отложив перо, Роберт внимательно посмотрел на него.

— О ком ты говоришь?

Уильяма охватил приступ острого гнева.

— Об этой твоей проклятой леди Хартли!

Роберт нахмурился.

— Ты видел ее? Где?

— В Гайд-парке.

На этот раз Роберт встал.

— Она была одна?

— Кажется, да…

— Ты пытался ее остановить?

«Вы догнали ее?»

Уильям испытал желание врезать Роберту, потому что его дурацкое задание стоило ему прогулки с Шарлоттой.

— Да, черт побери! Но она исчезла в толпе. Я не нашел ее. — Он подошел ближе и, глядя ему в глаза, требовательно спросил: — А теперь выкладывай, что происходит, и не пытайся говорить завуалированно, как делал это в прошлый раз. Потому что оказывается, что Шарлотта стояла на улице еще до выстрела, и возможно, ее могли заметить. — Голос его оборвался, а холодный страх медленно охватил его. — Получается, что и она может быть в опасности.

Роберт вышел из-за стола и подошел к нему, заметив, как побледнел Уильям.

— Я не позволю, чтобы с ней что-то случилось. Хочешь, я приставлю к ее дому охрану?

Рука его невольно сжалась в кулак.

— Я в состоянии позаботиться о ней сам, а ты давай выкладывай мне всё, иначе я больше не буду помогать вам в чем бы то ни было!

Прижав пальцы в переносице, Роберт отошел от него и покачал головой.

— Ты должен понимать, что, то, что я тебе скажу, не должно выйти за двери этой комнаты, потому что это секретные сведения.

Уильям напрягся.

— Разумеется, — процедил он гневно.

— Наполеон стремится нас ослабить, объявив о блокаде, которая длится уже шесть лет, но так как Российская империя, его союзник, не поддержала его в этом вопросе и продолжает с нами торговые отношения, у меня есть сведения, что в ближайшее время Наполеон выступит на Российскую империю с войной.

— И какое это имеет отношение к нам, если он занят завоеванием этой необъятной страны?

Роберт обернулся к нему.

— Наша страна ослабла, наш король безумен, страной правит… Регент, который думает только о своих удовольствиях. Наполеон никогда не был глупым и не ведет войну только на один фронт.

Уильям нахмурился.

— Стало быть, он послал кого-то, кто будет шпионить здесь для него?

Роберт кивнул.

— Ты верно подумал. Из тебя выйдет неплохой шпион.

Уильям пригрозил ему кулаком.

— Черта с два вы меня втянете во все это!

Роберт вдруг улыбнулся.

— Ты уже в этом деле, если еще не заметил.

Черт!

— Это было бы не так… опасно, если бы…

— Не Шарлотта. — Роберт подошел к нему. — Я смотрю, она тебе не так уж и безразлична, хоть должен признать, я не думал, что ты хоть когда-нибудь станешь интересоваться ею.

Уильям грозно сверкнул на него недовольным взглядом.

— Не вмешивайся в мои дела!

— Хорошо, не буду. Ты прав, это не по-мужски.

— Так кого вы подозреваете? Неужели, леди Хартли и есть ваш шпион?

Роберт покачал головой.

— Она слишком… бесхитростна, чтобы быть хитрой шпионкой. Мы полагаем, что за всем этим стоит ее муж.

Уильям нахмурился.

— Так он не умер? Он прикрывается своей смертью, чтобы вести двойную игру?

Роберт снова улыбнулся.

— Ты снова прав, друг мой. Но дело в том, что леди Хартли раскрыла себя. И теперь не только мы охотимся за ней.

— Стало быть, и французам она больше не нужна.

— Да, если мы сможем найти ее раньше них, мы сможет вытащить из нее нужные сведения в обмен на безопасность.

Уильям снова разозлился.

— А почему вам в голову не пришло самим подойти к ней на том балу, или встретиться с ней еще раньше?

— Потому что мы узнали о ее личности накануне, а наши агенты почти все заняты. Нам нужен был тот, кто не вызвал бы подозрений. Ты бы привез ее к нам, и на этом твоя миссия закончилась бы.

Ощущая какую-то слабость, Уильям опустился в ближайшее кресло и провел ладонью по волосам.

— Черт побери, и где я теперь найду ее? Может ее уже нет в живых.

— Если бы это было так, мы бы уже знали об этом. К тому же ты видел ее совсем недавно.

Черт, ему сейчас только этой леди Хартли не хватало. Уильям закрыл глаза. И внезапно увидел грустно лицо Шарлотты, которую она отвернула от него. Он хотел заняться ею, а не подвергать ее жизнь еще большей опасности. И не хотел делать того, что еще больше отравит ее мысли о нем.

