В ту ночь атмосфера, окутавшая ночной клуб, была неестественной, включившей интуицию Макса на полную. Несколько странных мужчин кружили неподалеку, будто осматриваясь. Самого Макса они не заметили, но он с чего-то взял, что именно сегодня хороший день для новой попытки. Мальчик ждал, когда Сан Саныч отправится домой. В ночной клуб тот приходил раз в неделю, чаще всего уже глубокой ночью, и выходил оттуда максимум через час-два перед самым закрытием. Кстати, всегда трезвый, а из этого ночного клуба никто на твердых ногах, кроме работников, не уходил.

Едва мужчина сел в машину, парень подбежал к двери и попытался ее открыть, но та оказалась заперта. Сан Саныч глянул на него через стекло и, даже не удивившись, что-то сказал водителю. После этого Макс смог открыть дверь и юркнуть в салон.

— Привет-привет, дружок. Что же это за детдом у тебя такой, что ты спокойно шлындаешь по ночам?

— Я умею быть незаметным, — буркнул Макс, до сих пор не решаясь высказать свою просьбу этому лысому мужику, который очень сильно отличался от всех взрослых, окружавших его теперь. Скорее, он был похож на шефа в Организации, но говорил гораздо тише и спокойнее.

— Ладно, Макс. Давай, отвезем тебя туда. Степан, трогай! Куда ехать?

— Через два квартала налево, — ответил мальчик и тут же решился: — Сан Саныч, я могу быть очень полезным. Я могу выполнять поручения, с которыми больше никто не справится.

Машина тронулась с места, а мужчина усмехнулся:

— И с чего же ты взял, что у меня есть для тебя такие поручения?

Парень этот разговор прокручивал в голове много раз:

— В вашем клубе продают наркотики. Я это точно знаю — видел некоторых посетителей, проследил за ними. И еще людей видел с оружием.

Сан Саныч приподнял бровь, но теперь улыбался шире:

— Ну, раз ты такой умный, то должен понимать, что тебе тут не место. Знаешь, сынок, я много чего в жизни натворил, но делать ребенка наркокурьером пока не готов.

— Зря, — с едва ощутимым нажимом ответил Макс. — Вы бы не были разочарованы.

— Уверен в этом. Но и ты должен меня понять, — Сан Саныч хотел что-то еще добавить, но машина резко остановилась.

— Что-то не так, — раздалось со стороны водителя.

Макс оценил обстановку в долю секунды, расслышав щелчок предохранителя снаружи еще издалека. Путь им перегородил другой автомобиль, но люди приближались сзади.

— Что слу… — Сан Саныч не успел договорить, придавленный рукой Макса к полу, едва успев уйти от звенящего лязга пробивающей стекло пули. Следующая вошла прямехонько в висок Степана, который за это время даже не успел заметить выбегавших из темноты сбоку к машине людей.

— Голову не поднимать, — Макс перешел в режим тренировки с огнестрельным оружием.

Молниеносно он открыл противоположную от нападавших дверь и оказался на земле, тут же перекатившись в сторону. Рванул к ближайшему, который его заметил, пришлось приподняться от поверхности, чтобы выбить пистолет и ударить ногой в живот. Дезориентированное тело резко развернуть, чтобы именно оно встретило следующую пулю. Снова к земле, но по резкой траектории вперед, сбивая следующего с ног. И, несмотря на то, что этот жив и скоро снова станет опасен, сразу к третьему. Занырнуть за спину, два удара ногой и только потом сломать руку, зажимавшую пистолет. Едва жертва захрипит — тут же ломать и вторую, прямо в локтевом суставе, ведь неизвестно, на что способна его левая рука. И ногу — одну, только чтобы не ушел. Вернуться ко второму, почти ласково обхватить за шею и придушить, пока не потеряет сознание. Задание выполнено. Один труп, двое — недееспособных. Макс пытался вспомнить, что там конкретно было в задании: убить всех нападавших или просто спасти охраняемый объект?

Ощутил он себя в реальности, только услышав голос Сан Саныча, который быстро говорил по телефону. И лишь когда на безлюдной улице остался слышен только болезненный стон одной из жертв, мужчина вышел из машины, не отнимая телефона от уха. Коротко осмотрелся, перевел взгляд на Макса, который просто кивнул, обозначая «все чисто», и потом открыл дверь со стороны водителя. Двумя пальцами коснулся шеи Степана.

— Бляяяядь! — это было слишком громко, слишком пронзительно.

