Бриттани Черри - Элеанор и Грей

Я искренне верила в мамину любовь. Верила, что она настолько сильна, что способна победить смерть. И постоянно ощущала ее благословение.

Я очень надеялась, что папа тоже ощущал ее присутствие.

Все еще здесь, Элли.

Мамины слова отпечатались в моем сердце, и именно они заставляли его биться.

Я оставался в офисе компании «Ист-Хаус» до последнего. Большинство сотрудников разошлись после семи, а когда я взглянул на часы, было уже 21:30.

Телефон зажужжал, и на экране высветилось имя Лэндона. Я не ответил на звонок, но это не остановило моего лучшего друга от потока сообщений.

Лэндон: Иди домой, Грей.

Мне не хотелось признаваться, что я не отвечал на звонки Лэндона по личной причине, но это было так. После аварии Лэндон каждый день узнавал, как у меня дела, а я с тем же упорством игнорировал его. Мне просто надоело постоянно врать ему, что я в порядке. Мне осточертело слышать беспокойство в его голосе. Я устал от его повышенного внимания.

Я погрузился в работу и допоздна засиживался в офисе.

Когда я вернулся домой, приходящая няня спала на диване. Это была семнадцатилетняя девушка, которую Клэр приглашала в те дни, когда мы оставались без няни. Я подошел к ней и разбудил.

Я чувствовал себя ужасно неловко из-за того, что вернулся домой так поздно, а ей надо было рано вставать в школу.

– Эй, проснись, – произнес я, потрепав ее по плечу. Я не помнил ее имени, потому что обладал отвратительной привычкой забывать имена людей, неважно, сколько раз мы встречались прежде. Она выпрямилась и зевнула.

– О, здравствуйте, мистер Ист.

– Привет. Ты можешь идти домой, – сказал я ей.

Она снова зевнула.

– Угу. Девочки хорошо вели себя сегодня вечером. Лорелай, правда, не сняла крылья бабочки и так и уснула в них. А Карла… ну, вы меня понимаете. – Печально, но я отлично понимал, о чем она.

Я достал бумажник и вытащил деньги. Она покачала головой.

– О, не надо. Клэр уже заплатила.

– Это за переработку.

У нее округлились глаза.

– Но здесь сто долларов.

– Да, я знаю. Спасибо, что помогла, гм…

– Мэдисон. – Она улыбнулась, подсказав мне свое имя, как и всегда. – Как столица Висконсина.

– Точно. Мэдисон. Спокойной ночи.

Она ушла, и я, наконец, мог спокойно вздохнуть. Мне всегда становилось легче, когда все оставляли меня в покое.

Налив себе виски со льдом, я отправился в свой обход. Первой остановкой была комната Лорелай.

Ее спальня была увешана рисунками. Несомненно, она унаследовала талант художника от матери. Свернувшись в клубочек, она крепко спала, тихо посапывая. Я подошел к ней, как делал каждую ночь, и снял с нее крылья бабочки. Она заворчала, заворочавшись, а затем снова уснула.

Лорелай была настоящей непоседой. Она болтала без умолку, и ее энергия била через край. Ночью же она была воплощением безмятежности. Ее дыхание всегда было тихим и ровным.

Я присел рядом с ее кроватью и откинул с лица ее волосы. Поцеловав ее в лоб, я отправился в комнату Карлы.

Она тоже спала, но рядом с ней лежал ее iPhone, а в ушах были наушники. Каждый раз, подходя к Карле, я проверял ее пульс. Ее дыхание было более прерывистым, чем у младшей сестры, и иногда мне казалось, что паузы между вдохами были слишком длинными.

Или же я просто слишком сильно за нее волновался.

Карла Линн Ист родилась на три недели раньше срока. Пять недель она находилась в реанимации новорожденных из-за проблем с дыханием. В какой-то момент мы даже думали, что она не выкарабкается, но с самого своего рождения моя дочь была настоящим бойцом. Когда мы с Николь забрали Карлу домой, я неделями просиживал у ее колыбели, считая ее вдохи. Каждый вдох и каждый выдох отпечатывался у меня в голове. Каждый день я спал в ее комнате, чтобы убедиться, что ее легкие работают нормально.

