Джесси замѣтно измѣнилась въ послѣднія недѣли. Какое-то скрытое горе, въ которомь она, быть можетъ, и сама не сознавалась себѣ, затуманивало ея миленькое личико, отчего послѣднее казалось блѣднѣе и серьезнѣе обычнаго; вокругъ ея рта лежала горькая, полуболѣненная складочка, ранѣе никогда не бывавшая у нея. Присутствіе Густава видимо не способно было развеселить ее — по крайней мѣрѣ она избѣгала смотрѣть на него и старательно занималась своимъ рисованіемъ, давая короткіе и разсѣянные отвѣты на всѣ замѣчанія молодого человѣка.
Однако Густава не такъ-то легко было отпугнуть. Когда всѣ его попытки завести разговоръ не увѣнчались успѣхомъ, онъ всталъ, нагнулся надъ полузаконченнымъ рисункомъ, обслѣдовалъ его критическимъ взоромъ и наконецъ произнесъ:
— Хорошенькій мотивъ! Рисунокъ кое что обѣщаетъ, но вы должны исправить перспективу, миссъ Клиффордъ; она совершенно невѣрна.
Это наконецъ произвело желаемое дѣйствіе. Джесси подняла голову и возмущеннымъ взглядомъ окинула незваннаго совѣтчика.
— Вѣдь вы, кажется, сами не рисуете, мистеръ Зандовъ? — холодно сказала она.
— Нѣтъ, но критикую.
— Это я сама вижу. Но, надѣюсь, вы позволите мнѣ считать мою перспективу правильной до тѣхъ поръ, пока меня не убѣдитъ въ противоположномъ настоящій художникъ.
Густавъ спокойно вернулся на свое мѣсто и произнесъ:
— Какъ вамъ угодно. Я предлагаю пригласить на роль судьи Фриду; у нея незаурядный талантъ къ живописи, и притомъ онъ разработанъ съ большимъ стараніемъ.
— Фриду? — повторила Джесси, откладывая въ сторону карандашъ. — Кстати, какъ разъ о ней-то я и хотѣла переговорить съ вами. Она, кажется, уже вовсе не далеко отъ своей цѣли, такъ какъ расположенiе къ ней моего опекуна увеличивается со дня на день. Для меня это совершенно загадочно, въ особенности, когда я думаю о томъ равнодушіи, съ какимъ онъ относился къ Фридѣ вначалѣ. Но очевидно она сумѣла затронуть въ немъ настоящія струны; вѣдь внезапно у него вспыхнулъ такой глубокій и прочный интересъ къ ней, какого я никогда не считала возможнымъ при его черствомъ, холодномъ характерѣ. Онъ буквально-таки уже не можетъ быть безъ Фриды. Каждый разъ, когда заводился разговоръ о возможности ея отъѣзда отсюда, онъ ясно выказывалъ свое неудовольствіе, а сегодня утромъ онъ безъ всякаго побужденія съ моей стороны предложилъ мнѣ удержать нашу молоденькую гостью въ домѣ въ качествѣ компаньонки.
— Неужели онъ сказалъ это? — живо воскликнулъ Густавъ. — Это уже очень много значитъ, гораздо больше того, на что я вообще осмѣливался теперь надѣяться. Въ такомъ случаѣ дѣйствительно мы теперь уже недалеки отъ цѣли.
— Я тоже такъ думаю, и потому пора было бы вывести Фриду изъ ея мучительнаго и унизительнаго положенія. Вѣдь ее считаюте здѣсь совершенно посторонней, между тѣмъ какъ она находится въ очень близкихъ отношеніяхъ съ вами; вмѣстѣ съ тѣмъ она принуждена постоянно поддерживать разъ сказанную ложь. Я очень часто вижу, какъ вся она вспыхиваетъ при самомъ безобидномъ вопросѣ дяди, отъ отвѣта на который ей приходится увиливать, какъ мучаетъ и безпокоитъ ее возложенная на ней роль. Боюсь, что у меня не хватитъ силъ дальше поддерживать это положеніе.
— Она должна сдѣлать это! — твердо заявилъ Густавъ. — Я знаю, что ей это будетъ тяжело, и порой она дѣлаетъ попытки къ возмущенію, но я все-таки умѣю успокоить эту упрямую головушку.
