– Джон ни разу даже не упомянул вашу подругу, – сказал мистер Найтли. – Вот его письмо, прочтите, если хотите.

Мистер Джон Найтли прислал брату ответ на сообщение того о намерении жениться. Эмма нетерпеливо схватила письмо, ей не терпелось скорее узнать, какого же мнения о планах брата мистер Джон Найтли. Ее нисколько не взволновало, что ее подруга в письме не упоминается.

– Джон рад моему счастью, – продолжал мистер Найтли, – однако он не мастер говорить комплименты. Несмотря на то, что он, как я знаю, нежно, по-братски, любит вас, он настолько далек от того, чтобы рассыпать цветистые фразы, что любая другая сочла бы его письмо холодным. Но я не испугаюсь, если вы увидите, что он пишет.

– Он пишет как разумный человек, – отвечала Эмма, прочитав письмо. – Я ценю его искренность. Совершенно ясно его мнение, будто в выигрыше от нашей помолвки оказываюсь одна я, однако он не сомневается, что со временем я стану столь же достойной вашей любви, каковой вы уже считаете меня сейчас. Попытайся он выразиться как-нибудь иначе, я бы ему не поверила.

– Эмма, любимая, ничего подобного он в виду не имеет. Он лишь хочет…

– Мы с ним немногим отличаемся в оценке нас двоих, – перебила она с серьезной улыбкой. – Возможно, если бы мы с ним могли без церемоний, откровенно объясниться на эту тему, он бы понял, что наши взгляды различаются куда меньше, чем ему кажется.

– Эмма, любимая моя Эмма…

– Да! – воскликнула она, повеселев. – Если вы считаете, будто ваш брат не ценит меня по заслугам, погодите, пока мы откроем нашу тайну батюшке, и послушайте его мнение. Поверьте мне, уж он-то вас по заслугам не оценит! Сочтет, что вся выгода, все счастье, все преимущества – на вашей стороне, а все заслуги – на моей. Только бы я не превратилась для него в «бедняжку Эмму»! Это для него высшая степень нежного сострадания к угнетенному достоинству.

– Ах! – воскликнул он. – Если бы вашего батюшку удалось так же легко, как и Джона, убедить в том, что мы с вами достойны друг друга и будем счастливы вместе! Одна фраза в его письме меня удивила – а вы заметили? Он пишет, что мое сообщение нисколько не застало его врасплох и он рано или поздно ожидал узнать нечто в этом роде.

– Если я поняла вашего брата, он лишь имеет в виду ваши намерения когда-нибудь жениться. Обо мне он и не помышлял. К такому повороту событий он оказался совершенно не готов.

– Да-да! Но меня позабавило, что он так разгадал мои намерения. Интересно, чем он руководствовался? Не вижу ни в настроении моем, ни в речах ничего, что подготовило бы его к моему намерению жениться именно теперь, а не в любое другое время… Однако полагаю, он все угадал. Не сомневаюсь, во мне заметна была перемена, когда я был у них позавчера. По-моему, я не играл с детьми так охотно, как обычно. Однажды вечером бедные малыши даже сказали: «Кажется, дядя сегодня устал».

Настало время поделиться новостью с друзьями и посмотреть, как они ее воспримут. Как только миссис Уэстон оправилась настолько, что смогла принять мистера Вудхауса, Эмма, в расчете на будущую мягкую помощь своей подруги, решила объявить новость сначала дома, а потом в Рэндаллсе. Но как, наконец, решиться все рассказать отцу! Она положила себе открыться ему в такой час, когда мистера Найтли не будет, – иначе в последний момент она может дрогнуть и снова отложить объяснение, однако время надлежит выбрать с таким расчетом, чтобы мистер Найтли вскоре появился и продолжил начатое ею. Она обязана была все рассказать, и притом рассказать весело. Не пристало ей своим грустным видом и речами вызывать в батюшке жалость к себе. Она не должна дать ему повод думать, будто разразилась гроза. Собрав все душевные силы, она вначале подготовила его к тому, что он сейчас услышит нечто необычное, а затем в нескольких словах заявила, что, ежели на то будет его согласие и одобрение – а она полагает, что с этим трудностей не возникнет, ведь новость предполагает счастье для них всех, – они с мистером Найтли собираются пожениться. А в результате этого события человек, которого, как она знает, отец любит почти так же, как своих дочерей и миссис Уэстон, поселится в Хартфилде.

