Татьяна Рябинина - Енот-потаскун

Выйдя из лифта, я снял куртку, свитер, оставшись в футболке, волосы растрепал. Тапок домашних не хватало, ну да ладно, и так сойдет.

— Держи, — отдал все Ольге. — Отойди в сторону, чтобы тебя видно не было.

Позвонив в дверь три раза, я начал барабанить ногой.

— Что за дела? — крикнул мужской голос. — Кто там?

— Сосед снизу. Ты мне всю квартиру затопил. Открывай давай!

Фокус немудреный, но Александр Петрович, чтоб его разорвало, купился.

— У меня все сухо, — щелкнул замок. — Иди сам посмотри. Это не от нас. Наверно…

Его «наверно» меня не интересовало. Он был чуть ниже, но довольно накачанный. Зато на моей стороне играли неожиданность и бешенство, которое теперь уже можно было снова включить на полную катушку.

Я зажал его в угол и пару раз крепко приложил под ребра, стараясь, чтобы не осталось следов. Завернул воротник рубашки под кадыком, перекрыв кислород и сказал, глядя в глаза:

— Не дай бог к ней на километр подойдешь, сука, на куски порву.

Поддав еще раз, добавил несколько энергичных выражений, которые очень хорошо способствуют пониманию ситуации, и в этот момент краем глаза увидел Наташу. Она вышла из комнаты и стояла, прислонившись к стене. На секунду я испугался, что сейчас услышу: «Оставь его!», но она смотрела молча. На ее щеке я увидел большое красное пятно, и тут уж все заполыхало.

Он пытался что-то там говорить и махать руками, но я буквально вынес его на площадку и тряханул об стену.

— Я о тебе знаю все. Твою машину, работу и твоих телок. Если не доперло, пожалеешь, что на свет родился, гнида.

Прозвучало это, как мне показалось, достаточно убедительно. Придав ему ускорения в сторону лифта, я вошел в квартиру и захлопнул дверь. Успевшая просочиться за моей спиной Ольга обнимала Наташу и шептала ей что-то на ухо. Я и глазом моргнуть не успел, как та уже всхлипывала, уткнувшись носом мне в грудь. Я обнимал ее, гладил по волосам, пока не услышал деликатное покашливание.

— Ну я пойду, пожалуй, — сказала Ольга. — Спасибо, Антон. Ты это… просто космос.

— Подожди, — я остановил ее. — Пусть уберется сначала. Посмотри в окно, когда уедет, — и спросил Наташу: — Что это было вообще?

— Я уже собиралась уходить, он вломился. Орал, что никакого развода не будет, что я его жена и никуда от него не денусь. Даже если придется меня связать и на цепь посадить.

Задним числом я сильно пожалел, что лестницы в новых домах отдельно от квартир. Иначе он летел бы до самого низа, пересчитывая каждую ступеньку.

— Прости, что я так… по телефону, — она снова всхлипнула, дотронулась до щеки и поморщилась. — Он увидел на экране «Антон», схватил Тошку за шкирку. «Скажи своему… — тут Наташа замялась и пропустила, кому именно, но и так было понятно, — скажи, чтобы больше не звонил, иначе я твоему еноту шею сверну».

Услышав свое имя, Тошка выбрался откуда-то из дальнего угла и подбежал к нам. Встал столбиком, уцепившись за мои джинсы, и я взял его на руки.

— Все, уехал, — Ольга вышла из кухни. — Наташ, я поскакала. Все будет хорошо.

— Скажи Кате, что я в выходной отработаю.

— Ладно-ладно.

Она ушла, я отпустил Тошку и подхватил на руки ее. Отнес в комнату на диван, посадил себе на колени. Прижимал к себе, покачивая, как ребенка, говорил всякие глупости, которые не смог бы вспомнить уже через минуту.

Ожил в кармане телефон. По стеклу ветвилась большая трещина.

Черт… Ну да ладно, все равно менять пора.

— Антох, ты куда пропал? — спросил отец. — Стойло занял своей козявкой и слился.

— Поезжай, — тихо сказала Наташа, и я посмотрел на нее с сомнением.

— Ладно, па, скоро подъеду, — я отключился и убрал телефон. — Уверена? А ты тут рыдать будешь?

— Постараюсь не рыдать, — пообещала она, старательно моргая.

Я вытащил ее блузку из брюк, пробрался под нее руками. Сдвинул вверх лифчик, выпустив грудь на свободу. Она легла в ладони, как два яблока. Большие пальцы грубовато ласкали соски, обводя под ними два полукруга. Ее глаза затуманились, губы приоткрылись. Наклонившись, я поцеловал ямочку у нее под горлом, проскользнул пальцами под пояс. А потом быстро вернул чашечки лифчика на место и заправил блузку в брюки.