Между темными бровями Джесси появилась глубокая складка недовольства.
— Сознаюсь вамъ, мистеръ Зандовъ, что нахожу очень странными вашъ тонъ и все ваше обращенiе съ Фридой, — промолвила она. — Вы обращаетесь съ нею совсѣмъ какъ съ ребенкомъ, обязаннымъ беспрекословно подчиняться вашему высшему надзору и повидимому совершенно забываете, что когда нибудь она должна будетъ занять свое мѣсто рядомъ съ вами.
— Вотъ для этого и нужно сперва воспитать ее, — снисходительно замѣтилъ Густавъ. — Пока ей еще только шестнадцать лѣтъ, а я уже давно вступилъ въ третій десятокъ и, слѣдовательно, все-таки являюсь старшимъ для этого ребенка и могу требовать отъ Фриды уваженія.
— Да, видимо это такъ. Но я отъ своего будущаго супруга ожидала бы еще кое чего иного, кромѣ того, что онъ являлся бы объектомъ моего уваженiя.
— Да, вы, миссъ Клиффордъ!.. это — кое что совсѣмъ иное: по отношенію къ вамъ никто и не позволилъ бы себѣ подобнаго тона.
— По всей вѣроятности потому, что мое состояніе даетъ мнѣ право на извѣстнаго рода щепетильность по отношенію ко мнѣ, тогда какъ по отношенію къ бѣдной, зависимой сиротѣ, которую подымаютъ до себя, дозволителенъ любой тонъ.
Это замѣчаніе прозвучало столь горько, что Густавъ насторожился и вопросительно взглянулъ на Джесси, причемъ спросилъ:
— А вы думаете, что Фрида принадлежитъ къ натурамъ, дозволяющимъ „поднять“ себя?
— Нѣтъ, наоборотъ, я считаю ее очень гордой и значительно болѣе энергичной, чѣмъ это можно было бы допустить для ея возраста. Вотъ именно потому-то мнѣ и непонятна ея безвольная подчиненность.
— Да, я кое что понимаю въ дѣлѣ воспитанія, — увѣренно заявилъ Густавъ. — Что касается вашего предложенія уже теперь открыть всю правду, то я думаю совершенно иначе. Вы не знаете моего брата; его упрямство еще далеко не преодолено и вспыхнетъ съ удвоенной силой, если онъ откроетъ всю эту комедію. Въ тотъ моментъ, когда онъ узнаетъ, что я приблизилъ къ нему Фриду намѣренно, съ совершенно опредѣленной цѣлью, его гнѣвъ разразится во всей своей силѣ, и онъ удалитъ насъ обоихъ обратно за океанъ.
— Это было бы конечно очень скверно: вѣдь тогда погибли бы выгоды всей интриги.
Очевидно Джесси была очень разстроена, разъ употребила некрасивое слово „интрига“; но оно сорвалось съ ея устъ, и вернуть его было невозможно. Однако Густавъ выразилъ полное согласіе съ нею.
— Совершенно вѣрно, я этого тоже боюсь и именно потому не хотѣлъ бы легкомысленно поставить на карту эти выгоды. Для меня лично все зависитъ отъ того, чтобы мнѣ остаться здѣсь!
Въ его глазахъ при послѣднихъ словахъ вспыхнулъ странный огонекъ. Джесси этого не видѣла; она вновь склонилась надъ листомъ бумаги и снова усердно принялась рисовать, но карандашъ дрожалъ въ ея рукѣ, и его движенія становились все болѣе поспѣшными и нетвердыми.
Густавъ нѣсколько времени смотрѣлъ на нее, а затѣмъ опять поднялся и, подойдя къ Джесси, произнесъ:
— Нѣтъ, миссъ Клиффордъ, какъ хотите, а нельзя допустить, чтобы вы такъ искажали перспективу... Пустите-ка меня на минутку!
Съ этими словами онъ взялъ у нея изъ рукъ карандашъ и рисунокъ и принялся измѣнять послѣдній. Джесси намѣревалась рѣзко запротестовать, но уже въ слѣдующую минуту замѣтила, что ея карандашомъ водила теперь очень опытная рука и что нѣсколько твердыхъ штриховъ его совершенно исправили ошибку.
