Тем не менее после прощания Эммануэль в сопровождении своей хозяйки вышла с другого конца аэропорта, закутанная в шарф от «Гермес» и в солнцезащитных очках, для того чтобы остаться неузнанной. Клаудио и Сильвана ожидали ее в «Рендж Ровере». Затем они поехали по автостраде… Все выглядит так просто. Паспорт Эммануэль составлен на имя госпожи Чанг, супруги дипломата. И ее багаж не должны подвергать контролю при прохождении различных таможен. Хотя у некоторых, внушающих подозрение, дипломатов порой все проходило совсем иначе…

Эммануэль чувствует, что ужасно устала. Ночь прошла, как кошмар, после того как она помогла своим друзьям заполнить тысячами «чипов» двойное дно, стенки и крышку дорожного ящика. Последний – это настоящий шедевр, и только Эммануэль может включить секретный механизм, но все же… Она знает, что ей поручено привезти все это в Локарно, а затем провести сделку с промышленником из Голландии, приехавшим в Швейцарию, чтобы обменять товар на доллары США. А потом она должна перевести деньги в городской банк: Бихар перед отъездом холодно поведал ей об этом.

* * *

– При одном условии, – ответила она тогда, – что Сухэ поедет со мной, иначе я всю дорогу буду дрожать.

Бихар улыбнулся: эта просьба его не удивила. Маленькая китаянка будет следовать за ней до самого ее возвращения в Бангкок…

Протягивая необходимые документы, Клаудио с тревогой спрашивает молодого кудрявого таможенника:

– Как там «Ювентус» сыграл с мюнхенской «Баварией»? Автомобильное радио работает неважно.

Лицо молодого человека озаряет широкая улыбка:

– Два – ноль в пользу «Юве»! А я из Турина, месье!

– Да здравствует Юве! – кричит Клаудио, а другой таможенник делает ему знак, что он может ехать.

Прохождение швейцарской таможни также прошло без проблем.

И вот они уже в Тичино, в Локарно, этом оазисе миллиардеров. С тяжелым сердцем Эммануэль даже не смотрит на город, думая о расставании, которое приближается… Прокладывая себе путь среди туристов и любителей пеших прогулок, «Рендж Ровер» едет вдоль озера, а затем останавливается перед отелем. Эммануэль не замечает фасада, украшенного цветами. Она наклоняется к Сильване, сидящей перед ней. Она видит лишь ее упрямо повернутую шею.

– Вы действительно не можете сопровождать меня?

Ее подруга качает головой.

– Это было бы слишком опасно, Эммануэль, – вступает в разговор Клаудио. – Мы уже обсуждали это… Нужно, чтобы мы с Сильваной сейчас же вернулись в Италию. Ты должна завершить эту сделку. Мы не можем привлекать к себе внимание, понимаешь?

Эммануэль вздыхает. Она знает, что ее друзья помогли ей и поддержали ее, рискуя своей репутацией, своей свободой, что они, скрывая имеющуюся информацию, позволили ей сохранить нужное отношение полиции и средств массовой информации. Она не может больше просить их о помощи. Сильвана с горечью добавляет:

– Я уверена, что ты справишься со всем очень хорошо… Прости, но я останусь в машине: я не выношу прощаний.

– Я люблю тебя, – шепчет Эммануэль, целуя ее в щеку.

Затем в сопровождении Сухэ она выходит из автомобиля, дверь им открывает Клаудио. Работник отеля уже занят ее багажом. Вот он берет зеленый дорожный ящик, объект бесконечных переживаний.

Шестнадцать часов. В баре отеля, где были назначены переговоры, Эммануэль одна, она отправила Сухэ в номер, соседний с ней. Она отпивает глоток холодного чая, который, как она надеялась, вернет ей самообладание. Молодая женщина рассеянно перелистывает модный итальянский журнал. Клаудио и Сильвана не смогли описать ей человека, с которым она должна встретиться. Эммануэль знает только то, что он – голландский промышленник Виллем ван Рейн, специалист в области перепродажи подделок. Но он сам, как ее заверили, должен узнать ее с первого взгляда.

Уже не впервые она ожидает незнакомца, сидя за столиком в баре. Из чистой любви к игре, после сообщения по минителю или после простого объявления. Обычно после сообщения она испытывала горькое разочарование и заканчивала встречу после пятиминутного разговора. Но это всегда был свободный выбор, а не принуждение, которое может оказаться весьма опасным… При виде каждого входящего человека она вздрагивает. Но входящие лишь бросают на нее восхищенные взгляды… И вот, наконец, некая белая и дряблая масса приближается к ней: она никогда не видела такого толстого существа, но при этом такого гибкого. Это рыжий мужчина примерно пятидесяти лет. Он подходит к ней с улыбкой на лице – толстощеком, но невероятно решительном.

