Вечером того же дня, укладывая девочку спать, я невольно подумала о ее матери. Где она? Почему она не с дочкой? Как посмела оставить спящую принцессу? Я невольно разозлилась на мать малышки, кем бы та не была.

С трудом уложив малютку спать, я тихо закрыла за собой дверь.

— Ну как довольна?

Я вздрогнула, обернулась и заметила за спиной Алевтину Сергеевну.

— Эта проказница кого хочешь доканает.

— В ее возрасте это нормально. — Широко зевнув, я удивилась слабости своего тела. За прошедшие часы, проведенные с малышкой, не заметила, как устала. — Дети. Я, пожалуй, пойду к себе.

Алевтина не думала уходить, идя за мной следом.

— Что-то случилось? — спросила я. От усталости мой голос походил на шепот.

— Андрей Дмитриевич велел передать, что завтра уезжает на целый день, и вы остаетесь с Еленой.

— Понятно.

Почему то перед глазами мелькнул хмурый взгляд зеленых глаз, тыча в меня пальцем, и улыбнулась. Что отец, что дочь. Оба тираны.

— Это все?

Алевтина Сергеевна недобро хмыкнула.

— Я тебе не передатчик, но Андрей Дмитриевич приказал Вам не выходить завтра из дома с девочкой.

Сон как рукой сняло.

— Как? Целый день провести взаперти с трехлетним ребенком?

Старуха зацокала языком.

— Нечего выделываться, и прибереги свои капризы за дверью. — Алевтина Сергеевна, ехидно засмеялась. — Лучше послушайся приказа, или тебя вышвырнут вон.

Если послушаюсь, меня все равно вышвырнут и ясно, чьими стараниями. Захлопнув перед старухой дверь своей временной комнаты, я растянулась на кровати, вдыхая запах свежих простыней. Улыбаясь неожиданной удачи, я провалилась в долгожданный сон.

2

На следующий день я проклинала свое решение остаться в особняке Минаевых. Проснувшись по привычке на рассвете, я видела из окна отъезжающий с аллеи черный пикап. Значит, Андрей Дмитриевич все же уехал, оставив запустевший дом на попечение Алевтины Сергеевны. Не позавтракав, я заглянула в комнату Елены. Девочка крепко спала, уткнувшись носом в подушку, слегка посапывая. Невольная улыбка заиграла на моих губах, но уже последующие часы я желала одного — утопиться.

Здешние обитатели дома делали все возможное, лишь бы насолить мне. В комнате каким-то образом под подушкой оказалась…змея! В библиотеке, где я учила Елену правописанию, неожиданно потух свет. Я испугалась, вдруг девочка боится темноты и решительно направилась к двери. Оказалось Митяй, так звали садовника, перепутал выключатели. Еще пару часов спустя, казусы повторялись одна за другой. Мало мне ворчливой прислуги, еще и девочка не давала покоя, уговаривая сходить погулять.

Утром за завтраком, Алевтина Сергеевна объявила, что Елена не разговаривает. Нет. Девочка умеет читать, но полгода назад случился несчастный случай, и малышка замкнулась в себе. Ни с одним знакомым человеком она не разговаривала. Старуха лишь разводила руками, бормоча молитву о ведьмах и подобной чуши.

Мое терпение иссякло.

Собирая девочку на вечернюю прогулку, в комнату вошла сердитая Алевтина Сергеевна.

— Чего это ты удумала?

Застегивая пуговки розового комбинезона с зайчиками, я спокойно ответила.

— Погулять. Лене нужен свежий воздух, да и погода хорошая. На предстоящие полчаса дождя из риса не ожидается?

Старуха поджала губы.

— Вам запрещено выходить из дома.

— Запрещено Лене, а не мне. Девочка будет со мной, так что все в порядке.

Алевтина Сергеевна свела седые брови на переносице, готовая любыми способами задержать в стенах дома.

— Вот и готово, — сказала я девочке, игнорируя ворчливую старуху.

Накинув на девочку шарф, мы спустились в холл, направляясь к выходу.

