Столь дипломатичный ответ еще больше развеселил Софи.

– Ну да, разумеется. Впрочем, это неизбежно, когда у мужчины имеется молодая жена-француженка, едва со школьной скамьи, еще две бывшие жены, не получающих вовремя алименты, и гибнущая корпорация с обозленным отделом сбыта, которому не достаются по праву заработанные комиссионные. Очевидно, мистер Кенуорт считал, что в ваши обязанности входит объясняться по телефону со всеми этими людьми. Кстати, мистера Уайатта позабавило и поразило ваше тактичное поведение во время телефонной истерики инфантильной жены. Уходя, он подслушал ваш разговор.

– Но я понизила голос почти до шепота и говорила с ней по-французски, лишь бы он не сообразил, что происходит, – в ужасе выдохнула Клер.

– К сожалению, у него превосходный слух и прекрасное знание французского, как и у вас: еще одна причина, почему он решил отдать вам это место. Несколько наших постоянных клиентов – французы, и есть еще много таких, которые лучше владеют французским, чем английским. И это возвращает нас к исходному вопросу, а именно что здесь происходит. – Софи положила руки на стол и пояснила: – Попросту говоря, мистер Уайатт организует слияния и покупки частных фирм для компаний наших клиентов по всему миру. Иногда наши клиенты уже имеют в виду определенную фирму – «фирму-мишень». В этом случае мистер Уайатт ведет переговоры и заключает сделки. Иногда наши клиенты всего лишь говорят ему, чего хотят добиться, и просят выбрать подходящую фирму. На беду, далеко не все владельцы таких фирм желают решать дело миром, и даже если соглашаются, неизменно следуют сражения из-за денег. За каждую успешную сделку мистер Уайатт берет чрезвычайно высокий гонорар, а также получает пакет акций компании.

Она немного помедлила, словно давая возможность Клер как следует осознать сказанное, а потом со спокойным достоинством заметила:

– Ваш новый босс известен в своей области обширнейшими связями, безупречным суждением и умением ввести переговоры. Я ничуть не преувеличиваю, утверждая, что он настоящий гений.

Очень довольная полученными сведениями, Клер воздержалась от неуместного порыва признаться в том, что во время короткого собеседования побоялась расспрашивать Митчела Уайатта о подробностях его работы, поскольку постыдно увлеклась, разглядывая неотразимо красивое лицо и темно-синие глаза. Но вместо того чтобы снова вернуться к теме, которую всеми силами намеревалась в будущем игнорировать, Клер подняла блокнот и ручку, лежавшие на столе Софи, и приготовилась делать заметки.

– Сколько клиентов у мистера Уайатта?

– Собственно говоря, он согласился встретиться с вашим боссом только в качестве одолжения их общему знакомому. Он давным-давно отказался брать новых клиентов, но те, что у него остались, процветают и расширяют свои владения... благодаря его способностям. Повторяю, все это он делает для наших клиентов, но бывают такие случаи, когда мистер Уайатт обнаруживает, что две или три компании, которые находятся на грани разорения, могут, объединившись, процветать, если к тому же оказываются под надлежащим управлением.

– Полагаю, что в этих случаях он связывается с одним из клиентов и рекомендует выкуп и объединение? – спросила Клер.

– Иногда бывает и так, но куда чаще мистер Уайатт занимается этим сам. Покупает компании, производит слияние и создает новую команду менеджеров из лучших членов старых команд. Когда новая компания наконец начинает давать хорошую прибыль, он ее продает, но по условию продажи продолжает получать свою долю доходов.

– Он никогда не оставляет себе компании, какими бы богатыми они ни стали?

– Нет. Он считает, что для успешного роста и развития частной компании требуется хотя бы время от времени присутствие владельца.

– А сам он к этому не готов?

Софи покачала головой, вспоминая ту ночь почти три года назад, когда она сама попыталась заговорить на эту тему. Митчел только что вернулся из Чикаго, с похорон брата, и готовился к телефонному совещанию со швейцарским клиентом, пытавшимся приобрести компанию, которую Уайатт создал, купив и соединив три маленькие погибающие французские промышленные компании. После финансовых вливаний и реорганизации он сам выбрал новую команду управляющих, среди которых были особенно уважаемые им люди. И когда через весьма короткий срок доходы взлетели едва не до небес, чем Митчел был особенно горд, Софи, заметив, что он чаще обычного летает во Францию, спросила, почему бы не оставить компанию себе, вместо того чтобы отдавать ее швейцарскому клиенту.

В редкий момент откровенности, вне всякого сомнения, вызванной усталостью и скорбью по убитому брату, он сказал ей правду, и даже измученная улыбка и небрежный тон не смогли скрыть бурливших в нем эмоций, от которых глаза казались почти черными, а лицо словно закаменело. «Я настоящий кочевник в душе», – признался он.