– Боже! Голдфингер[23], собственной персоной! – говорит она сама себе, не зная, смеяться или плакать.

Мужская версия мясистых матрон с полотен Рубенса падает в хлипкое кресло.

– Ваши фотографии обманчивы: я бы никогда не подумал, что вы так красивы, – выдыхает он ей прямо в лицо.

Отлично! У этого бегемота такой вкрадчивый голос, а нет ли у него похотливых мыслей в голове?

– Вы, говорят… «сама любовь во всех ее проявлениях», – непристойно намекает он.

– Да, месье ван Рейн, сама любовь во всех проявлениях. Но одна деталь: лично вы не вдохновляете меня к любви!

Эммануэль могла бы сказать и больше, например что она не обращает внимания на физическую непривлекательность, – хотя, будучи эстеткой, она во всем ищет красоту, – когда замечает в образе яркое проявление чувственности, изысканную эротичность. Но в этом человеке все отталкивает. Инстинктивно она понимает, что это циник и трус, готовый к любой подлости для достижения своей цели.

Нет, он ничего от нее не получит, ведь она привыкла выбирать лишь самые красивые розы.

– Я здесь исключительно по профессиональным причинам, месье ван Рейн.

– Жаль! Я бы оставил вам незабываемые впечатления!

Но он не стал настаивать. Гарсон подошел получить заказ, и месье ван Рейн попросил принести ему двойной виски.

– Давайте поговорим о бизнесе, раз вы настаиваете. У вас при себе мой товар?

– Да.

– Именно предусмотренное количество?

– Именно так.

– Где он находится?

– В моем номере.

При этом ответе в глазах мужчины что-то щелкает.

– Не поймите меня неправильно, – тут же резко бросает ему Эммануэль. – Я не могла оставить ящик в гостиничном холле… А у вас при себе оговоренная сумма в американских долларах?

– Конечно, изысканнейшая из тигриц!

– Тогда нам остается лишь завершить обмен. Вы пойдете со мной на второй этаж, но… малейший неоднозначный жест, и я закричу!

– Это совершенно неуместно привлечет к вам внимание, «мадам Чанг»!

Ирония, с которой этот человек произнес имя Эммануэль, вызвала у нее раздражение.

– Пойдемте. Вы сами заказали номер, как и предусматривалось, я надеюсь?

– На втором этаже, как и вы. Операция должна пройти блестяще.

– Я была бы признательна, если бы мы вышли отсюда порознь. Я не хочу, чтобы у присутствующих создалось ложное впечатление.

– Договорились. Я подожду здесь десять минут.

Эммануэль поднимается и идет к лифту, облегченно вздохнув, что избавилась от такого собеседника. У дверей номера, где ее ожидает Сухэ, она дважды стучит. Малышка тут же открывает дверь. Ее нежная улыбка расслабляет Эммануэль.

– Ван Рейн сейчас придет, моя дорогая. Это грязный тип. Не позволяй ему прикасаться ко мне, – с улыбкой говорит она.

– Я выцарапаю ему глаза, если он посмеет прикоснуться к вам, – отчаянно шепчет Сухэ.

Эммануэль не может удержаться от смеха.

– Только не слишком. Пока он нам нужен.

Через несколько минут раздается стук в дверь. Молодые женщины уже вытащили зеленый сундук, взломали печати и запустили секретный механизм, открывающий двойное дно и стенки.

Виллем ван Рейн появляется в дверях. При виде Сухэ он смеется:

– Какой прекрасный телохранитель! Она что, практикует вместе с вами «строгий надзор»?

Сухэ испепеляет его взглядом. Эммануэль же довольствуется тем, что просто пожимает плечами:

– Перейдем к делу, не возражаете? Вы принесли с собой вознаграждение?

– Вот оно, дорогая «мадам Чанг»!

Он показывает на огромный чемодан.

А потом все происходит как во сне… или, скорее, как в кошмаре, если использовать правильную терминологию. К счастью, Виллем ван Рейн, похоже, забыл про свое эротическое влечение, увидев фальшивые IBM-платы, которыми он, в свою очередь, принялся набивать двойные стенки своего чемодана. Наконец он передает Эммануэль согласованную сумму.

Едва это произошло, как она настойчиво подталкивает его к двери.