Бедный мистер Вудхаус! Вначале он испытал тяжелое потрясение и принялся серьезно отговаривать дочь от такого шага. Ей неоднократно напоминалось о ее же словах: о том, что она никогда не выйдет замуж. Он уверял дочь, что будет куда лучше для нее же самой оставаться незамужней, он толковал о бедняжке Изабелле и о бедняжке мисс Тейлор… Однако ничего не помогло. Эмма ластилась к отцу, улыбалась и говорила, что решения своего не изменит! Пусть он не ставит ее на одну доску с Изабеллой и миссис Уэстон: тех замужество увело из Хартфилда, произведя таким образом грустную перемену… Однако она из Хартфидда не уезжает, она навсегда останется здесь! С ее замужеством и в числе обитателей поместья, и в их удобстве перемены произойдут только к лучшему, и она вполне уверена, что батюшке будет куда веселее, если мистер Найтли всегда будет рядом. Нужно только привыкнуть к этой мысли. Разве он не любит мистера Найтли всем сердцем? Она уверена, он не станет этого отрицать! С кем всегда хочется ему посоветоваться по своим делам, как не с мистером Найтли? Кто всегда оказывал ему столько услуг, выражал готовность писать за него письма, с такой радостью помогал ему? Кто всегда так весел, так заботлив и так предан? Разве не хочется батюшке, чтобы он всегда был рядом? Да. Все это истинная правда. Мистеру Найтли в Хартфилде всегда рады… Он рад видеть его хоть каждый день! Но ведь они и так каждый день видятся… Почему бы не жить так, как они жили до сих пор, не оставить все как есть?

Мистер Вудхаус не скоро оправился от удара, но худшее было уже позади, он узнал суть, остальное довершат время и постоянное повторение… Просьбы и заверения Эммы сменились увещеваниями мистера Найтли, чьи нежные хвалы в ее адрес делали разговоры на эту тему даже приятными и в некотором смысле желанными. Вскоре мистер Вудхаус привык беседовать на эту тему при каждом удобном случае… Трудно переоценить и ту помощь, какую оказала влюбленным Изабелла – в письмах она выражала горячее одобрение планам сестры, и миссис Уэстон с первой же встречи с готовностью рисовала перед ним будущее в самом благоприятном свете. Во-первых, это дело решенное, а во-вторых, дело хорошее – она прекрасно понимала, насколько одинаково важны для мистера Вудхауса оба эти положения. Таким образом, все кругом твердили мистеру Вудхаусу одно: для него же так будет лучше! Склоняясь к тому же выводу в глубине души, он и сам начал думать, что когда-нибудь – может быть, через год-другой – влюбленные и в самом деле могли бы пожениться, и вреда от этого не будет.

Миссис Уэстон не притворялась, не кривила душой, представляя ему все выгоды важного события. Она была удивлена до крайности, буквально потрясена, когда Эмма впервые открылась ей, однако она видела в предстоящей свадьбе лишь источник всеобщего счастья и тут же с жаром принялась убеждать в том мистера Вудхауса. Она так уважает мистера Найтли, что считает его достойным даже ее милой Эммы! Брак этот во всех отношениях настолько безупречен, пристоен и приличен, а в одном отношении, в одном пункте наивысшей важности, настолько желателен, что теперь ей кажется, что Эмма и помыслить не могла бы ни о ком другом и что она была бы величайшей дурочкой на свете, если бы уже давно не мечтала об этом союзе и не желала его. Очень мало людей, равных Эмме по положению, оставили бы ради нее собственный дом и поселились в Хартфилде! И кто, кроме мистера Найтли, так же хорошо знает мистера Вудхауса и ладит с ним настолько, чтобы совместная жизнь стала возможна! Когда они с супругом намеревались выдать Эмму за Фрэнка, мысль о бедном мистере Вудхаусе омрачала их планы. Как согласовать интересы Энскума и Хартфилда? Вот в чем была их постоянная забота – больше ее, чем мистера Уэстона, – однако даже мистер Уэстон всегда заканчивал размышления на эту тему словами: «Ничего, как-нибудь образуется! Молодые сами найдут выход». Теперь же полагаться на судьбу нет смысла. Все правильно, все открыто, все справедливо. Никому не приходится ничем жертвовать. Их союз по всему предвещает стать счастливым. Она не видит ни одной серьезной причины, противоречащей ему или тормозящей его.

Сидя в кресле с малышкой на коленях, миссис Уэстон предавалась радостным мечтам и была в те минуты счастливейшей женщиной на свете. Если что-то и могло вызвать у нее большую радость, так это мысли о том, что малышка скоро вырастет из первых чепчиков.

