Она сама вырастала, раздувалась, пока не заполнила собой комнату, разрушила стены, став огромной, и покатилась как огненный шар до самого моря, разметала волосы по небосводу, смешав их со звездами, и уперлась ногами в расплавленное ядро планеты.


Крик Фаусто донесся до нее издалека, словно из космоса… Она даже не почувствовала, как он обмяк под ней. Ему пришлось осторожно высвободиться из ее чрева, и только тогда осознание происходящего к ней вернулось, она постепенно поняла, что находится в знакомой комнате с пестрыми подушками, разбросанными на коврах. Она зажмурилась, а когда открыла глаза, с удивлением увидела, какие у нее крошечные ручки. Таким же малюсеньким ей показалось и тело мужчины, распростертого у нее между бедер. Он лежал, обессиленный, с закрытыми глазами, и тяжело дышал. Она дотронулась своей рукой до его маленького тела и удивилась еще больше, почувствовав, как колотится его сердце, будто у испуганной пташки…

Пространство комнаты заполнял красный туман, постепенно рассеивающийся. Барбело заботливо склонилась над мужчиной. Она была очень встревожена. Решительным жестом отстранив Аурелию, она прилегла рядом с Фаусто и прикрыла его своим телом, словно желая согреть и защитить. Наконец и Аурелия забеспокоилась, осознав, что случилось что-то страшное. Она хотела дотронуться до его руки.

– Не прикасайся к нему! – раздался суровый голос наставницы. Ее ледяной взгляд был таким же холодным, как и обессиленная рука Фаусто. – Ты лишила его шакти. Ты забрала у него все, без остатка!

Аурелия вдруг ужасно перепугалась, ощутив, как внутри ее буйствует неимоверная энергия.

Понадобилось больше часа, пока она заново не ощутила, что ее тело принадлежит ей, и по мере того, как бурный поток энергии в ней иссякал, он словно бы перетекал в тело Фаусто.

Когда, наконец, юноша открыл глаза, на лице его появилась слабая улыбка, адресованная Барбело.

– Можно сказать, что мы неудачно сыграли в учеников чародея, cara…

Барбело улыбнулась ему в ответ и вздохнула с облегчением, хотя не хотела показывать виду, что очень напугана.

– Она чуть было не лишила тебя разума. Она могла бы убить тебя.

– Va tutto bene, – с трудом выговорил Фаусто, глотнув вина. – Не волнуйся. Дракон однажды уже чуть не поглотил меня. Ты помнишь?

Барбело кивнула:

– Помню. Со мной.

– Но он меня выплюнул… Но, знаешь…

– Что?

– На этот раз я и сам немного испугался.

– Прости, я виновата. Она еще не была готова.

– Наоборот. Она тебя превзошла.

17

– Она сказала, что ты чуть не убила его? Ах! Вы только подумайте!

София откинула голову назад, встряхнув черными локонами. Потом она склонилась над Аурелией, окутав ее едким ароматом своих духов и коснувшись сосками ее груди.

– Барбело преувеличивает силу своего искусства. Она просто хотела напугать тебя. Ты ей веришь?

– Может быть… Я как будто бы потеряла сознание…

Нежные пальцы Аспик ласково обвились вокруг шеи Аурелии, локтями она придавила ей руки, тяжелыми бедрами налегла на ноги девушки.

– Ты ей веришь? Скажи!

– Но зачем ей меня обманывать?

Пальцы танцовщицы сдавили ей шею.

– Ты ей веришь, любовь моя? – повторяла София, тяжело дыша и еще сильнее сдавливая шею любовницы.

– Ты меня задушишь…

– Отвечай!

Аурелия знала, что сопротивляться бесполезно, так как София была и тяжелее, и сильнее ее. Согнув ногу в колене, она просунула ее между бедер танцовщицы и стала тереться о ее обнаженную вагину. Та выгнула спину, не выпуская, однако, из рук добычу и не прекратив сжимать шею крепкими пальцами.

– Барбело сама тебя боится, моя голубка…

Тонким язычком танцовщица стала вылизывать ей веки.

– …Она боится тебя, потому что знает, что я тебя люблю…

Ее пальцы разжались и соскользнули в солоноватую ямку подмышек.

– …Потому что я сильнее ее…

Внезапно легким движением София свела руки за спиной Аурелии, подхватила ее за талию и приподняла, упершись коленями в пол между ее раздвинутых бедер. Приподняв ее таз, она приникла ртом к ее губам в промежности.

– …Потому что вдвоем мы с тобой сильнее самой природы!

