Боже правый!

Она должна была что-то сделать, чтобы взять себя в руки.

Резко встав, Шарлотта едва не ударилась носом о его склоненную голову.

— Хопкинс, где полотенца, которые вы принесли?

Дрожь сотрясала ее тело так, что она едва устояла на ногах.

Хопкинс был рядом и тут же протянул ей белое, чистое полотенце. Придерживая Уильяма одной рукой за здоровое плечо, она осторожно помогла ем, и Уильям, опустив здоровую руку на спинку дивана, привалился к ней. Присев рядом с ним, Шарлотта прижала полотенце его плеча, надеясь, что хоть как-то сможет помочь ему, и остановить кровь, которой было так пугающе много.

Он снова стал стремительно бледнеть, теряя сознание. Этого нельзя было допустить, поэтому Шарлотта снова позвала его.

— Лорд Холбрук, где сейчас Лидия? — спросила она первое, что пришло ей в голову, чтобы занять его разговором и не позволять спать.

— Что? — поморщился он, удобнее устраивая голову в изгибе здоровой руки, которая покоилась на спинке дивана.

Шарлотта незаметно стянула из-под его спины подушку, чтобы хоть как-то привести его в чувства и занять его, пока не приедет доктор.

— Лидия, ваша сестра, которая вышла замуж за графа Колфрида пять лет назад, — напомнила она, внимательно следя за ним. — Где она сейчас живет?

Уильям недовольно нахмурился.

— Только Лидии мне сейчас не хватало, — пробормотал он раздраженно.

Его ворчание было добрым знаком, поэтому Шарлотта продолжила.

— И всё же, где она живет?

— В своём доме, полагаю.

— А где находится этот дом? Вряд ли в Лондоне.

Он снова поморщился.

— И, слава богу, что не здесь.

Шарлотта удивленно вскинула темные брови.

— Почему же? Я думала, вы ладите друг с другом.

Морщинка у него на лбу стала глубже, когда он нахмурился.

— Она всегда была мне занозой в заднице. — Он даже не заметил, как его собеседница снова залилась густой краской. — Всегда ей нужно подать то, подать это. Уильям, ты не так всё делаешь… — Попытался он скопировать капризный голос молодой дебютантки. — Вечно недовольная всем!

Шарлотта ощутила, как в груди разливается щемящее тепло. Уильям преувеличивал. Она знала, что Лидия души не чает в брате.

— У нее уже двое детей, я права?

У Лидии были старшая дочь и двухлетний сын.

Уильям вдруг улыбнулся.

— Они ждут третьего.

Рука Шарлотты застыла. Она не заметила, как улыбнулась ему в ответ.

— О, я очень рада за них.

— Да, мы все рады за нее. Моя вечная заноза…

— И всё же вы были рядом с ней, пока она не вышла замуж.

Как бы он не вел себя, Уильям всегда старался быть сдержанным и не переступал черту, когда рядом находилась его сестра. За это Шарлотта уважала его еще больше, потому что не переставала радоваться тому, что в нем всё же имелись достоинства, которые она могла оценить. И уважать его.

— Мне пришлось, — вздохнул он устало.

Лицо его начинало приобретать обычный оттенок, потому что он немного расслабился, и боль, вероятно, отступила, чему Шарлотта была несказанно рада.

— Не говорите, что вас заставляла Лидия. Или того хуже, ваш отец.

Его лицо вдруг застыло, а потом резко исказилось.

— Никогда не говори мне о моем отце!

Он так резко произнес свои слова, что Шарлотта даже вздрогнула. Она знала покойного графа, знала, что он чрезвычайно замкнутый и несколько даже суровый человек, но он никогда не был строг к своим детям. Только… Уильям заговорил о нем так, будто ему было… невыносимо любое упоминание об отце. Шарлотта была встревожена и хотела задать ему вопрос, но не успела, потому что в комнату ворвался низенький, лысенький, в округлых очках доктор Мартин.

— Где больной?

С облегчением Шарлотта встала, не испытывая однако облегчения, когда пришлось отпустить Уильяма. Еще и потому, что она никогда прежде не видела его таким… расслабленным, близким и способным открыться ей с той стороны, какую она в нем никогда бы не подумала обнаружить.

— Мистер Мартин, как хорошо, что вы так быстро приехали! Скорее сюда. Это лорд Холбрук. И он… в него стреляли.

Мужчина в черном сюртуке и с саквояжем в руке замер у дивана.

— Стреляли?