На следующей неделе он принял предложение богатого туриста, видевшего и пожелавшего приобрести его недостроенный дом в Ангилье. И когда Софи не сдержала удивления, пояснил: «У меня и без того квартиры в четырех городах. Я решил, что дом – это лишнее бремя, в котором я не нуждаюсь».

Вместо того чтобы передать этот очень личный разговор, Софи просто и правдиво ответила:

– Он считает гибкость основным принципом работы и жизни, так что будь готова к внезапным изменениям его планов, причем в самую последнюю минуту. Я уже упоминала, что когда мистер Уайатт продает созданную им компанию, ему по контракту полагается часть прибыли. Для того чтобы убедиться в правильности отчислений, мы пользуемся услугами двух аудиторов, которые проверяют бухгалтерию всех этих компаний. Понимаете, Клер, это просто необходимо. Без них мы не можем обойтись. Иногда недобросовестные новые владельцы решают подделать цифры прибылей и, следовательно, уменьшить долю мистера Уайатта. Заносят личные расходы в графу деловых и платят за все деньгами компании.

– Личные расходы? Вроде семейного отдыха?

– Нет, – рассмеялась Софи. – Вроде «роллс-ройса» и загородного поместья в окрестностях Санкт-Петербурга.

Клер тоже улыбнулась, но внезапный взрыв взбешенных голосов в конференц-зале заставил ее обернуться и смущенно уставиться на дверь.

– Ничего страшного, собеседники мистера Уайатта находятся в тысячах миль отсюда, – успокоила Софи. Шум тут же стих, и она добавила: – Мистер Уайатт только что приглушил звук в динамиках.

– Хотите сказать, у него телесовещание?

– Трехстороннее телесовещание, – поправила Софи и, чтобы Клер не думала, будто подобные вопли и скандалы – явление вполне обычное и таковы методы ведения бизнеса в офисе мистера Уайатта, пояснила: – Голоса, которые вы только сейчас слышали, принадлежат греческому миллиардеру Ставросу Константиносу, Алексею Радикову из Москвы, и весь этот шум – следствие того, что Ставрос просил Митчела действовать в качестве... э... посредника.

– Посредника или рефери? – сухо осведомилась Клер.

– Вы очень проницательны, – усмехнулась Софи. – Алексей владеет большой транспортной компанией, которую и предложил продать Ставросу. Условия и цены были уже обговорены, а предварительные соглашения подписаны, но тут Алексей пошел на попятную, и Ставрос взбесился. Мистер Уайатт узнал о сделке только вчера, но он, как никто другой, умеет покончить дело миром, когда нрав Ставроса берет верх над разумом. Ставрос и мистер Уайатт – старые друзья.

Клер, которая слышала о греческом магнате-отшельнике, поспешно записала его имя в блокноте и рядом застенографировала. "Дурной характер; близкий друг М.У.". Имя владельца транспортной компании тоже было внесено в блокнот. Софи выждала, пока Клер закончит писать, после чего отодвинула стул и встала.

– Пока мы ждем конца совещания, я проведу вас по офису, хотя вы уже почти все видели.

Клер встала, и женщины вышли в приемную, просторную комнату, где стояли большой современный диван, обтянутый мягкой бежевой кожей, и две пары стульев в том же стиле. У дальней стены высился письменный стол из стекла и хрома, с телефоном и стулом для посетителей. Толстый бежевый ковер с редкими завитками цвета темного меда закрывал почти весь пол из неполированного итальянского мрамора. Над столом висел импрессионистский пейзаж, написанный во всех оттенках зелени.

Из остальных декоративных элементов здесь имелось только несколько больших папоротников на мраморных тумбах. Мебель была дорогой и изящной, хотя здесь явно царил стиль минимализма, и поэтому ничто не отвлекало наблюдателя от поразительной панорамы Манхэттена, раскинувшейся за гигантскими окнами от пола до потолка.

– Это офисы аудиторов, – пояснила Софи, показывая две двери, видневшиеся в коротком коридоре, который начинался как раз за столом в приемной. – Как я уже говорила, Джон и Эндрю здесь редко бывают.

Клер заглянула в обставленные одинаково офисы, где находились встроенные каталожные шкафы и письменные столы с креслами и парой стульев. Оттуда Софи повела ее к последней в коридоре двери, за которой оказалась маленькая, прекрасно оборудованная кухня с утварью из нержавеющей стали, столом и четырьмя стульями.

– Не стесняйся пользоваться всем, что тут стоит, – разрешила она.