Во время аварии, случившейся десять месяцев назад, у нее было повреждено легкое, и после этого ее время от времени беспокоили приступы удушья. И хотя легкое в конце концов зажило, я все равно никак не мог избавиться от страха. И поэтому каждую ночь проверял, как она дышит. И каждый раз казнил себя, если она вдруг не делала ингаляции. Если бы не моя оплошность, она бы так не страдала. Если бы я смотрел только на дорогу… Прекрати, приказал я сам себе.

Мысли сами собой возвращались к самому страшному дню в моей жизни. И я ничего не мог с этим поделать.

Я снял с Карлы наушники, а затем сел в ногах ее кровати и надел наушники на себя. Каждую ночь она слушала одно и то же, и я тоже слушал это вместе с ней.

Я закрыл глаза, когда началась запись.

– Я люблю тебя, моя прекрасная Карла, – бесконечно повторял голос Николь.

Я люблю тебя, моя прекрасная Карла, Я люблю тебя, моя прекрасная Карла, Я люблю тебя, моя прекрасная Карла…

Голос жены сворачивался, словно самая чудесная на свете петля. Теребя пальцы, я наклонил голову, слушая ее слова.

А когда больше не смог терпеть, снова нацепил наушники на голову Карлы, поцеловал ее в лоб и отправился в свою спальню.

Я сидел в темной комнате, и единственным звуком, нарушавшим тишину, было тиканье часов на стене. Время шло, а мои мысли ополчились против меня.

Слова Николь по-прежнему звучали у меня в голове, и я закрыл глаза и лег, пытаясь уснуть. Хотя сон всегда давался с трудом.

Я терпеть не мог закрывать глаза, потому что каждый раз видел лицо жены.

И все же ночные кошмары не были так ужасны, как реальность. Днем приходилось нелегко, воспоминания были невыносимы.

– Грей… – донесся до меня ее хриплый голос.

Я повернулся и увидел, что Николь уперлась лбом в раскрывшуюся подушку безопасности. В ее глазах застыл ужас.

Я затряс головой и резко открыл глаза. Потер ладонями лицо, пытаясь избавиться от кошмара страшной реальности. Не было дня, чтобы я не винил себя за то, что я не проявил должного внимания к жене тогда в машине. Ни единого дня, чтобы я не вспоминал все свои ошибки в тот вечер.

И вот я отправился в кабинет, зная, что в ближайшее время заснуть не удастся. И снова погрузился в работу, пытаясь смягчить тяжесть, давившую на мою душу.

Под утро пришло смс.

Лэндон: Ложись спать, дружище.

Я изо всех сил старался последовать его совету, но, как и раньше, у меня ничего не получилось.

– Привет, Элеанор, добро пожаловать в дом семьи Ист, – поприветствовала меня Эллисон, когда мы встретились у входа в дом Грейсона. Ей было поручено все мне показать и обсудить детали работы. Мы встретились в субботу днем, потому что она решила, что будет лучше, если я освоюсь на новом месте, пока девочки гостили в доме бабушки. Ей не хотелось усложнять ситуацию, проводя экскурсии по дому и одновременно знакомя с девочками.

Мне казалось, что она пыталась зарядить меня спокойствием перед предстоящей бурей.

Эллисон была воплощением тех качеств, о которых мечтала любая женщина, я-то уж точно. Она обладала красотой и естественностью и производила впечатление генерального директора, а вовсе не помощницы Грейсона. Словно она была рождена для руководящей должности. Она обходила дом с таким видом, будто он принадлежал ей, и высоко держала голову, словно носила невидимую корону.

Ее уверенность завораживала. И, плюс ко всему, она оказалась очень мила.

Но даже не окажись она столь милой, я не стала бы ее винить. У нее было все, чтобы расположить к себе человека. И она во многом напоминала мне Шай. В ней чувствовался внутренний стержень.

– Итак, у вас будет свой комплект ключей от дома. В вестибюле вы найдете ключи от машины, на которой будете возить девочек в школу. Спасибо, что переслали мне документы, которые я просила. В ближайшее время мы внесем вас в страховку, – сказала Эллисон, когда мы вошли внутрь. – У Лорелай аллергия на морепродукты, а Карла ни за что в жизни не притронется к овощам. По понедельникам у них всегда на ужин спагетти, запомните. Не пенне, не лазанья, а именно спагетти. Поверьте, это очень важно. А в другие дни вы можете готовить все, что хотите.