Шарлотта кивнула.

— Да, это очень… деликатная тема, которую лорд Холбрук не желает обсуждать с другими, поэтому… очень вас прошу, не говорить об этом никому, пока не выясниться, кто пытался навредить ему. — Она заглянула в глаза доктора, которые прятались за линзами очков, и тихо добавила: — И моей семье тоже. — Она посмотрела с тем же выражением лица на Хопкинса. — Мои слуги так же не станут выдавать секрет лорда Холбрука, чтобы не подвергать его жизнь опасности.

Хопкинс кивнул, как сделал это и доктор, снимая с себя плащ.

— Где вы его нашли? — спросил новоприбывший, входя в комнату.

— На улице.

Доктор Мартин, доставая свои инструменты из раскрытого саквояжа, который опустил на стол, быстро посмотрел на нее.

— Вы очень храбрая девушка, мисс Уинслоу.

Шарлотта неприятно повела плечом. Она бы не оставила Уильяма, где бы ни нашла его.

— Благодарю, но прошу вас заняться делом.

Кивнув, доктор взял острые ножницы и повернулся к притихшему Уильяму.

— Милорд, вы меня слышите?

Уильям простонал, по-прежнему полулежа на боку, выставив вперед раненое плечо.

— Ммм?

Доктор сосредоточился на кровавой ране, которая на фоне белоснежной рубашки казалась просто ужасающей, и склонился к нему.

— Мне нужно осмотреть вашу рану. Вам может быть больно…

— К черту… — ругнулся Уильям, даже не поморщившись.

— Вам следует выпить лекарство, чтобы…

— К черту лекарство! Я не стану пить то, что затуманит мне рассудок. Я и так едва соображаю. Хотите меня окончательно прикончить?

Доктор с печально улыбкой посмотрел на Шарлотту, затем снова на своего пациента.

— Мы хотим спасти вас.

— Тогда действуйте.

Доктор снова взглянул на Шарлотту.

— Мисс Уинслоу, я вынужден попросить вас покинуть гостиную. Это зрелище не для…

Шарлотта застонала и шагнула вперед.

— Господи, доктор Мартин, я не какая-нибудь кисейная барышня, которая при виде крови падает в обморок! Кроме того, как бы я вам не доверяла, я должна убедиться в том, что с ним всё будет в порядке, потому что я… в какой-то степени несу за него ответственность.

Она действительно боялась оставить Уильяма одного. Ей казалось, что если она уйдет, она… потеряет его, и это перевернет весь ее мир.

Вздохнув, доктор Мартин сосредоточился на деле.

— Милорд, мне придется снять с вас…

— Совершенно определенно вы с меня ничего не снимите!

— Почему? — недоумевал доктор.

— Я не могу пошевелиться, — едва слышно пробормотал Уильям. — Осматривайте меня так!

Поправив очки, доктор Мартин передал стоявшему рядом дворецкому пропитанное кровью полотенце и разрезал дорогой батист рубашки и тонкую ткань парчового жилета, чтобы добраться до раны. И застыл.

— Поднесите ко мне ближе свечу! — велел доктор.

Трясущейся рукой Шарлотта схватила канделябр и снова повернулась к Уильяму. И увидела, наконец, рану, большую, рваную дыру, из которой густыми толчками пробивалась багрово-черная кровь. Ей стало так дурно, что канделябр задрожал в руке.

— Мисс? — обеспокоенно прошептал доктор.

И тогда произошло нечто другое. Уильям открыл глаза и посмотрел прямо на нее.

— Всё будет хорошо. Не волнуйся.

Голос его прозвучал так сдавленно, так обреченно, что она едва не расплакалась. Это она должна была утешать его, а он… Он был самым невозможным из людей!

— Я… я держу свечу. Работайте, доктор, — велела Шарлотта, приложив все силы, чтобы не смотреть в глаза Уильяма.

Тот снова закрыл глаза и замер. Доктор разрезал почти всю материю на широком плече. На фоне огромного кровавого пятна его кожа казалась бледнее молока. Обнаружилось, что пуля к счастью прошла на вылет, не задев ничего важного. Оттого и было много крови, потому что она вытекала и из раны на спине, откуда пуля и вылетела. Шарлотта испытала такое облегчение, что снова едва не выронила канделябр, но сделала вид, будто перекладывает из одной руки в другу, потому что затекли пальцы. И не могла оторвать взгляд не только от раны, но и обнаженной кожи вокруг нее, натянутой, покрытой испариной, на которой виднелась поросль темных курчавых волос.