— Да вѣдь вы утверждали, что не умѣете рисовать! — воскликнула она, колеблясь между гнѣвомъ и удивленіемъ.
— Это — только маленькое диллетантство, которое я не осмѣливаюсь выдавать за талантъ; оно мнѣ должно подкрѣплять мою критику. Вотъ пожалуйте, миссъ Клиффордъ! — и Густавъ подалъ дѣвушкѣ рисунокъ.
Джесси молчаливо взглянула на листъ бумаги, а затѣмъ на своего собеседника.
— Право, я удивляюсь вашей разносторонности, доказательство которой вы опять только что дали. Вы представляете собою все возможное, мистеръ Зандовъ!.. Вы — политикъ, журналистъ, художникъ...
— И купецъ! — дополнилъ Густавъ. — Вы забываете самое главное, чѣмъ я болѣе всего выдѣляюсь. Да, я — своего рода универсальный геній, но къ сожалѣнію раздѣляю судьбу каждаго генія — меня не признаютъ современники.
Его полуироническій поклонъ въ сторону собесѣдницы показывалъ, что въ настоящій моментъ онъ и ее признаетъ подобной „современницей“.
Джесси ничего не отвѣтила на его замѣчаніе и принялась складывать свои рисовальныя принадлежности.
— Становится немного свѣжо, мнѣ лучше будетъ вернуться домой. Пожалуйста не безпокойтесь, я пришлю за этими вещами лакея, — сказала она, послѣ чего, легкимъ движеніемъ руки отклоняя помощь Зандова, взяла со стола рисунокъ и вышла изъ бесѣдки.
Густавъ смотрѣлъ ей вслѣдъ, качая головой.
„Я, кажется, серьезно попалъ у нея въ немилость, — подумалъ онъ. — Уже нѣсколько недѣль она совершенно не та, что была прежде. Я предпочелъ бы вынести самыя тяжкіе нападки на мой эгоизмъ и безсовѣстность, нежели эту холодную сдержанность и горечь. Кажется, и для меня наступила крайняя пора выступить съ истиной. Но нѣтъ, я не смѣю рисковать будущностью Фриды. Слишкомъ рано наступившая катастрофа можетъ погубить все“.
XI.
Снаружи предъ желѣзной рѣшеткой виллы остановился экипажъ. Это возвратился домой Францъ Зандовъ. Онъ прошелъ прямо въ садъ и, бѣгло поздоровавшись съ братомъ, сказалъ ему:
— А, ты уже здѣсь? А гдѣ же барышни?
— Миссъ Клиффордъ только что покинула меня.
— А миссъ Пальмъ?
— По всей вѣроятности она на берегу моря. Съ момента своего возвращенія я еще не видѣлъ ея.
Францъ Зандовъ нетерпѣливо окинулъ взглядомъ нижнюю часть сада; ему видимо было непріятно, что Фрида не вышла къ нему навстрѣчу, какъ дѣлала это обыкновенно.
— Я съ самаго утра не видѣлъ тебя, — недовольно обратился онъ къ Густаву. — Ты заявилъ, что тебѣ необходимо уйти по важнымъ дѣламъ, но я все же расчитывалъ, что ты черезъ нѣсколько часовъ покажешься въ конторѣ. Что за дѣла, занявшія тебя на цѣлый день?
— Во-первыхъ, я былъ у банкира Гендерсона.
— Вотъ какъ? Навѣрно по поводу новаго займа, на который теперь въ М. открыта подписка? Мнѣ пріятно, что ты самъ переговорилъ съ нимъ объ этомъ.
— Ну, конечно по поводу займа, — подтвердилъ Густавъ, не чувствуя никакихъ угрызеній совѣсти отъ того, что оставлялъ брата въ томъ заблужденіи относительно своего дѣлового усердія, хотя при обозрѣніи галлереи банкира не обмѣнялся съ послѣднимъ ни однимъ словомъ относительно этого займа. Однако, такъ какъ онъ не ощущалъ никакой охоты подвергнуться экзамену о своемъ дальнѣйшемъ „полезномъ“ времяпровожденіи, то быстро добавилъ: — кромѣ того пришлось заняться однимъ дѣломъ частнаго свойства. При послѣднемъ визитѣ къ намъ миссъ Гендерсонъ познакомилась съ миссъ Пальмъ и почувствовала къ ней сильнѣйшую симпатію. Удивительно, какъ это тихое, боязливое дитя всюду успѣваетъ одерживать побѣды! Миссъ Клиффордъ тоже съ перваго же момента стала другомъ этой дѣвушки.
