– Мои царицы! Звезды на небе меркнут, завидуя вашей божественной красоте…

Насмешливый тон Софии удивил Аурелию, когда она прервала Мустафу на полуслове:

– Прошу тебя, кончай поскорее свои фокусы с обольщением. Малышка приехала сюда заниматься делом. Ты мне сказал, что нашел для нее мужчину…

– Даже двоих! Это один деловой человек из Каира и его старший сын.

– Они, по крайней мере, не уроды? Для нее это – в первый раз. Не хочется ее разочаровывать…

Мустафа взмахнул руками и приложил к губам пальцы обеих рук, собранные в щепотку, словно посылая воздушный поцелуй.

– Они оба просто великолепны! Для молодого человека, кстати, это – тоже впервые… Я подумал, что для нашей юной подруги так будет лучше.

– И никаких… особых предпочтений?

– Никаких! Если только это не станет вашим желанием, чтобы обрести большее наслаждение!


Особняк Мустафы был устроен таким образом, чтобы клиенты, приходя сюда, не встречались с другими клиентами, если они хотели, чтобы их визит оставался незамеченным.

Они поднялись на второй этаж по потайной лестнице. Дальше Мустафа повел их по длинному коридору, стены которого были покрашены в яркий красный цвет. Услышав за стеной приглушенные голоса, женский смех и звон бокалов, Аурелия поинтересовалась:

– А что там, за стеной?

– Это – салон. Хотите взглянуть?

Мустафа отодвинул скрытую панель, за которой оказался глазок. Аурелия заглянула и увидела просторную комнату, обставленную в восточном стиле: подушки на коврах, низкая мебель, диваны. На них возлежали чернокожие, белокожие и смуглые женщины, тела которых мерцали от дрожащего пламени горящих свечей. Только они и освещали комнату, распространяя вокруг загадочный свет и тепло.


Свернувшись калачиком, присев на краешек дивана, облокотившись на подушки, красавицы сераля баловались и шутили друг с другом, стараясь привлечь к себе взгляды мужчин, находящихся в салоне. Большинство женщин были одеты в полупрозрачные газовые одежды ярких цветов и расшитые блестками болеро, коротенькие и с глубоким вырезом, чтобы как можно больше демонстрировать их пышные тела. Одна только блондинка с ярко накрашенным, как у голливудской звезды, лицом, намеренно выставляла напоказ стягивающий талию корсет и стройные ножки в чулках, якобы прикрытые прозрачным пеньюаром. Она прохаживалась между мужчинами с равнодушным видом, ни одного из них не удостаивая взглядом.

– Смотри-ка, – воскликнула София. – У тебя новенькая?

– Да. Американка. Пользуется большим спросом, между прочим.

В салоне была еще одна блондинка. Из Швеции. Длинная и нескладная, она стояла, прислонившись к стене, совершенно обнаженная, в головокружительных черных босоножках, и курила сигариллу. Была также японка с бритым лобком, причесанная и накрашенная под гейшу. Она подливала шампанского в бокал толстому шейху из Саудовской Аравии в темных очках.

– У меня есть женщины со всего света, из всех стран мира, – хвастался Мустафа. – Здесь вы видите только некоторых. Остальные – заняты делом. Пойдемте скорее. Вас уже ждут с нетерпением.

– Минуточку, – попросила Аурелия. – А вот эта, кто она?

Она показала на молодую женщину, лицо которой было скрыто вуалью. Она сидела в уголке, положив руки на колени. Аурелия видела только ее миндалевидные глаза, такие грустные, и почувствовала к ней вдруг необъяснимую симпатию.

– Ах, эта? Это дежурная девственница.

– Она в самом деле девственница? – удивилась Аурелия.

– Нет, конечно… Но каждый раз она плачет и стонет, как будто на самом деле девственница. Вдобавок небольшой пузырек с куриной кровью – и дело в шляпе!

Они вошли наконец в небольшую комнату, обставленную в том же стиле, что и салон. Там их ожидали двое мужчин в просторных шелковых халатах. Перед ними в сладострастных позах застыли четыре обнаженные девушки, но по сигналу Мустафы они тут же исчезли.

Мужчины поднялись им навстречу, чтобы поприветствовать. Аурелия, пристроившись за спиной Софии, внимательно разглядывала будущих любовников. Отец, которого звали Якуб, был широк в плечах, с мощным торсом и внушительным подбородком. Он держался уверенно, как человек, привыкший командовать. Его сын, Нуреддин, стоял немного в стороне. Его тонкие черты лица, овальный подбородок и удлиненные глаза делали его похожим на лик святого с византийской иконы. Аурелия даже решила, что он похож на девушку, и немного успокоилась, заметив, что он смущен не меньше, чем она сама.