По мере того как новость становилась всеобщим достоянием, изумление окружающих росло; даже мистер Уэстон не избежал удивления в первые пять минут, однако для его живого ума и пяти минут хватило, чтобы примириться с фактом. Он видел все преимущества этого союза и так же непрестанно радовался ему, как и его жена, но вскоре его изумление растаяло без следа: не прошло и часу, как он уже склонен был полагать, что всегда предвидел такой поворот событий.

– Насколько я понимаю, новость надлежит держать в секрете, – говорил он. – Такие дела всегда держат в тайне, хотя потом оказывается, что всем уже все известно. Вы только дайте мне знать, когда об этом можно будет говорить открыто… Интересно, а Джейн ничего не заподозрила?

На следующее утро он отправился в Хайбери и утешился на сей счет. Он сообщил будущей невестке новость. Разве для него она не дочь? Все равно что старшая дочь. Он счел своим долгом ничего не скрывать от нее, а поскольку при разговоре присутствовала мисс Бейтс, новость почти сразу же узнали и миссис Коул, и миссис Перри, и миссис Элтон. Иного главные герои и не ожидали, они подсчитывали, через сколько времени после того, как новость станет известна в Рэндаллсе, она будет обсуждаться во всем Хайбери. С великой прозорливостью они сочли, что во многих семьях станут предметом разговоров за ужином.

В целом известие об их помолвке приняли очень хорошо. Одни считали, что больше повезло ему, другие – что ей. Одна партия рекомендовала бы молодым переселиться в Донуэлл, а Хартфилд оставить семейству Джона Найтли, другие же предвидели раздоры между их слугами, но все же в целом никто не выдвигал серьезных возражений, за одним исключением. В доме викария удар не могло смягчить ничто. Мистер Элтон принял известие спокойно по сравнению с женой. Он лишь выразил надежду, что «теперь юная особа поумерит свою гордыню», и предположил, что «она всегда хотела подцепить Найтли». Что же касается житья в Хартфилде, он осмелился воскликнуть: «Хорошо, что я не на его месте!» Супруга же его крайне расстроилась. Несчастный Найтли! Вот бедняга! Как ему не повезло! Она крайне сочувствует ему. Несмотря на всю свою оригинальность, он обладает массой достоинств… Как же мог он так попасться на крючок? Только не думайте, будто он влюблен – нет, нисколько! Бедняга Найтли! Вот и настал конец их приятному общению… Как любил он приходить к ним на обед, когда бы они его ни приглашали! Но теперь все кончено… Бедняга! Конец прогулкам в Донуэлле, устраиваемым в ее честь… О нет, теперь в Донуэлле будет царить миссис Найтли. Она испортит все удовольствие… Крайне неприятно! И она нисколько не жалеет, что однажды при ней ругала тамошнюю экономку… Кстати, что за странная мысль – жить всем вместе? Здесь добра не жди. В одном знакомом семействе – они жили неподалеку от «Кленовой рощи» – попытались было так жить, но были вынуждены разъехаться, не проживя вместе и трех месяцев.

Глава 54

Время шло. Еще совсем немного, и приедут долгожданные гости из Лондона. Эмма ждала их с тревогой. Однажды утром она как раз размышляла о новых волнениях и огорчениях, которые принесет возвращение Харриет, когда вошел мистер Найтли и мигом развеял ее мрачные мысли. После первых, общих, слов он замолк и затем произнес более серьезным тоном:

– Эмма, мне нужно кое-что сказать вам… У меня есть новость.

– Хорошая или плохая? – поспешно спросила она, глядя ему в глаза.

– Даже не знаю, как ее назвать.

– Ах! Я уверена – новость хорошая. Я вижу это по вашему лицу. Вы с трудом удерживаетесь от улыбки.

– Боюсь, – сказал он, пытаясь казаться серьезным, – очень боюсь, милая Эмма, что, узнав новость, вы не будете столь веселы.

– Неужели? Но почему? Едва ли могу я вообразить, чтобы новость, которая радует или забавляет вас, не обрадовала и не позабавила меня.

– Есть один предмет, – отвечал он, – один-единственный, по которому наши мнения разнятся. – Мгновение он помолчал, потом, снова улыбаясь, посмотрел ей прямо в глаза. – Неужели вы не догадались? Ничего не припоминаете? Ну как же: Харриет Смит!

При звуках этого имени щеки ее вспыхнули, и она вдруг испугалась, хотя и не знала, чего ей бояться.

– Разве она сама сегодня утром не написала вам? – вскричал он. – По-моему, от нее пришло письмо, и вы уже все знаете!

– Нет, я ничего не знаю… Прошу вас, скажите же, что случилось!

– Вижу, вы уже готовы к худшему, так вот вам – получайте: Харриет Смит выходит замуж за Роберта Мартина.