Однако, когда четыре женщины и Ролан прибыли к театру, все взоры обратились на них. В основном рассматривали Берит. При своем высоком росте и почти плоской груди, с короткими волосами и в мальчишеской одежде она выглядела очаровательным гермафродитом и интриговала костариканское высшее общество. При ее появлении один высокий худой мужчина с вьющимися каштановыми волосами спросил громким голосом своего спутника, любит ли тот гомосексуалистов.

— Те gustan los maricones?

«Maricon»[20] — это слово Берит очень хорошо поняла. Они вошли в ложу, и вскоре занавес поднялся. Пьеса шла на испанском, и Берит, томно опираясь на край балкона, больше внимания уделяла залу, чем сцене. Из соседней ложи на нее смотрел мужчина. Берит наклонилась к Ролану и прошептала ему на ухо несколько слов. Он кивнул, и Берит вышла.

Через несколько минут Жад увидела ее рядом с крупным брюнетом с вьющимися каштановыми волосами, который быстро встал и жестом пригласил ее сесть. Она покачала головой, как упрямый ребенок, и очень медленно расстегнула ему пиджак, а затем бросила его на пол. Потом она развязала узел его галстука и спокойно расстегнула рубашку. В темноте ложи его грудь казалась очень белой. Мужчина пытался подтолкнуть ее к двери, но Берит сопротивлялась.

Все. Кто находился неподалеку, взяли бинокли, чтобы наблюдать за происходящим. И они вскоре увидели, как Берит расстегнула ему брюки, взяла его руку и направила ее себе между бедер, чтобы предоставить ему неопровержимые доказательства ее сексуальной идентичности. Мужчине удалось увлечь Берит в угол, и их фигуры скрыла тень.

В антракте Берит пришла к ним и продемонстрировала свое новое завоевание, Педро, колумбийского банкира, приехавшего в Коста-Рику на конференцию. Она терлась об него и неоднократно пыталась скользнуть рукой ему в штаны. И каждый раз мужчина смущенно отстранялся от девушки. Каждое их движение напоминало водевиль.

Когда пьеса возобновилась, Педро хотел вернуться на свое место, но Берит уговорила его остаться с остальными. Она уступила ему свое место в первом ряду, а сама села между ним и Бьянкой. Потом она просунула свою длинную руку ему между колен и расстегнула ширинку. Колумбиец попытался остановить ее, но добился лишь того, что зритель из соседней ложи, потревоженный шумом, попросил его не шуметь. Берит воспользовалась его замешательством, чтобы высвободить его эрегированный член из брюк. Педро наклонился вперед, чтобы скрыть свою эрекцию, и испуганно посмотрел вокруг, чтобы убедиться, что никто ничего не видел.

Берит взяла руку Бьянки и положила ее на член мужчины. Пальцы Бьянки обхватили его, сжали и начали двигаться вверх-вниз. Берит приподняла платье своей спутницы до бедер и открыла ее вульву.

— Посмотри, — сказала она, обращаясь к Педро. — У нее нет трусиков. Хочешь поласкать ее, пока она будет заниматься твоим членом? Давай, давай! Это все хотели бы увидеть.

Педро промолчал. Он уже ничего не понимал. Он был так взволнован, что был уже не в состоянии сопротивляться руке Бьянки, которая манипулировала его членом. Он осмелился прикоснуться к ее открытым губам.

— Да, — застонала Бьянка. — Продолжай, это так хорошо.

Она наклонилась, чтобы взять в рот пенис банкира. Черты лица мужчины смягчились, его дыхание стало глубже, и он кончил глубоко в горло молодой женщины. Потом с некоторой беспардонностью, которая на самом деле была лишь смущением, он потерял интерес к Бьянке, застегнул брюки и сделал вид, что поглощен пьесой Лорки — и так до самого финала.

Когда зажегся свет, ему пришлось побеседовать со своими соседями. К нему все отнеслись по-дружески, и Ролан пригласил его к ним присоединиться, чтобы достойно закончить вечер. Педро предложил пойти потанцевать в «Сальса 54» — этот клуб находился рядом с театром.

Танцевальный зал был большим, и, хотя публики было очень много, танцоры изящно двигались в центре, не задевая друг друга. Женщины на высоких каблуках, затянутые в прямые юбки, обрисовывающие ягодицы, груди, торчащие из кружевных корсажей из полиэстера, подкрашенные глаза, губы цвета крови — все это рождало атмосферу чувственности. Самодовольные мужчины в узких брюках, широких рубашках и в сверкающих ботинках беззастенчиво разглядывали объекты своего желания и пользовались возможностью, чтобы показать им силу своих рук.