Якуб осмотрел женщин с ног до головы.

– А теперь, мои принцессы, пришло время снять вуаль, – приказал Мустафа.

София пропустила девушку вперед и театральным жестом откинула длинное покрывало, которым она окутала ее перед отъездом в сераль. Аурелия инстинктивно сразу прикрыла одной рукой обнаженную грудь, другой – лобок.

Мустафа расхохотался:

– Не надо изображать из себя испуганную нимфу, мы так не договаривались!

Танцовщица осторожно раздвинула руки девушки:

– Не бойся, моя голубка… Дай им полюбоваться на тебя.

Мужчины стали ходить вокруг и осматривать ее со всех сторон, обмениваясь комментариями на арабском. То, что они говорили, понравилось Софии, судя по тому, как она удовлетворенно улыбалась. Нуреддин от смущения прикрыл глаза, обрамленные густыми черными ресницами. Искоса он бросал на Аурелию жгучие взгляды, чем удивил девушку и заставил ее в ответ изобразить подобие приветливой улыбки. Ее приятно взволновала его нерешительность, и она почувствовала, как теплая волна зарождается внизу живота и между сомкнутых бедер.

Ее подруга скинула парчовый халат цвета изумрудного Нила. Ее шею и грудь украшало колье из полудрагоценных камней, похожее на украшения древних египтян, на запястьях и на щиколотках у нее были браслеты в форме змей, в пупке сверкал гранями крупный изумруд.

– Вот и встретились Восток и Запад! – восхищенно воскликнул Мустафа. – Мне пришло время удалиться… Да пребудет с вами сладострастное наслаждение!

Якуб присел на диван рядом с сыном и что-то сказал Софии приказным тоном.

– Что мне теперь надо делать? – прошептала Аурелия.

– Они хотят сначала посмотреть нас обеих.

– Но я… я еще не настолько возбуждена.

– Ты просто слишком нервничаешь. Это – нормально. Расслабься и позволь мне…

Встав позади Аурелии, она обхватила ее груди, словно хотела взвесить их на руке, и стала тонкими пальцами с отполированными ноготками разминать ей накрашенные соски, пока они не затвердели и не встали торчком. Когда София наклонилась, чтобы поцеловать ее в затылок, ее шелковые локоны нежно упали на плечи девушки. Одна рука танцовщицы направилась к лобку, прокладывая дорогу, раздвигая кудрявые волосы, чтобы проникнуть в промежность. Аурелия слегка раздвинула колени, чтобы подпустить настойчивый палец, стремящийся к розовому бутону. Он быстро нашел ее клитор, а потом проскользнул дальше, между складками губ.

Аурелия глубоко задышала. Якуб опять что-то властно сказал Софии, и та попросила подругу повернуться спиной и нагнуться вперед. Отец встал, что-то сказал сыну и задал вопрос Софии. Та отрицательно покачала головой.

Аурелия почувствовала, как большие теплые руки раздвинули ее ягодицы, и толстый палец вонзился в ее анус так стремительно, что она не успела опомниться. Она вскрикнула от неожиданности и боли и отскочила. Якуб звонко рассмеялся и сделал знак Софии продолжать. Она опустилась на колени перед подругой и пояснила:

– Он сказал, что так будет по справедливости. Ведь его сын собирается расстаться с девственностью, и отец хотел убедиться в твоей…

– Пусть, по крайней мере, будет поаккуратнее, – с беспокойством заметила Аурелия, раздвинув ноги, чтобы София смогла просунуть к ней голову.

– Не волнуйся, – шепнула танцовщица, вылизывая ее и прерывая время от времени ласки, чтобы утешить подругу словами. – Я хорошо подготовлю тебя… твой розовый цветок распустится и не причинит тебе боли…


София уложила подругу на подушки и продолжила ласки везде, где только мог достать ее резвый язык, ублажая вагину, истекающую от выделившегося сока. Якуб улегся справа от Аурелии и стал поглаживать и ласкать ее груди. Она чувствовала бедром через полы его шелкового халата, как выпрямился и напружинился его член.


Нуреддин пристроился слева от них и, робея, стал повторять жесты своего отца. Аурелия задрожала, когда его прохладные, трепещущие, тонкие пальцы коснулись ее тела. Она повернулась к нему лицом и поцеловала. Сначала его губы были плотно сжаты, но она языком настойчиво стремилась разомкнуть их, пока они не поддались, и тогда она, прижавшись к юноше, почувствовала, как ее охватила первая волна оргазма.