— О, миссъ Пальмъ вовсе не такъ тиха и робка, какъ ты думаешь, — возразилъ Францъ Зандовъ, взоры котораго все еще искали чего-то на морскомъ берегу. — За ея внѣшней сдержанностью скрывается глубоко страстный, совсѣмъ незаурядный характеръ. Я оамъ этого не предполагалъ, пока случай не открылъ мнѣ.
— И съ тѣхъ поръ ты тоже покоренъ ею. Откровенно говоря, Францъ, я совершенно не узнаю тебя. Ты обращаешься съ молоденькой, къ тому же посторонней тебѣ дѣвушкой съ такой деликатностью, а порою даже съ такой нѣжностью, какой никогда не встрѣчалъ отъ тебя твой единственный и притомъ превосходный братъ.
Францъ Зандовъ сѣлъ и въ задумчивости оперся головой объ руку.
— Въ этомъ юномъ существѣ такъ много свѣжаго, еще нетронутаго, — произнесъ онъ: — оно невольно вызываетъ въ другомъ собственную его юность. Эта дѣвушка еще такъ твердо держится своихъ полныхъ энтузіазма идей, своихъ грезъ о счастьѣ и свѣтломъ будущемъ, и не въ состояніи понять, что міръ-то совсѣмъ-совсѣмъ иной. Ахъ, эти дѣтскія идеи безразсудны и разрушатся сами собою, какъ только жизнь возьметъ ее въ свою тяжелую школу; но, когда слушаешь ихъ, все-таки постепенно оживаетъ все то, чѣмъ когда-то самъ владѣлъ и что... потеряно.
Въ голосѣ Франца Зандова опять зазвучалъ тотъ своеобразный, туманно-мягкій тонъ, котораго близкіе къ нему никогда не слышали съ его устъ и который являлся какъ бы отзвукомъ далекаго прошлаго времени. Фрида очевидно и въ самомъ дѣлѣ сумѣла затронуть настоящую струнку, которой вообще никто не зналъ; вѣдь какъ разъ то, что Францъ Зандовъ у Джесси безпощадно опредѣлялъ названіемъ мечтательности и экстравагантности, открыло Фридѣ путь къ этому обычно строгому, замкнутому въ себѣ человѣку.
Густавъ тоже почувствовалъ это противорѣчіе и съ легкой усмѣшкой отвѣтилъ брату:
— Да вѣдь все это не должно было бы представляться тебѣ новостью. Вѣдь ты всегда былъ членомъ семьи Клиффордъ, и Джесси выросла на твоихъ глазахъ.
— Джесси была постоянно чуть не боготворимой любимицей своихъ родителей, — холодно возразилъ Францъ Зандовъ. — Ее буквально-таки осыпали любовью и счастьемъ, и всякаго, кто не шелъ ей навстрѣчѵ съ ласковой нѣжностью, какъ напримѣръ я, она боялась и избѣгала. Я былъ всегда чужимъ для нея — бѣлокураго, мягкосердечнаго, изнѣженнаго ребенка, — а, съ тѣхъ поръ, какъ она выросла, мы стоимъ совершенно вдали другъ отъ друга. Но въ этой Фридѣ съ ея суровой замкнутостью, которую необходимо сперва преодолѣть, чтобы добраться до ея истинной сущности, нѣтъ ничего мягкаго и робкаго. Когда удастся надломить ея твердую внѣшнюю оболочку, находишь въ ней только силу и жизнь. Я люблю такіе характеры, быть можетъ, потому что нахожу въ нихъ родственную себѣ черту, и иной разъ меня поражаетъ, даже буквально-таки устрашаетъ, если я съ устъ этой дѣвушки слышу выраженiя, а главное, вижу ощущенія, которыя были совершенно такими же у меня, когда я былъ въ ея возрастѣ.
"Эгоистъ" отзывы
Отзывы читателей о книге "Эгоистъ". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Эгоистъ" друзьям в соцсетях.