— Ну я пошел.

Ее глаза распахнулись на ширину плеч.

— Теперь ты точно не будешь рыдать, — пояснил я. — А будешь думать, каким бесстыжим развратом мы займемся, когда я вернусь. Разве нет?

— Ну ты и сволочь! — улыбнулась Наташа.

— Да. Но ведь твоя же сволочь. Твоя? — она кивнула. — Ну вот. У тебя теперь есть своя собственная ручная сволочь. Круто же. Не хуже ручного енота. И пожалуйста, — добавил я, надевая в прихожей свитер и куртку, — не открывай никому. Ни соседям снизу, которых затопило, вообще никому.

— Хорошо, — она с усилием выдвинула ящик тумбочки, который Тошке был не по зубам, и достала ключи. — Держи. Откроешь сам.

Черт, это был импульс вообще-то. И, похоже, я ступила. Мало того, что ключи от квартиры — символ следующего уровня квеста, так они у меня всего одни. И что теперь? Сказать: «Только ты мне потом их верни»? Или: «Сделай себе»?

Фейспалм…

Антон подкинул ключи, поймал, посмотрел на меня, сдвинув брови.

— Так, отменяется. Одевайся.

— В смысле? — кажется, соображаловку мне начисто отшибло.

— В травму поедем. Придешь и скажешь: «Муж приласкал». Они там в теме.

— Зачем?

Вот только этого позорища мне и не хватало!

— Когда там у тебя суд? В четверг? Он придет, принесет миллион справок, что не смог два раза прийти, потому что выполнял задание правительства государственной важности. И попросит время для примирения, потому что жить без тебя не может. Три месяца. Хочешь?

— Не дадут, — не слишком уверенно возразила я.

— Запросто, — хмыкнул Антон. — Поехали.

— Теперь ты будешь мной командовать? — проворчала я, надевая туфли.

— Только если надо. Во-первых, такая справочка — уже аргумент, что никакого примирения не будет. А во-вторых, еще кое-что. Я, конечно, старался ему приложить так, чтобы следов не осталось, но гарантии дать не могу. И не исключаю вариант, что он прямо отсюда тоже в травму поскакал. Если закрутится весело, то это будет подтверждение: я не из криминальных побуждений навешал честному гражданину, а действовал в пределах необходимой обороны и самообороны. Наташ, это все не шутки и не кино на самом деле.

— Я понимаю. Поехали. Просто это… так противно.

— Я тоже понимаю, — он наклонился и поцеловал меня в висок. — И очень надеюсь, что скоро все это останется в прошлом.

Хотела б и я надеяться…

— Извини, но меня жрет любопытство, — сказал Антон, когда мы уже ехали в травмпункт. — Зачем ты его вообще впустила?

— Думаешь, ты один такой умный? — я поморщилась от досады. — Про соседа с залитой квартирой? Звонок в дверь. Смотрю в глазок, мальчик какой-то стоит с тряпкой в руках. «Тетенька, ваше полотенце к нам упало». А у меня действительно полотенца на балконе сохнут. Открыла. Даже успела спасибо сказать. Ну и…

— Понятно. Мальчик получил приятную денежку и пошел купить… что там они сейчас покупают?

Понятно… Да ни фига тебе не понятно. Думаешь, я буду пересказывать все, что он мне говорил? Такое чувство, что у него реально крыша отъехала, далеко и надолго. Или, может, обдолбанный. Были у меня в последнее время такие подозрения. Как ни странно, больше всего испугало вовсе не то, что изуродует, как бог черепаху. Даже после того, как ударил. За Тошку испугалась, да. А вот за себя… другого больше боялась. И основания были.

Вспомнила — передернуло от плеча до плеча. Как сидел рядом на диване. Одной рукой обнимал за плечи, другую положил на колено, сжимая все крепче и крепче. И говорил, как замечательно мы будем снова жить вместе. Если я не буду такой дурой.

Ну уж нет, не хочу об этом думать. Антон был прав. Лучше о «бесстыжем разврате». Вроде, в том же направлении, но… совсем в другом.

Народу в травме было не так чтобы толпа, но подождать пришлось.

— Тебе же ехать надо, — сказала я виновато, когда он сел рядом со мной на диванчик в коридоре.