– Прощайте, месье ван Рейн. Я, к сожалению, должна провести ночь в этой гостинице, чтобы завтра посетить банк. Надеюсь, вы будете достаточно вежливым, чтобы не беспокоить нас.

«Голдфингер» делает движение по направлению к ней, возможно просто для того, чтобы пожать ее руку, но взгляд Эммануэль, острый, как лезвие бритвы, останавливает его.

* * *

Ночь была длинной. Тревожась, Эммануэль долго не могла уснуть. Иногда ей представлялось дикое вторжение ван Рейна в номер Сухэ, причем до такой степени ясное, что она неоднократно проверяла, все ли в порядке. Иногда, охваченная страшным сомнением, она начинала бояться, что он обманул ее. А что, если он заплатил ей фальшивыми долларами? От специалиста по торговле подделками можно ждать чего угодно! Ужасающий вопрос, на который она получит ответ лишь на следующий день, когда будет класть деньги на депозит в банке «Дженерале делле банке Тичинези»…

Наконец настал день, и солнце, лучи которого проникли в комнату, развеяли ее опасения. Она поцелуем разбудила Сухэ, а затем, после быстрого душа и завтрака, во время которого она смогла проглотить лишь чашку кофе, оказалась на улице, все еще скрывая лицо солнцезащитными очками. Эммануэль одета соответствующе: в строгий костюм, скрывающий ее формы. Она крепко держит свою сумку, как будто опасается нападения. «Дженерале делле банке Тичинези» находится не очень далеко от отеля, кроме того, Клаудио позаботился о том, чтобы указать ей маршрут на карте города.

Но обеспокоенная Эммануэль все же допускает ошибку в маршруте. Возможно, это был ее бессознательный отказ вносить доллары в банк, который, очевидно, не постесняется принять «грязные деньги»? Эммануэль ненавидит наркотики, которые отчуждают и разрушают личность, к тому же она проповедует лишь здоровую свободу во имя любви. Как и миллионы людей, она считает, что наркоторговцы могут держать в заложниках целые нации путем компромиссов, кровавых преступлений, темного политического маневрирования… В Бангкоке, как и на всем Дальнем Востоке, эта чума бушует вовсю, думает она с сожалением.

И все же выбора у нее не было: только она может выполнить последний этап операции, цель которой – правое дело. Продолжая идти, она вспоминает Защиту маленьких хитрецов, в которой адвокат мэтр Тануччи не без юмора отстаивал интересы производителей фальшивых сумок «Луи Виттон». Фальшивые IBM-платы, «сделанные в Силиконовой долине», по словам Бихара, изготовлены по самой передовой технологии. Почему же они не работают так же хорошо?

Но, главное, они способствуют достижению правильной цели: помочь людям двигаться к демократии.

Успокоив себя таким образом, Эммануэль тут же нашла правильный путь. И вот она подходит к зданию, суровому и импозантному, в котором находится офис «Дженерале делле банке Тичинези». Вопреки ее страхам, там все происходит очень быстро и без происшествий. Ее принимает человек с седыми волосами и в золотых очках, с аскетическим лицом, которое остается равнодушным, пока она объясняет ему причину своего прихода. Номерной счет уже открыт, без сомнения, это сделали Клаудио с Сильваной во время их предыдущего пребывания в Локарно. Теперь ей остается просто внести деньги. Затем они будут переправлены через различные международные компании в Тайваньский банк, который курирует вопрос эхо-помех.

Выйдя на улицу, Эммануэль испытывает огромное облегчение. Она буквально летит в отель, где Сухэ уже ждет ее возле приемной стойки. Эммануэль просит служащего отеля вызвать такси до аэропорта, где еще неделю назад для нее был зарезервирован частный самолет. В машине она прижимает к себе юную китаянку.

– Все кончено! Мы будем так счастливы вместе, моя дорогая. Лучше даже сказать так: мы будем счастливы, потому что мы увидим Жана.

На миг она задумывается о Марианне, о ревности, которая охватит ее при виде Сухэ. О Марианне, которой предстоит получить еще много уроков любви, прежде чем она тоже сможет войти в бесконечную круговерть любовников…

XI

– Миссия выполнена! – восклицает молодой пилот, сажая свое аэротакси на посадочной полосе аэропорта в Бурже.

Эммануэль снова не может удержаться от смеха. Даже Сухэ, несмотря на свою восточную сдержанность, изображает застенчивую улыбку. Эммануэль никогда еще не было так весело во время путешествия, такого странного, но и такого заманчивого одновременно – настоящей авантюры сорвиголовы!