Доктор укоризненно покачал головой, помог Уильяму присесть ровно и снова уговорил ему выпить лекарство.

— Я буду зашивать вам рану на спине и груди, вы должны…

— Зашивайте! — процедил Уильям, присев к доктору спиной и уперев здоровую руку о спинку дивана, чтобы поддерживать себя.

Доктор вздохнул, взял иголку с ниткой и…

Шарлотта не могла смотреть на все это. Ей было уже невыносимо видеть дыру с толщиной в ее большой палец, зияющую на его спине, где напряглись мышцы, а кожа блестела от покрывавшей его испарины и крови.

Она отвернулась и сосредоточилась на том, чтобы удержать канделябр в дрожащей руке, пока доктор зашивал Уильяму спину, потом грудь.

Уильям же, этот несносный, невозможный человек терпел адские мучения, заставляя себя сидеть смирно и молчать, будто приговоренный к мучительной казне. Зачем он так поступал! Разве не лучше было бы выпить лекарство и подавить боль?

Когда доктор закончил, Шарлотта не была уверена, чей вздох облегчения был громче: ее или Уильяма. Доктор аккуратно забинтовал ему плечо и выпрямился.

— Ему нужно прилечь и как следует отдохнуть.

Шарлотта выпрямилась и взглянула на доктора, испытывая несказанную признательность.

— Благодарю вас! Адамс отвезет вас домой. Спасибо, что помогли нам. И да, прошу вас, никому не говорить об этом, пока не минует опасность.

Доктор Мартин кивнул.

— Разумеется.

Когда он собрался, Шарлотта взглянула на Хопкинса.

— Будьте добры, проводите доктора и… И принесите воды.

У нее так сильно першило в горле, что ей было трудно дышать.

Когда доктор и Хопкинс покинули гостиную, Шарлотта повернулась к Уильяму.

Он откинулся на спинку дивана, на которую без сил опустил голову, и снова замер. Лицо его было пепельного цвета, волосы прилипли к влажному лбу, губы почти посинели.

Сердце ее сжалось от боли за него. Осторожно подойдя, она присела рядом с ним.

— Милорд, вы меня слышите?

Он дышал едва заметно, и было такое ощущение, будто он спит. Шарлотта испытала почти непреодолимое желание протянуть руку и снова коснуться его. Погладить его по лицу, по волосам…

— Нет, — буркнул он слабо.

Она затаила дыхание.

— Но вы же ответили мне, значит слышите…

— Нет, — упрямо повторил он.

Что за вздорный человек!

— Как это понимать?

— А так, что пока не назовешь меня по имени, я не отвечу тебе.

Действительно, самый невозможный из людей!

Но у нее не было сил отказать ему. Глядя на него сейчас, Шарлотта понимала, как сильно он нуждается в отдыхе, но не могла же оставить его тут в собственной гостиной. Скоро вернутся ее родные, и что она им скажет? Она не могла оставить его здесь, но как в таком состоянии отослать его? Куда?

— Уильям, вам…

Он вдруг вздохнул и улыбнулся. На щеках обозначились ямочки, которых касались острые углы его темных бакенбард, а под глазами отчетливее виднелись усталые мешочки.

— Так уже лучше.

Шарлота отчаянно боролась с собой, чтобы не коснуться его.

— Вам не больно? — спросила она то, что беспокоило ее больше всего.

Хотя, что за глупый вопрос. Разумеется, ему было больно.

Уильям вдруг открыл глаза, повернул к ней голову и снова улыбнулся ей.

— Нет.

У нее защемило сердце.

Вот что ей с ним делать?

Он вдруг незаметно взял ее за руку своей здоровой рукой и медленно потянул к себе.

— Вам нужно вернуться домой, — пролепетала она то, что должна была сказать ему, отчаянно пытаясь не замечать его пожатия.

У него были очень решительные и теплые пальцы.

— Я не вернусь домой.

Шарлотта нахмурилась.

— Но вам нужно будет рано или поздно вернуться в Холбрук-хаус.

— Я уже давно не живу там.

Шарлотту поразили его слова так сильно, что она даже не заметила, как он прижал ее к своему здоровому боку, обвив при этом рукой ее за плечи.

— Что? Но… почему?

Он нахмурился, черты лица стали резкими, суровыми. И снова свет от свечей и камина стали отбрасывать на него такие странные тени, что ей стало трудно смотреть на него.