— Вы выбрали меня, потому что никто бы не подумал, с какой именно целью я увожу с того бала эту особу.

Роберт вздохнул.

— Да, твоя репутация оказала нам огромную услугу.

Его репутация, из-за которой Шарлотте было стыдно за него. И пусть она это пыталась отрицать, но это было так. Открытие, которое ужасно не понравилось ему.

Уильям резко встал.

— К черту эту дамочку, у меня есть дела поважнее.

Роберт снова улыбнулся.

— Ты говоришь про ужин, который должна будет устроить твоя матушка?

Уильям был изумлен.

— Господи, как ты узнал об этом? Я же видел твою жену всего час назад. Она сейчас должна быть у нас дома. Ты не мог так быстро…

— Она прислала мне записку.

Уильям сокрушенно покачал головой.

— Вы просто невозможны!

Он ушел еще до того, как Роберт произнес бы свою заключительную реплику относительно того, какими должны быть супруги.

Это не только раздражало. Это начинало выбешивать его.

* * *

Шарлотта не чувствовала себя так неловко даже в свой первый сезон. Бал у леди Кемпсон едва начался, как, войдя в залу с матерью и сестрой, Шарлотта оказалась в окружении семьи… Уильяма. Его мать не переставала улыбаться, глядя на Шарлотту так, будто она совершила один из подвигов Геракла, Лидия почти не замолкала, держа под руку своего красивого мужа, Эстер взяла Шарлотту за руку, и лишь только Тереза с милой улыбкой старалась сделать так, чтобы прогнать ненужную неловкость. Все усугубилось еще и тем, что графиня Холбрук не переставала говорить об ужине, была так весела и счастлива, как будто дело уже было решеное.

Ощущая давящую тяжесть в груди, Шарлотта извинилась и отошла к столу, на котором стояли угощения. Ей нужно было хоть немного отвлечься, потому что… Она не могла. Не могла смотреть на счастливые лица своих друзей и знать, что всё это… неправда, что скоро всему этому придет конец. Если только сам Уильям не устанет от всего этого и не уйдет раньше, чем она откажет ему.

У нее задрожала рука, в которой она держала бокал с лимонадом. В горле застрял ненавистный комок, но ей не хотелось пить, потому что Шарлотта знала, что это не поможет. Ничего не помогало с тех пор, как вчера, сделав свое ошеломляющее обещание, Уильям встал и ушел. Может быть даже на поиски леди Хартли… Шарлотта разозлилась и оборвала себя. Она вела себя глупо, предвзято. Ей… ей ужасно хотелось верить, что это не так, и всё же…

У нее стало покалывать всю шею и затылок, тело напряглось, а сердце на миг застыло, а потом стало биться чаще. Еще до того, как поднять голову, она уже знала, почему так произошло.

В зал вошел Уильям. В строгом вечернем черном фраке и белом жилете с идеально подвязанным шейным платком, который еще больше оттенял блеск его темных, пристальных глаз. Сглотнув, она тут же отвернулась, ужасно боясь того, что этот взгляд остановится на ней, и она… потеряет не только дыхание, но и последние остатки здравомыслия.

Стараясь восстановить дыхание, Шарлотта быстро выпила все содержимое бокал, прикладывая все силы для того, чтобы не дрожала рука.

— Добрый вечер, — послышался рядом смутно-знакомый голос.

Подняв голову, Шарлотта увидела лорда Хамфри.

— Милорд, — промолвила она, ощутив, как на нее накатывает чувство глубочайшей вины. — Добрый вечер.

Лорд Хамфри улыбнулся тепло и приветливо, не смотря на то, как ужасно она поступила с ним, напрочь позабыв о нем.

— Я рад видеть, что вам стало лучше.

Шарлотта замялась.

— Да… благодарю.

— В тот день, когда я приходил к вам, ваша матушка сказала, что вы неважно себя чувствуете.

Так значит он приходил, и его приняла мама, не сказав ей об этом ничего. А может и сказала, когда Шарлотта этого не слышала. В последнее время она мало что слушала. Шарлотта с трудом боролась с румянцем, выступившим на щеках.

— Да… мне нездоровилось.

Очень нездоровилось. Настолько, что с тех пор, она потеряла всякий покой.

— Зато я был рад узнать, что на следующий же день вам стало лучше. — Когда Шарлотта резко подняла голову, она тут же столкнулась с его задумчивым взглядом. — Моя сестра видела вас, прогуливающуюся по Гайд-парку. Она пыталась окликнуть вас, но вы ее не заметили.