Якуб велел танцовщице отодвинуться и подал знак сыну, чтобы тот занял ее место. Аурелия подумала, что теперь либо один, либо другой овладеет ею, но юноша внимательно склонился над ее животом, а его отец показывал ему клитор, теребя его большим пальцем, чтобы он затвердел, потом легонько раздвинул пальцами мягкие губы и велел сыну потрогать розовую плоть. Очевидно, он давал сыну урок анатомии женского тела…


Нуреддин вдруг наклонился к ее влагалищу, загадочные свойства которого отец только что ему объяснил, и запечатлел поцелуй у самого входа. Аурелия, взволнованная его спонтанным порывом, обвила ногами его шею, чтобы еще раз ощутить прикосновение нежных губ юноши, но Якуб взял сына за плечи и заставил встать.


– Он боится, что юноша с непривычки слишком быстро кончит, – смеясь, объяснила София, вновь занимая свое место.

Пока отец объяснял сыну, как все устроено у женщин, она достала из сумки двусторонний олисбос из слоновой кости и вставила его в себя. Аурелия почувствовала, как другой его конец коснулся ее малых губ. Несостоявшийся поцелуй Нуреддина, которого она так желала, в высшей степени ее возбудил. Резким движением таза вперед она пропихнула устройство внутрь себя, застонав от наслаждения.


Якуб взобрался на нее сверху, протягивая свой толстенький и короткий пенис к ее рту. Она обхватила его головку губами. Какое счастье, что в первую встречу на пляже в Агами Элен научила ее, как доставлять удовольствие с помощью рта!

Аурелия уперлась языком в щелочку на кончике члена и стала вращать им вокруг. Якуб застонал от наслаждения, и тогда она разомкнула зубы, чтобы взять в рот его член целиком. Он осторожно двигал тазом вперед и назад, чтобы не погружаться слишком глубоко в ее горло. Она обхватила рукой жесткую мошонку и, не прекращая лизать член, стала теребить ее пальцами.

Отец вскоре уступил место сыну, и Аурелия проделала то же самое и с ним, но на этот раз ей было трудно взять в рот его длинный атласный член целиком.

– Ах, Аурелия! Если бы ты только видела, какая у него роскошная задница! Такая белая и круглая, как у девушки! – воскликнула София, интенсивно работая тазом.

Танцовщица не удержалась и наклонилась, чтобы укусить Нуреддина за попку. Когда она просунула свой острый язычок между его ягодицами, юноша широко открыл глаза от удивления и кончил прямо в рот Аурелии.


Когда он в изнеможении откинулся на подушки, танцовщица приникла к губам своей любовницы, чтобы в поцелуе слизнуть с них капли спермы. Потом она отодвинулась, села на ковер, вытянув ноги, и посадила сверху Аурелию, на олисбос, повернув ее лицом к Якубу. Он опять всунул свой член ей в рот. Вскоре она почувствовала, что у нее во рту смешался вкус семенной жидкости обоих мужчин.

Сидя верхом на искусственном фаллосе, она испытала новый спазм, и тогда, чтобы заглушить срывающиеся с красных губ вздохи, повернулась лицом к Нуреддину.


Юноша вскоре опять возбудился. Он не осмеливался даже прикоснуться к своему торчащему пенису, боясь преждевременно кончить.


София тем временем высвободилась из-под Аурелии, и та встала на колени, упираясь руками в пол.

– Хорошо, так и оставайся, – сказала танцовщица.

Она языком старалась разгладить любовнице складочки вокруг плотно сомкнутого ануса, а Якуб в это время энергично ублажал ее. Она не сопротивлялась, зная, что за этим последует… Аурелия только надеялась, что ее розовый цветок откроется достаточно широко, чтобы София смогла просунуть туда палец. Она лишь немного поморщилась от неприятного ощущения, когда там оказался и второй ее палец. Якуб, заметив ее гримасу, подал знак сыну, и Нуреддин стал целовать и ласкать ее. Только тогда она немного расслабилась.


Якуб сменил Софию у зада Аурелии, и она почувствовала, что другой палец, обслюнявленный и толстый, погрузился в ее нежную плоть. Когда к нему присоединился еще один, она подумала, что опять ничего не получится, но София так трепетно теребила ей клитор, что боль мало-помалу утихла и уступила место удовольствию. Якуб усердно работал пальцами, чтобы раздвинуть пульсирующие края ее цветка сладострастия.


Нуреддин, прервав поцелуй, заменил своего отца. София, воспользовавшись паузой, проскользнула под Аурелию и стала ее вылизывать, не прекращая ласкать возбужденный пенис отца.