Кора Бек - Эльнара. Путешествие за море

Вот уже добрый час Эльнара ворочалась на жестком соломенном матраце, пытаясь заснуть, но сон все не шел. Из-под истертой фланелевой обшивки матраца, имевшей когда-то, по видимости, сочный ярко-зеленый цвет, а ныне напоминавшей прошлогоднюю пожухлую траву, выбивалась грубая солома, которая больно впивалась в нежное девичье тело при малейшей попытке хоть немного повернуться. Эли старалась не двигаться и лежать только на одном боку. Но ее маленький желудок, четвертый день подряд не видевший ни крохи, временами вдруг так резко сжимался, что бедная девушка невольно сворачивалась улиткой, подтягивая коленки к самому подбородку, дабы хоть немного приглушить боль. Ей было холодно, голодно и одиноко в маленькой, неуютной и давно не беленой комнате старого глинобитного домика на окраине Измира. Портовый турецкий город встретил их с Султаном сегодня ранним утром, после того как пять с половиной месяцев назад они покинули свою, теперь уже такую далекую, родину — Хоршикское ханство.

* * *

Это был трудный путь. В последний день марта Эльнара и Султан, взяв только самое необходимое, съестные припасы да кошель серебра на непредвиденный случай, двинулись в путь, повесив огромный ржавый замок на покосившуюся входную дверь — скорее ради приличия, нежели из серьезных побуждений, ведь в доме не оставалось ничего хоть сколько-нибудь ценного. Они направились к самому большому караван-сараю города, расположенному неподалеку от главного базара Перистана, столицы Хоршикского ханства. Здесь всегда было очень многолюдно: ежедневно из этого места отправлялось по несколько караванов, груженных товарами хоршикских умельцев, мастерство которых высоко ценилось в самых разных уголках мира. Сюда же прибывали другие караваны со всего Востока. Их повозки были навьючены поистине неподъемными тюками с великолепными персидскими коврами и тщательно упакованными египетскими тканями на любой вкус; большими корзинами с посудой из тончайшего китайского фарфора и индийской керамики; бесформенными по виду мешками из толстой дерюги, внутри которых были маленькие аккуратные мешочки с душистым турецким табаком, ценившимся в обширном азиатском регионе на вес золота. День и ночь в караван-сарае кипела оживленная жизнь, наполненная разноязыким многоголосьем, человеческой суетой и величавым, неспешным движением верблюдов, метко прозванных однажды «кораблями пустыни».

Утро только зачиналось. Поеживаясь от прохлады и плотнее кутаясь в белую пуховую шаль, доставшуюся от покойной матери Султана, Эльнара присела под раскидистым кленом на низенькую деревянную скамейку в ожидании своего приятеля, — он отправился выяснить, когда и куда направится со двора первый караван. Вдруг ее сердце взволнованно забилось: недалеко от ворот она увидела добротную арбу, запряженную парой крепких упитанных лошадок, впереди которой, рассеянно перебирая руками вожжи, с безрадостным потухшим взглядом сидел ее отец Пехлибей. Накинутая на исхудавшие плечи белая телогрейка подчеркивала бледность его лица и сутулость осанки. При виде родного человека Эли почувствовала себя маленькой девочкой, которой так не хватает родительской ласки и поддержки. Только сейчас она вдруг с ужасом поняла, сколько времени прошло с тех пор, как она покинула отчий дом. Только сейчас ощутила, как сильно стосковалась по отцу, заменившему ей в раннем детстве мать, и увидела, как сильно изменился он под влиянием злой воли Черной колдуньи. Ей захотелось броситься к нему на грудь и сказать, что она очень-очень любит его.

С трудом переводя дыхание от внезапного волнения, Эли поднялась со скамейки, но едва сделала один шаг, как рядом с отцом неожиданно появилась Айша-Биби. Переваливаясь, как утка, она подошла к арбе и тяжело плюхнулась на перину, которой поверх соломы было застелено дно телеги. За то время, что Эли не видела ее, мачеха еще больше располнела, обрюзгла и постарела. Одетая в коричневый камзол и платье из темно-зеленого бархата, она была похожа на отвратительную жабу, которая непонятно каким образом затесалась среди людей, оставив топкое болото, где для нее было бы самое подходящее место. Эльнару даже передернуло от отвращения, а в следующий миг сердце пронзила острая боль — арба медленно тронулась и стала удаляться.

Несколько мгновений девушка стояла в растерянности, не зная, как поступить, потом бросилась следом, смахивая с ресниц слезы. Она бежала до ворот караван-сарая, пока телега не свернула в направлении главного базара столицы.

Айша-Биби продолжала поиски падчерицы до сих пор. Нежные ладошки Эльнары сжались в маленькие кулачки, и в дивных раскосых глазах сверкнул огонь мести. «Придет время, и я вернусь в Хоршикское ханство, чтобы сразиться с Черной колдуньей, отнявшей волю и память моего отца, — поклялась себе девушка. — Тогда и колдунье, и Айша-Биби придется ответить за все свои злодеяния. Они еще вспомнят это имя — Эльнара!»