– До выходных у девочек запрет на употребление сладкого, но когда они отправляются в дом бабушки, там им позволено абсолютно все. И если, придя в понедельник утром будить девочек, вы обнаружите их в гипогликемической коме – это заслуга Клэр. Здесь комната Лорелай, а напротив – комната Карлы. Дальше по коридору свободная комната, где вы будете оставаться, когда Грейсон будет задерживаться на работе допоздна или уезжать из города. А там… – Она с величественным видом зацокала каблучками дальше по дому, и я с трудом поспевала за ней. Она показала мне кухню, вторую ванную, столовую, семейную комнату, гостиную, и это было совсем не одно и то же, что гостиная, как я раньше считала, и еще множество других мест, одновременно обрушивая на меня тонны информации.

И чем больше она говорила, тем сильнее я начинала путаться. Порывшись в сумочке, я выудила телефон, открыла записную книжку и принялась торопливо печатать все, что она рассказывала. Бросив взгляд через плечо, Эллисон улыбнулась.

– Думаю, надо было предупредить, что у меня есть папка с подробной информацией. Не беспокойтесь, сейчас я просто рассказываю об основных моментах. Это работа из тех, где все становится понятным по мере того, как вы все больше втягиваетесь в процесс.

– Не сомневаюсь. Но очень много нюансов.

– Их стало больше в последнее время. Я хочу, чтобы вы знали, что это непростая работа. Нелегко быть няней, но в этой семье – особенно. Здесь много своих подводных камней. Я хочу напомнить, что вам предстоит проводить здесь дни напролет, а иногда и ночи.

Я сомневалась, что была к этому готова, если честно. Все это выглядело чересчур сложно.

– Должна признаться, я слегка удивилась, когда мне предложили эту работу.

– А я не сомневаюсь, что вы справитесь. Я давно работаю у мистера Иста и уверена, он знал, что делает, нанимая вас. И все же… вы седьмая няня, с которой я веду этот разговор за последние десять месяцев, поэтому могу и ошибаться.

Она продолжила экскурсию по дому, а затем мы остановились около закрытой двери. Она указала на нее и произнесла, понизив голос:

– Это кабинет мистера Иста. Скорее всего, он сейчас там. Большую часть времени он проводит дома, запершись в четырех стенах, и работает. Если дверь закрыта, входить нельзя.

– А если открыта? – поинтересовалась я.

Эллисон недоуменно уставилась на меня.

– О, нет, она всегда закрыта. – Она повела меня дальше, и когда мы обошли весь дом, то вернулись в кухню, и Эллисон вручила мне внушительных размеров папку с тремя металлическими кольцами, набитую бумагами. – Это вам немного поможет. Я составила подробный справочник, как управляться с хозяйством Истов.

Я просмотрела бумаги, впечатлившись ее особенным вниманием к деталям.

– Ух ты, это просто потрясающе. Удивлена, что вы сами не заняли эту должность.

– Поверьте, – ухмыльнулась она, – у мистера Иста не хватило бы денег, если бы я согласилась стать няней его детей.

Это прозвучало так, словно 65 тысяч долларов для нее – сущие гроши.

И это было забавно, потому что самой мне казалось, будто я выиграла в лотерею целое состояние. Она же говорила об этом как о мелочи, вроде куска жвачки, прилипшей к подошве туфли.

Мы слишком разные, решила я.

– Прежде чем я вас оставлю, хотелось бы коснуться одной деликатной темы, – заявила Эллисон. – Это касается девочек, в основном Карлы.

– О?

– Когда несколько месяцев назад произошла та авария, вся семья ехала в автомобиле. Все получили травмы, но Карлу выбросило с заднего сиденья через лобовое стекло, потому что она не была пристегнута.

Я в ужасе ахнула, закрыв рот ладонью.

– О боже.

– У нее, гм, иногда возникают проблемы при ходьбе. После аварии ей сделали операцию на левом бедре, и теперь у нее одна нога немного короче другой. И потому она прихрамывает. Это бросается в глаза, но мы изо всех сил стараемся не замечать этого. Но Карла станет это делать. Она постарается сделать так, чтобы вам было неловко. И еще у нее шрамы.