На обратном пути Софи взглянула на часы.

– Совещание должно было окончиться с четверть часа на зад, и сейчас мистер Уайатт теряет остатки терпения, – с жизнерадостной уверенностью предсказала она. – Пойдем в его офис и посмотрим, не лежит ли на его столе что-нибудь, с чего вам можно начинать. Где-то у него есть папка, битком набитая заданиями для вас. Специально собирал, чтобы загрузить вас работой.

Широкий квадратный арочный вход с колоннами итальянского мрамора отделял приемную от кабинетов Клер и Софи, расположенных на противоположных сторонах прохода, ведущего в офис Митчела Уайатта и конференц-зал. Дверь офиса была закрыта, но Софи, не постучавшись, смело повернула ручку и вошла. Клер уже видела его офис во время недавнего собеседования и еще тогда немного удивилась, что комната не была обставлена роскошнее. Достаточно просторная, она была меблирована в том же минималистическом стиле, как и приемная, однако офис занимал угловую часть здания, из которой сразу в двух направлениях открывался безграничный, захватывающий дух вид на Манхэттен, и Клер предположила, что главным для Уайатта был именно вид.

На столе ничего не было, если не считать большого хрустального «кулака» на невысокой подставке и стопки бумаг, лежавшей посреди столешницы. Софи просмотрела бумаги, повернулась к приставному столику, на котором она заметила раскрытый ноутбук. Рядом стоял деревянный поднос с кипой бумаг, которые Софи тоже пролистала, и, отложив, покачала головой:

– Сегодня мне нечего вам дать. Вернемся в мой офис, я перечислю имена людей, которые чаще всего ему звонят, а также расскажу о каждом, чтобы вы знали, с кем говорите.

Клер кивнула и последовала за ней, но на полпути к двери зазвонил телефон.

– Мне ответить? – спросила она.

– Нет, на звонки по сотовому он отвечает сам, – коротко ответила Софи, закрывая дверь.

– Он предпочитает оставлять дверь закрытой?

– Нет. Как правило, я закрываю дверь, если она уже была закрыта, и оставляю открытой, если он, уходя, ее не захлопнул, – рассеянно пробормотала Софи.

Едва они вошли в офис, телефон на столе звякнул дважды – негромко, но отчетливо.

– Это личная линия мистера Уайатта. Если он у себя, отвечает сам, но если его нет, мы всегда поднимаем трубку, – продолжала объяснять Софи, поднимая трубку и нажимая мигающую белую кнопку в конце ряда.

– Офис мистера Уайатта, – сообщила она и, немного послушав, дружелюбно ответила: – Да, мистер Фаррел, он здесь, но сейчас в самом разгаре трехстороннее телесовещание. Однако оно скоро закончится, и...

Собеседник, по-видимому, перебил ее, потому что Софи замолчала, снова прислушалась и коротко сказала:

– Да, разумеется. Я немедленно принесу ему записку.

Она отложила трубку, оторвала листок от пачки и поспешно нацарапала: «Звонит мистер Фаррел. Срочно. Ему нужно немедленно поговорить с вами».

Подчеркнув слова «срочно» и «немедленно», она с невозмутимой улыбкой сделала Клер знак следовать за ней.

– Можете заодно увидеть тех людей, которые издавали слышанные вами вопли.

Она распахнула дверь конференц-зала. Клер шагнула на порог и оцепенела. В отличие от весьма скромной обстановки и умеренных пропорций других помещений огромная комната была отделана панелями темного дерева, роскошно обставлена и оборудована современной аудио-визуальной техникой для телеконференций.

Почти по всей длине комнаты тянулся стол для совещаний, инкрустированный разными породами дерева и окруженный хромовыми вращающимися стульями, мягкими и обтянутыми кожей цвета сливочного масла. На стене, справа от стола, висел длинный ряд одинаковых часов, показывающих время в различных городах. Под ними поблескивали четыре гигантских встроенных телевизионных экрана, два из которых оставались темными. С остальных смотрели седовласые мужчины с рассерженными лицами. Оба что-то кричали одновременно, но на разных языках: по крайней мере, Клер так показалось. Звук в конференц-зале был уменьшен до минимума, так что Клер не поняла, действительно ли эти разъяренные люди скандалили между собой или обращались к Уайатту. Шторы на окнах был задернуты, а круглые светильники на потолке – притушены, так что по комнате разливалось мягкое желтоватое сиянии вполне достаточно, чтобы Клер увидела Митчела Уайатта, си девшего в центре стола. Откинувшись на спинку кресла, он взирал на экраны с выражением терпеливого страдания. Случай, но, заметив Софи с запиской в руках, он решил, что настало время положить конец своему нелегкому испытанию.