Жад взяла Педро за руку и потащила его в центр зала. Ее тело сразу же восприняло ритм латинской музыки и подчинилось ему. Как и другие женщины, Жад выгнулась и завертела бедрами, но вместо того, чтобы держаться на расстоянии, она словно приклеилась к Педро. Ее бедра раздвинули ткань платья, а длинные волосы коснулись рук мужчины, сжимавших ее мускулистую спину. Таз закачался так, что скоро другие танцоры остановились и окружили их, чтобы полюбоваться.

Наличие зрителей подзадорило девушку. И она показала всю чувственность своего тела. Теперь именно она повела Педро. Он, как загипнотизированный, следовал за каждым ее шагом, получая толчки живота Жад, которая вся вибрировала от счастья этого ритма любви. Во время одного широкого шага туника Жад с одной стороны разорвалась, обнажив ее до самого пояса, но она продолжила танцевать. Она забыла про других и кружилась, предлагая окружающим свой собственный набор чувственных акцентов традиционной сальсы. Иногда она лениво опиралась на плечо Педро, иногда она оборачивалась вокруг него, а он тянулся к ней руками, как будто у него кружилась голова.

Когда оркестр сделал паузу, все повернулись к Жад и разразились аплодисментами. Она поклонилась и выразила готовность к новому танцу. Двое подвыпивших мужчин одновременно приблизились к ней, чтобы пригласить ее на танец. Каждый взял ее за руку и попытался обхватить за талию. Жад нравилось чувствовать на себе прикосновение незнакомых рук. Она бы танцевала с обоими, если бы это было возможно, но костариканцы не разделяли такого мнения. Не оставляя ее, они начали осыпать друг друга оплеухами. Педро с Роланом бросились Жад на помощь, и они торопливо выбрались из возникшей суматохи.

Ольга, Берит и Бьянка уже ждали их снаружи под похотливыми взглядами двух нарядно одетых молодых подростков.

— Берем их? — спросила Ольга.

Ребята поняли, что говорят о них, и подошли поближе. Они были так рады и возбуждены, что нервно посмеивались и подталкивали друг друга локтями. Педро строго посмотрел на них. Он был явно обеспокоен новыми конкурентами, но ничего не сказал, когда женщины окружили молодых костариканцев и взяли их за руки.

Они еще не вошли в номер отеля, а Берит уже зажала растерянных подростков между комодом и стеной и медленно разделась перед ними. Педро, который начал понимать неписаные правила группы, устроился на полу, как и остальные, и стал наблюдать.

Берит прижала свое обнаженное тело к менее расторопному парнишке и страстно поцеловала его. Он обнял ее и с гордостью посмотрел вокруг, считая себя избранным. Но она тут же бросила его и перешла к его другу, который смотрел на все это, сложив руки. Она прижалась к нему, всунула бедро между его ног и надавила на яички.

Первый подросток разгневался и уже собрался было уйти, но она позвала его тоном, не терпящим возражений. Он направился к Берит с безразличным видом. Она подтащила его к его другу и обняла их обоих. Подростки начали ощупывать ее своими неопытными руками. Она раскрыла молнии их ширинок и достала их напряженные члены, потерла одну головку о другую, сжала оба пениса, а потом начала их гладить. Потом она заставила подростков взять члены друг друга в руки. Они были так возбуждены, что мастурбировали друг друга как безумные. А она в это время ввела свои указательные пальцы в их анусы.

Друзья быстро кончили, и Берит разочарованно бросила их, обратившись к Педро. Колумбиец положил ее на пол и взял силой, причем каждый удар его таза отодвигал ее на несколько сантиметров, пока голова Берит не уткнулась в стену.

Ольга подошла к двум мальчикам, которые недоуменно стояли на пороге комнаты, и повела их к кровати. Она легла между ними и дала им свою грудь. Они атаковали ее, словно голодные новорожденные дети.

Ролан достал свой «Асахи Пентакс». Он сделал несколько снимков Ольги с подростками, присосавшимися к ее груди. Ноги ее были широко расставлены, чтобы мальчики без труда могли ласкать ее вульву. Через несколько минут после эякуляции подростки снова возбудились. Ролан приказал Жад и Бьянке успокоить их. Они разместились с двух сторон кровати и схватили напрягшиеся члены ребят.