— Вот с этим я точно как-нибудь разберусь, — отрезал Антон. — Отвезу тебя домой и поеду. Все равно там не на один день работы. Да, и кстати, я тебе звонил-то, чтобы узнать, надо ли жестянку делать. Бок твой драный. Сейчас дожди начнутся, грязь, потом снег, проржавеет моментом насквозь. Уже начало. Выправить я и сам могу, хотя обычно этим не занимаюсь. А вот ободрать, покрасить, отполировать — тут я пас. А это в копеечку влетит.

— Антон, делайте то, что надо. У меня есть деньги.

— Ветеринары так много зарабатывают? — он посмотрел скептически.

— Нет. От отца кое-что осталось, он человек небедный был. Но обычно я со счета не беру. Только если действительно остро необходимо.

— Выходит, ты богатая невеста? — по тону и выражению лица было ясно, что разговор этот ему не слишком нравится, но переводить его на другую тему он не спешил.

— Ну, не особо. Так что ты в пролете.

Шутка получилась неважнецкая. Очень. Даже в качестве отбитой подачи. Я прикусила язык, но что толку? Впрочем, Антон пропустил ее мимо ушей. Или сделал вид.

— Наташ, просто чтоб ты знала. У нас на все работы есть вилка, и каждый мастер сам решает, сколько выставлять в счет. Тебе, само собой, все запишу по нижнему краю, но я работаю не чисто себе в карман.

— Антон, перестань, — я поморщилась. — Я прекрасно понимаю, что ты там не хозяин и вообще не обязан ремонтировать мне машину бесплатно только потому, что…

— Хозяин там мой отец, но это неважно, — перебил Антон. — Только потому, что мы с тобой пару раз переспали? Ты это имеешь в виду?

У меня, наверно, даже задница покраснела.

— Не пару, — буркнула я. — Больше.

Он рассмеялся и положил руку мне на плечо.

— Все, проехали!

В этот момент подошла моя очередь, чему я была страшно рада.

— Снимаем побои? — спросил пожилой врач, едва взглянув на меня.

Хотелось провалиться сквозь землю, и я прекрасно понимала, почему многие в подобной ситуации глотают все молча. Слишком стыдно. Хотя врач смотрел вполне сочувственно. Наверно, уже одно то, что я пришла, делало меня на сантиметр выше безответных овец, какой я была совсем недавно.

— Еще есть? — спросил он, добросовестно зафиксировав мой кровоподтек на скуле. — Для полиции маловато будет. Чтобы заявление подать. Разве что подкопить за несколько раз. Приходите, если что.

Внутри словно лопнул пузырь, наполненный горячей водой.

— Надеюсь, копить ничего не придется. Это не для полиции. Аргумент при разводе. Чтобы не затягивать.

— Молодец, — врач распечатал и подписал справку. — Штамп и печать в регистратуре. Если в первый раз ударил, за вторым не заржавеет.

— Не в первый, но, надеюсь, в последний, — я встала со стула. — Давно надо было. До свидания.

Антон настоял, что доведет меня до квартиры. Вытащив из кармана ключи, он открыл дверь, помедлил секунду, а потом взял мою руку. Положил их на ладонь и сжал пальцы.

— Послушай, я это оценил. И очень благодарен. Но есть такие вещи, которые надо делать только тогда, когда не можешь не делать. А не «давай попробуем, вдруг чего выйдет». И ключи от квартиры в том числе. Думаю, одинаково неприятно потом их возвращать и просить это сделать.

— По опыту знаешь? — я не знала, что чувствовала сильнее: облегчение или досаду.

— К счастью, нет, — Антон посмотрел на меня, чуть поморщившись. — Просто догадываюсь. Наташка, ты сейчас похожа на совеныша, который вывалился из гнезда. Я очень хочу, чтобы у нас… все получилось, — добавил он, помолчав немного. — Только давай не будем форсировать. Ладно?

Я кивнула, он поцеловал меня и пошел к лифту, но на полпути остановился.

— Часов в семь подъеду. Злющий и голодный.

— В каком смысле? — уточнила я.

— В любом.

Улыбаясь до ушей, я вошла в квартиру, закрыла дверь, спрятала ключи в ящик. Тошка завертелся, заплясал вокруг меня, умильно складывая лапы и заглядывая в глаза. Я покормила его и прилегла, как обычно, положив ноги на теплый меховой бок. Он обожал это: свернуться клубочком и лежать, грея мне пятки.

В голове поселилась сказочная пустота. И не верилось, что всего три дня назад ничего не было. Вот вообще ничего. Как раз в это время я ставила чип собаке и думала, что надо будет после смены зарулить в «Окей», чтобы не пришлось тащиться за продуктами в выходной.

Дотянувшись до телефона, я позвонила Ольге.

— Все в порядке, Нат? — испугалась она.