Потом она отпустила Аурелию, и та упала на постель. В зеленых глазах танцовщицы мелькнула тревожная искра, они засветились тусклым светом, как в зеркале стоячей воды на болотах.

– Ты знаешь, что делать.

– София, но я же говорила тебе, что не хочу…

– Ты боишься?

– Нет.

– Значит, ты отказываешься?

Танцовщица встала с постели и направилась к кованому столику на трех ножках, где стояла чаша с горящими угольками, распространяя в комнате чувственный аромат. Она подержала руки, ладонями вниз, высоко над пламенем, затем молниеносным движением провела их прямо сквозь огонь.

– Ты ошибаешься. Только Он может привести нас к Высшему единству.

Аурелия, лежа на постели, задумчиво наблюдала, как по каменной стене высеченного в скале грота, в котором располагалась комната Софии, движется ее тень. Ей вдруг очень захотелось как можно скорее покинуть остров со всеми его обитателями, прекратить эту безумную авантюру, в которую она оказалась вовлечена и которая с каждым днем становилась все опаснее. Накануне ей стало известно, что по непонятной причине ее маленькая киска, ее нежная и влажная плоть обладает фантастической силой, способной убить человека. Она бы хотела забыть об этом, стереть из памяти контакт с полумертвым Фаусто, неприязненное отношение к себе Барбело, а также последующую ночь, которую она провела в одиночестве, так как после ужасного сеанса ее лишили права ужинать с наставниками и делить с ними стол, кров и постель… А впрочем, разве с самого первого дня на острове она не была одинока? Их взаимоотношения с Бутросом и Элен перестали быть столь беззаботными, как в Александрии, когда их связывало общее беззаботное времяпрепровождение. Здесь они были для нее учителями, наставниками. Опьяняющая любовь Софии, когда-то столь желанная, теперь стала в тягость… Даже Зевс, внушавший доверие в саду у Анаис, казавшийся там почитаемым и таким надежным, теперь вселял ужас, так как только он обладал властью отпустить ее на все четыре стороны или оставить на острове. Что же касается Фаусто… мог ли он по-прежнему относиться к ней с искренней симпатией после того, как она причинила ему столько страданий? Что до Барбело, так она и так никогда ее не любила, а после всего случившегося стала злейшим врагом.

Нет, теперь у нее не осталось никого, кому она могла бы довериться и рассказать о своих печалях. Результатом череды испытаний и бесконечных утех Аурелии с шестью ее наставниками стала пропасть, разверзшаяся между ними.

Аспик скрылась в глубине грота, но эхо доносило ее слова.

– Благодаря Ему мистический круг замкнется. Узы, которые связывают тебя со мной, которые соединяют нас с миром, которые позволяют нам преодолевать границы клонящейся к закату Вселенной, чтобы достичь Совершенства…

Аурелия зажала уши ладонями, закрыла глаза, прижала колени к животу. Так, свернувшись клубочком, она смогла избавить себя от причитаний подруги, становившихся все более и более пламенными. Сомнений не оставалось: есть лишь один способ прервать эту нескончаемую череду событий – пойти до конца. Выдержать с блеском все испытания и получить, наконец, аттестат, а с ним обрести свободу.

– Проснись, Аурелия! Открой глаза!

София, стоя у сводчатого входа в грот, торжественно простерла к ней руки.

– Посмотри на Него! Вот воплощение мужского и женского начала бытия!

Нечто блестящее извивалось кольцами в ее руках. София опустилась рядом с ней на постель.

– Я хочу, чтобы мы сделали это сейчас.

Она положила рядом с животом Аурелии длинную, гибкую, извивающуюся кобру. Змея подняла голову, надула капюшон и неподвижным каменным взглядом уставилась на женщину.

– Прикоснись к ней…

Нельзя сказать, что Аурелия испытывала особый страх перед змеями, к тому же София много раз говорила ей, что у этой змеи она удалила ядовитую железу и соответствующие зубы, но она тем не менее долго колебалась, прежде чем решиться дотронуться пальцами до ее холодной чешуйчатой кожи. Змея медленно покачивала своей плоской головой, не сводя с нее глаз.

– Погладь ее, не бойся. Приласкай ее. Она не трогает Избранных…

Кобра постепенно успокоилась и опять свернулась кольцами, пристроившись на теплом животе у женщины.

– Вот видишь! Ты ей понравилась.

Аурелия старалась не дышать, боясь даже шелохнуться, с ужасом наблюдая, как голова змеи шевелилась между ее грудями, с шипением ощупывая раздвоенным язычком нежную кожу вокруг сосков.