Жад решила доставить побольше удовольствия мальчику, которого она мастурбировала. Она хотела, чтобы ему понравилось показывать себя. Это была своего рода церемония крещения, открытия чувств, которые позволят потом парнишке по-настоящему любить женщин. Она, Жад, была ответственной за проведение этого ритуала, а молодой человек был новым последователем чувственной религии. Она наклонилась над новичком и стала сосать его член, пока он не изверг в нее свой сок.

10

Жад была счастлива вернуться в Finca Verde. Первым делом она отправилась на берег, к морю. Вода была такой теплой, что она едва чувствовала ее ногами, и настолько прозрачной, что она видела свои пальцы на песке, такие же перламутровые, как и раковины вокруг них. Они, казалось, принадлежали кому-то другому, сестре-близнецу, которая никогда не покидала ее и разделяла с ней все удовольствия. Эти сестринские пальцы были нежны, как волны, что плескались у ее бедер и щекотали ее промежность.

Жад поплыла в открытое море. А ее сестра в это время как будто касалась ее груди, обнимала ее и гладила ей живот. Жад погрузилась в нее, отдав свое тело мягким прикосновениям теплого моря.

Когда Жад вернулась на берег, ей показалось, что вдалеке, с другой стороны ручья, она увидела мужской силуэт, но не обратила на это внимания. Пляж был открыт для всех, но к нему было трудно пробраться, и она никогда не встречала на нем никого, кроме обитателей дома. Жад стряхнула воду. Ее мокрые волосы прилипли к спине, и сама она была похожа на нимфу. Соленая морская вода стекала по ее обнаженной груди, оставляя на сосках радужное отражение, и капала на ее плоский живот и бритый лобок.

Она вернулась в свою комнату. Ей хотелось остаться наедине со своей вымышленной подругой. Стоя под душем, она сказала ей:

— Отмой меня, сестренка. Намыль мне грудь. Потри хорошенько между ног. Я тоже намылю тебя. Я раскрою твои губы, чтобы твоя киска была чистой, когда я буду любить тебя. Сделай мне то же, что я делаю тебе. Не стыдись. Это нормально, когда две сестры делают друг другу хорошо. Ты хочешь, чтобы я кончила с помощью насадки для душа? Направь струю в меня и пусти ее вокруг моей маленькой кнопочки. Не слишком нажимай. Да, вот так. Очень хорошо.

Спазм пробежал по телу Жад, и ее влагалище мгновенно увлажнилось. Ошеломленная, она выключила душ и протянула руку за полотенцем, потом медленно вытерлась.

Ей захотелось увидеть себя, свои набухшие соски, как ее мог бы увидеть любовник после оргазма, и она подошла к шкафу в ванной комнате. Через открытую дверь было видно окно спальни, отражавшееся в зеркале. И Жад увидела там мужчину, наблюдавшего за ней со стороны.

Она не испугалась. Напротив, неизвестное лицо, которое следило за ней, когда она получала наслаждение, возродило в ней желание. Она подошла к постели и легла в нескольких сантиметрах от наблюдателя. Какое же это восхищение — ласкать себя снова, только для него! Она повернула бедра в его сторону и раздвинула ноги, чтобы он мог видеть движение ее указательного пальца.

— Ты тоже будешь мастурбировать? — шепнула она мужчине по-английски. — Иди сюда, я хочу видеть.

Мужчина обошел вокруг бунгало и вошел внутрь. Он был высокий и белокурый. Его рука, покрытая золотистыми волосками, задвигалась по возбужденному члену.

— Подойди, — приказала Жад, ускоряя движение пальца.

Мужчина встал на колени рядом с кроватью, и его член оказался на уровне глаз Жад.

— Хочешь пососать? — спросил он с сильным американским акцентом.

— Нет, — ответила Жад. — Оставайся здесь, рядом со мной, и продолжай. Мы не должны прикасаться друг к другу.

Когда мужчина кончил, струя спермы плеснула на грудь Жад. Она взяла ее в ладонь и начала размазывать по вульве. Ее снова накрыл оргазм, но она продолжала следить за глазами мужчины, не сводившего с нее взгляда.

— Много раз я смотрел на тебя в бинокль, — признался американец, садясь на кровать. — Ты здесь самая желанная девочка. Ты выходишь, встряхивая волосами, из воды… Твое тело, женственное и стройное… А теперь я вижу тебя вблизи, твое лицо, твои зеленые глаза… Я могу прикоснуться к тебе?

— Нет, я не хочу, — капризно ответила Жад.

Она сама не понимала почему, но ее забавляла эта игра с неизвестным мужчиной. Его член по-прежнему был тверд. Немного поощрения, и он был бы готов снова совершать подвиги.