Макс повернулся на звуки быстро приближавшихся автомобилей, из которых выпрыгивали люди, даже не дождавшись, когда те полностью остановятся. По отсутствию реакции Сан Саныча он понял, что это его друзья, работники, банда — не имеет значения. Свои.

И даже видя, как тот сильно расстроен смертью своего водителя, решил использовать и этот шанс. Шагнул к нему и дождался усталого взгляда:

— Похоже, что я вам помог.

Тот только грустно покачал головой, но потом наконец-то ответил:

— Помог. Спасибо. Но если ты думаешь, что теперь я дам тебе работу, то очень ошибаешься. Никогда, запомни, сынок, никогда ты не будешь на меня работать. Такой грех я с собой в могилу брать не хочу.

Однако в детский дом он пришел сам. Буквально через неделю. Сначала переговорил с заведующей, а уже потом подошел к Максу и Мире, которые гуляли во дворе, лениво пиная друг другу еловую шишку.

Весь разговор Сан Саныча с Максом сводился к следующему: мужчина хотел усыновить мальчика. И сразу обозначил, что делает это не из огромной любви к нему или благодарности, а скорее, наоборот. Ему был нужен наследник, который может постоять за себя. И Макс на эту роль подходит, но должен осознавать всю грозящую ему опасность. На замечание о том, что у него есть сестра, Сан Саныч только покачал головой. Нет, он втягивает в эту воронку одного ребенка, второго туда уже точно не потащит.

Мира тогда впервые узнала, что такое страх. Она испугалась, что теперь останется одна, но и остановить Макса не смогла. Тот, вопреки всей ее уверенности в нем, сразу согласился на предложение Сан Саныча, даже не обсудив это с сестрой. На ее протесты он отвечал одно: «Все это только ради тебя. У тебя будет любая жизнь, которую ты захочешь. А пока тебе лучше остаться тут и просто подождать». А Мира уже не хотела ни института, ни красивых вещей, лишь бы брат не уходил.

Сразу после оформления документов Макс уехал. Конечно, его перевели и в другую школу. Но через пару дней он вернулся в детский дом уже посетителем, чтобы повидаться с сестрой. И потом каждый день после школы водитель отвозил его на полчаса в это место. Чаще всего они даже ни о чем не разговаривали, а просто сидели рядом на лавке во дворе. Но Мира, поняв, что Макс и не собирался ее покидать, успокоилась, хотя и продолжала скучать по нему каждую минуту, когда его не было рядом.

Настоящие мотивы Сан Саныча стали им известны гораздо позже, но все равно они имели все основания считать встречу с ним большой удачей.

* * *

Белов как-то не особо меня и доставал. На перемене вообще ушел куда-то с Максом — вроде бы, в библиотеку. Это будет просто замечательно, если я сдружусь с Мирой, а мой враг — с ее братом-близнецом. Но я уже поняла, что те никогда не пойдут друг против друга, и это будет презабавнейшее зрелище, как мы их между собой делить будем. Это бесило меня больше, чем даже предыдущие оскорбления Белова.

Проходившая мимо моей парты Наташа словно невзначай смахнула на пол тетради с учебниками. Я знала, что сейчас нельзя распыляться на всех — моим основным противником должен был оставаться Белов. Но поскольку того в классе в данный момент не было, я не стала сопротивляться внутреннему давлению — вскочила и со всей силы толкнула Наташу в спину. Та не упала, но, развернувшись, заорала благим матом, привлекая внимание окружающих. Я же нашла в себе силы не отступить. Быстро подняла свою ручку с пола и, дождавшись паузы во всеобщем гневе, крикнула:

— Еще шаг — и я тебе ручку в глаз воткну! — уж не знаю почему, но при этом я была уверена, что на самом деле способна это сделать.

Мира некстати хихикнула, что в гробовой тишине прозвучало как-то особенно неизящно.

— Сука больная! — ответила Наташа с некоторой истерикой. — Потом огребешь!

И спешно завалилась на свое место. А я в ее словах расслышала только чудесное «потом», ведь обычно было «прямо сейчас». Под шумные выкрики поддержки бедной Наташи и осуждения ужасной меня я собрала свои вещи и села на место, стараясь скрыть от окружающих, как сильно трясутся руки. Мира повернулась и, как ни в чем не бывало, спросила:

— А может, сегодня по магазинам? Или в кафе? Меня так достало сидеть дома, а гулять с Максом — это гулять с Максом… То есть слушать только себя.