Тем временем возвратился довольный Султан. Он сообщил, что сейчас готовится к отправке караван, который держит путь в направлении города солнца — Бухары. Султан даже договорился с караванщиками, чтобы те взяли их с собой.

— Но почему мы должны отправиться именно в Бухару? — поинтересовалась Эльнара. — Не лучше ли нам сначала разузнать, в какие места держат путь другие караваны, ведь их здесь немало? Да и Софи рассказывала, что Бухара хоть и красивый город, но чересчур жаркий.

— В городе солнца, Принцесса, много солнца не бывает, — горячо возразил Султан. — Ведь не зря Бухару называют жемчужиной Востока, а порой даже земным воплощением рая! Я уверен, Принцесса, этот город принесет нам счастье!

— А когда ж ты там успел побывать, Султан? — удивилась Эли. — Помнится, ты говорил, что никогда никуда не выезжал из Перистана.

— Я не был в Бухаре, Принцесса, — был вынужден признаться приятель, но тут же добавил, — однако это еще ничего не значит! Я весьма обстоятельно поговорил с караванщиками, и, знаешь, они оказались славными ребятами — так обрадовались, когда я предложил научить их игре в кости! И совсем не огорчились, что проиграли мне одну золотую и три серебряные монетки! Так вот, после их рассказа о Бухаре я просто влюбился в этот город и даже не сомневаюсь, что тебе он тоже понравится! Ты только представь себе: там почти круглый год лето, а зима похожа на нашу позднюю весну. Местные рынки переполнены всевозможными фруктами: аппетитные яблоки и сладкие персики лежат чуть ли не под ногами. А в чайхане подают такой вкусный плов с изюмом, что от него невозможно оторваться! Ах, как я люблю плов! Разве может быть на свете еда лучше плова?!

Однако фрукты и плов, ожидающие их в городе солнца, не произвели на Эли никакого впечатления, и Султан заметил это:

— Ну скажи, Принцесса, разве ты не устала от лютых морозов, весенней слякоти и осенних ветров, что сопровождают жизнь хоршиков от рождения до самой смерти? Ты только посмотри, что творится у нас под ногами! Через считанные дни, когда солнце как следует прогреет землю, вся эта глина, жуткими комьями прилипающая сейчас к нашим сапогам, превратится в ужасную мерзкую жижу. А засохнет она в лучшем случае через месяц, когда мы будем находиться — да поможет нам Аллах! — на полпути от города мечты, где всегда тепло, сухо и сытно. Но если все же тебе, Принцесса, там что-то не понравится, мы отправимся в другие места! Ведь мир — он очень большой!

Последний довод Султана пришелся по душе Эльнаре больше всего, ведь, как и отец, она с юных лет мечтала о путешествиях, поэтому уже спустя несколько часов их путь лежал из Перистана в Бухару.

В родных краях им предстояло проехать через множество крупных и мелких селений, через город Тазар, прославившийся своими мастерами-ювелирами, а также город оружейников Тускар, за которым заканчивалась граница Хоршикского ханства и начиналась Великая Степь. В Тазар они прибыли спустя три дня. Здесь караван в преддверии долгого трудного пути решил остановиться на ночь, но поскольку на дворе еще было светло, Эльнара с Султаном отправились прогуляться до ближайшей кондитерской лавки. Набрав несколько кульков разных сладостей, они направились к выходу, но на пороге девушку неожиданно остановил какой-то грузный мужчина средних лет. Его буравящий взгляд Эли заметила еще тогда, когда стояла в очереди. Султан, взявший на себя роль защитника Эльнары, встрепенулся, но незнакомец весьма учтиво обратился к его спутнице:

— Награди Аллах тебя долгими годами здравия, сестренка. Я вижу, ты торопишься, и мне совсем не хочется тебя беспокоить, но, прошу тебя, ответь только на один мой вопрос?

Его лицо показалось Эльнаре смутно знакомым. За последнее время ей пришлось повидать немало людей, поэтому припомнить имя мужчины оказалось непросто. Она лишь вопросительно посмотрела на него.

— Так ты не против? — искренне обрадовался незнакомец и сразу же спросил. — Скажи, нет ли у тебя брата по имени Али?

Этим именем Эльнара называлась первое время после своего побега из отчего дома, когда, пытаясь скрыть свое истинное лицо, маскировалась под юношу. Услышав его, девушка сначала вздрогнула, а потом вдруг узнала в незнакомце хозяина ювелирной мастерской — Аруна, который предлагал «красавчику Али» различные драгоценности и свое покровительство в обмен на любовь.

— Нет, и никогда не было, — пытаясь скрыть улыбку, ответила Эли.