– Не противься…

Рука Софии скользнула между бедер Аурелии и осторожно раздвинула их. Почувствовав, как холодный скользкий хвост змеи устремился по лобку, потом в промежность, между нежными лепестками ее розовой плоти, женщина стала кусать себе губы, чтобы не закричать.

– Открой себя, любовь моя…

Казалось, хвост змеи проник в глубину ее чрева, раздвигая плоть, томящуюся от вожделения, истекающую влагой. Так как на самом деле, как это ни странно, ей было удивительно, просто чудовищно приятно. Ее невероятно возбуждала мысль о том, что это существо без конечностей, этот блестящий, длинный и холодный, переливающийся, извивающийся фаллос овладел ею. Он простирался теперь во всю длину от самого рта до матки.

– Он целует тебя… Коснись его губами… Замкни круг!

Аурелия закрыла глаза и, содрогаясь всем телом, отдалась.


Кобра отдыхала, свернувшись кольцами в своей корзине, в глубине грота. Аурелия спала, закутавшись в льняную простынь и повернувшись спиной к огню.

В этот вечер София решила не вести свою голубку на трапезу. Та совершенно обессилела после предыдущего инцидента и после первого сеанса со змеем. Но когда она сообщила Зевсу о том, что они обе не будут присутствовать за ужином, Аспик думала не только о том, чтобы предоставить отдых своей юной любовнице. Она хотела знать, что замышляют другие. А для этого у нее были заготовлены специальные средства.

Она набрала сухой травы и специальных семян в ладонь и бросила в чашу с горящими угольками, отчего пламя вспыхнуло ярче, и над костром стал распространяться едкий дым. Аспик склонилась над ним и сделала глубокий-глубокий вдох.

18

За ужином никто не прикоснулся к блюдам, разложенным на столиках в синие керамические тарелки, они так и остыли нетронутыми. Комната со звездным куполом была пуста, как и терраса виллы. Зевс, Бутрос, Элен и Барбело собрались в подземном бункере, в библиотечном хранилище, высеченном в скале, внутри холма и скрытом от посторонних глаз. Помещение напоминало улей со множеством выбитых в боковых стенах прямоугольных ниш, где хранились старинные книги, манускрипты, свитки папируса и рукописи на пергаменте. Эти ниши поднимались в высоту на шесть метров. Лестницы на колесиках позволяли дотянуться до самых высоких стеллажей. Кроме того, над ними, еще выше метра на два, также прямо в скале, была высечена галерея, опоясывавшая внутренний зал. Ее назначение, судя по всему, было чисто декоративным, так как забраться туда из зала не представлялось возможным, но при желании можно было воспользоваться винтовой лестницей, располагавшейся за перегородкой. Высоко-высоко, на высоте более десяти метров от пола, в центре зала, виднелась застекленная крыша, позволяющая снизу наблюдать ночное небо. Днем она закрывалась тентом из плотного льняного полотна, чтобы защитить манускрипты от яркого средиземноморского солнца.


Четверо Избранных расселись на диванах, расположенных по кругу, по углам персидского ковра. Хотя зал хранилища был подсоединен к электрической сети острова, в этот раз только пламя костра, разведенного в небольшой жаровне, освещало строгие лица собравшихся.

– Ты не рассчитала, Барбело, – вынесла суровое заключение Элен, – ты поторопилась.

– Нет, это она во всем виновата! Это ее ошибка! – возмутилась Барбело.

Зевс поднял руку, чтобы призвать ее к порядку.

– Но ты же – ее наставница, и ты отвечаешь за ее обучение. Тебе придется это признать.

– Пусть так. Но, видимо, я ее недооценила. Или же…

– Или – что? – поинтересовался Бутрос.

– Или же… ей кто-то помог.

– В таком случае, нам следует задавать вопросы Фаусто, – вынес свое решение Зевс.

Барбело встрепенулась, как будто он ударил ее по щеке.

– Фаусто не стал бы рисковать своим рассудком, тем более – своей жизнью только ради того, чтобы дать почувствовать этой маленькой… этой ученице, будто она всесильна!

– Но он ведь влюблен в Аурелию, – как бы невзначай заметил Бутрос, поглаживая свои усы с наигранно равнодушным видом. – Он, наверное, не рассчитал свое старание, желая, чтобы она быстрее продвинулась…

– Тогда зачем он пропустил важные этапы?

Возмущенный тон Барбело, казалось, весьма забавлял Зевса. Ему, по-видимому, нравилось ее подначивать.