— А давай! — ответила я, ощущая благодарность за то, что она заполнила мою внутреннюю паузу, не позволив ей перерасти в панику.

А после математики у нас была физкультура. Я, несмотря на весь свой настрой, очень боялась ответной реакции Наташи на мой бунт, поэтому старалась держаться подальше. Впрочем, как всегда. Мира заняла шкафчик рядом с моим — чуть поодаль от остальных, сразу напротив душевых кабин. Что бы она там ни говорила о том, что никакой прямой помощи мне оказывать не станет, ее пребывание рядом сильно успокаивало. С прозвеневшим звонком она забросила юбку от школьной формы, которая до сих пор лежала на лавке, в шкафчик и пошла за мной. Закинула она ее в мой шкафчик, не особо разбираясь. Да и какая разница? Как выяснилось потом — разница была и очень существенная.

После общей разминки в оставшиеся двадцать минут физрук предложил парням поиграть в баскетбол. Девочки при этом могли прохлаждаться на скамейке. Я села отдельно от остальных, и Мира, к моему вящему удовольствию, ко мне присоединилась. Я уж было подумала, что она пересмотрела свои представления о дружбе, но оказалось, что ей просто нужна информация:

— Даш, баскетбол? Зачем? Я по телевизору видела пару раз, но как-то особо никогда не интересовалась.

— Ну да. У нас тут вообще любят баскетбол. Белов, кстати, капитан сборной. Соревнуются с другими школами… А чего ты так распереживалась?

— Да нет, я не переживаю. Но Макс не умеет в баскетбол, насколько я знаю.

Посмотрев на ее брата, я увидела, что он остановился, соображая, что делать. Но к нему тут же подлетел Белов.

— Ты чего шкеришься?

Тот потер указательным пальцем висок, что у него означало задумчивость или смущение, и объяснил причину своей задержки.

— Николай Васильевич, — громко обратился Костя к физруку. — Танаев не умеет. Что ему делать?

— Как это — не умеет? — всполошился пожилой, но очень бойкий учитель. Сам он баскетбол просто обожал — наверняка, в том числе, и за победы сборной школы только в этом виде спорта. — В баскетбол не уметь нельзя! Щас научим, не переживай, новичок. У нас же, в конце концов, не соревнования, а урок… В общем, главная задача — попасть мячом в кольцо противоположной команды…

Макс, видимо, как и Мира, не особо интересовался правилами, даже когда видел матчи по телевизору. Хотя… возможно, в детском доме и не было каналов, по которым демонстрируют игры NBA.

— Вот так? — спросил Макс и кинул мяч одной рукой в направлении корзины через весь зал. Тот ровнехонько вошел в кольцо, едва колыхнув сетку.

В звенящей тишине раздался синхронный вдох.

— Этожпростонихуяжсебе, — высказал свое авторитетное мнение преподаватель элитной гимназии, обладатель звания «Учитель года» и заслуженный тренер. — А еще раз так сможешь?

Обалдевший Белов подхватил мяч и броском снова передал Максу. Тот поймал и, вроде бы даже не прицеливаясь, повторил тот же трюк. На этот раз зал отозвался выдохом и восхищенными междометиями.

— Этожпростонихуяжсебе, — прекратил все споры на корню физрук. На этот раз ребята начали смеяться, а в первый раз, видимо, просто решили, что послышалось.

— Никола-а-ай Васильевич! — с веселым упреком обратился к нему Белов.

— Какой еще Николай Васильевич, Костя?! Записывай эту прелесть в команду. Быстрее!!! — очевидно, он впадал в какую-то панику. — Как ты сказал твоя фамилия, мой любимый ученик?!

— Танаев, — ответил Макс, терпя нервные похлопывания по плечу.

— Тана-а-ев! — пропел физрук. — Музыка для моих ушей! А отбивать, уходить от атаки, блокировать можешь? Что еще умеешь?

— Да ничего не умею, — думаю, что Макс сейчас был озадачен. Я теперь могла иногда различать слабые сигналы его эмоций.

Мира смеялась, видимо, от гордости за брата. Отошедшие от первого шока парни окружили Макса и наперебой объясняли, как конкретно нужно играть. Рожа Белова была почти такой же счастливой, как у физрука, который едва держался, чтобы не лишиться чувств. И ведь не боится же, глупый блондинчик, что теперь он перестанет быть лучшим игроком сборной! Очень-очень плохой знак… Так они и в самом деле могут стать друзьями. Но за Макса я, конечно, была рада, хоть ни на одной межшкольной игре до сих пор и не присутствовала.