— Пожалуйста, подумай хорошо, попытайся вспомнить, — Арун умел быть настойчивым. — Ты же знаешь сама, сестренка, у любого хоршика обычно столько родни, что порой не сразу-то и разберешь, о ком именно идет речь. Может, он тебе не родной брат, а сводный или двоюродный… — толстяк заискивающе улыбнулся. — Ты так сильно похожа на него, сестренка, что, если тебя одеть в мужское платье, будешь просто вылитый Али! Да и возраста вы примерно одного… Вспомни, прошу тебя!

— Вы что ж проход-то загородили, как будто для разговора другого места не найти? — раздалось из глубины лавки сразу несколько недовольных голосов.

Арун, мнивший себя одним из почтенных жителей Тазара, хотел было возмутиться подобным тоном обращения, но, опасаясь потерять из вида Эльнару, засуетился и двинулся к выходу, непрестанно оглядываясь. На улице он оттащил девушку с Султаном в сторону, дабы им никто не мог более помешать.

— Кстати, как зовут-то тебя, сестренка? — спохватился толстяк.

Чтобы лишний раз не создавать новых недоразумений или сложностей, Эльнара назвалась своим уменьшительным именем «Эли».

— Вот видишь, у вас даже имена похожи! — обрадовался Арун и опять принялся за свое. — Ну, вспомни, пожалуйста. Вы так сильно с Али похожи, что это не может быть просто совпадением.

— А зачем он тебе? — осторожно спросила девушка, понимая, что от Аруна не так-то легко избавиться.

— Так, стало быть, ты его все же знаешь, коли интересуешься, зачем он мне нужен! — торжествующим тоном провозгласил Арун и, приняв небрежный вид, ответил. — Да видишь ли, Эли, несколько лет тому назад Али работал у меня. Ах да, я забыл представиться: почтенный житель славного Тазара, владелец ювелирной мастерской, имеющей честь обслуживать нашего светлейшего повелителя — самого хана Тани, да продлит всемогущий Аллах его дни! Мое имя — Арун. Так вот, работал у меня Али подмастерьем. Я на него нарадоваться не мог: такой красивый, прилежный, добрый мальчик, — от одного только взгляда на него у меня на душе становилось теплее. Красавчик — каких поискать! Все было хорошо, мы с ним, можно сказать, сдружились. А потом вдруг он пропал — может, весточку какую из дома получил, или еще что стряслось. В общем, ушел однажды Али и не вернулся, а поскольку милый мальчик не сообщил мне, что уходит, я остался должен ему кой-каких деньжат за работу. Ну а я же, как человек честный и благородный, с тех пор не могу найти себе покоя — очень не люблю долгов. Да, признаться, и сердце у меня болеть начинает при мысли, что мой бедный мальчик, быть может, где-то ходит, испытывая нужду и голод, а ко мне обратиться стесняется, или гордость не позволяет. Но всемогущий Аллах услышал мои молитвы и послал мне тебя, Эли. Ты ведь поможешь мне найти его, правда?

Слушая Аруна, Эльнара просто диву давалась богатому воображению этого хитреца. Ей так хотелось разоблачить плута, но тогда он узнал бы то, что знать ему совсем не следовало. Особенно сейчас, когда она торопится поскорее покинуть Хоршикское ханство, где у нее накопилось столько врагов. Обдумывая свой ответ, девушка неопределенно улыбнулась. Арун засуетился пуще прежнего: полез в один свой карман, потом — в другой… Круглый лоб его вспотел от напряжения, и на какой-то миг Эли даже стало жаль его. Наконец, в третьем кармане он нашел то, что так усиленно искал.

— Поверь, Эли, я все понимаю. Возможно, тебе, юному доверчивому созданию, старшие запретили распространяться о месте жительства вашей семьи. Это неудивительно — сейчас столько обманщиков и воров развелось, что и не знаешь, кому можно доверять, а кому — нет, — проникновенным тоном заговорил толстяк. — Я вовсе не настаиваю, дорогая Эли, чтоб ты мне сообщила, где я могу найти Али. Мы можем поступить гораздо проще. Милый Али — такой скромный юноша, что из скромности или из ложной гордости, которая так часто встречается у молодых, может не откликнуться на мое искреннее предложение… Поэтому я прошу тебя, милая девочка, сообщи ему, что в главном караван-сарае Тазара его ждет добрая весточка. Пусть он заглянет туда, а уж все остальное — моя забота. Самое главное, чтобы Али пришел. Поверь моему честному слову, Эли, твой брат не пожалеет об этом, я очень хочу ему добра. И еще, сестренка, я хочу отблагодарить тебя заранее за все твои хлопоты. Прими мой скромный дар, — с этими словами владелец ювелирной мастерской протянул Эльнаре красную бархатную коробочку. Девушка с любопытством открыла ее и увидела внутри целый ювелирный набор поистине великолепной работы: оправленные в золото рубиновые браслет, серьги, перстень и тонкие монисты, что хоршикские девушки так любят вплетать в свои косы. В лучах заходящего солнца прекрасные драгоценности переливались таинственным светом, от которого в душе возникал трепет восхищения.