— Телефон возьмите! — прошипела старуха, бросив мне мобильный телефон. Тот ловко оказался в моих руках. В детстве я любила спорт и физические нагрузки. Особенно волейбол.

— А папа не будет ругаться? — подала голос Елена. Я спустилась к ней на корточки, поправляя розовую шапочку. Карие глазки смотрели на меня с надеждой и…верой. — Тебя не будет. Обещаю зайчонок.

Девочка приободрилась, появился румянец на щеках. Елена была замечательным ребенком. Я боялась, что с ней будут проблемы, ведь вначале она казалась капризной и избалованной. Ладно, может я слегка и приукрасила, но девочку я полюбила. Подняв на руки малышку, мы побрели в сторону городского парка. Особняк Минаевых располагался в районе новостроек, недалеко от центра города. Я закрывала и открывала рот, разглядывая дома, идущие вдоль по улице. Интересно, чем Андрей Дмитриевич зарабатывает, раз позволил себе огромный дом в богатом районе. Не мое это дело, — одернула я себя.

Гуляли мы около двух часов. Время приближалось к восьми часам вечера. Девочка на руках давно заснула. Мне было хорошо, словно я давно знаю малышку. Елена, доверчиво опустив головку на плечо, едва слышно посапывала.

Я улыбнулась. За много лет одиночества, я обрела свой дом. Смешно, первый день работаю, а в голову лезут подобные мысли. На улице начался снегопад. Подставляя лицо снежинкам, я глубоко вдохнула морозный свежий воздух.

Улица кипела жизнью. Ее не страшил ни снег, ни темнота. Люди спеша забегали из магазина в магазин, скупая новогодние подарки. Не помню, когда в последний раз получала подарки. Моя жизнь полностью изменилась, едва исполнилось семь лет, оставив привычную жизнь далеко позади. Временами я завидовала малютке спящей на руках. Только дурак не заметит, как любит ее отец.

Я усмехнулась.

Покачав головой, сгоняя грустные мысли, я, намереваясь вернуться в дом, встала как вкопанная. На двери музыкального магазина висел плакат и не абы кого, а моего шефа! Андрей Дмитриевич стоял в центре группы парней из троих человек.

— Поддержим возвращение группы «Семь жизней», — прочитала я надпись на плакате. — О Господи.

— Тебе он не поможет.

Все тело онемело от голоса за спиной.

— Поправь меня, какую часть — не выходи из дома, ты не поняла?!

— Я… — прошептала я еле слышно.

Не дожидаясь ответа, меня грубо развернули, с силой схватив за локоть.

Зеленые глаза задержались на спящей девочке на руках. На секунду в них вспыхнул злобный блеск, но тут же погас.

— Что это?! — почти агрессивно прорычал Минаев. Андрей Дмитриевич прожигал меня глазами, надеясь, чтобы я провалилась сквозь землю.

Держась храбро, я не опустила взгляд.

— Ваша дочь.

— Я знаю, что это моя дочь. — Хмыкнул мужчина невесело. — Я спрашиваю: какого черта она с вами?

Теперь мы перешли на Вы?

— Я говорил, оставаться дома?!

— Не кричите! — пожурила я Минаева. — Перестаньте орать! Мы привлекаем слишком много народу.

И, правда. Вокруг нас собралось, по меньшей мере, десять человек, наблюдая за «семейной» сценой. Молча, Андрей Дмитриевич быстро потащил меня к машине, стоящей недалеко от выезда из магазина, не ослабевая хватки. Он с такой злостью толкнул меня в салон на пассажирское место, что я чудом успела пригнуть головку малышки, чтобы та не ударилась. Минаев аккуратно забрал из рук малышку, будто не он секунду назад мечтал снести половину города, и уложил ее на заднее сидение, закутав пледом.

Так же молча, мы выехали на дорогу, Андрей несся по городу, легко маневрируя между машинами. За окном пейзаж сменялся один за другим. Город я знала не очень хорошо, но догадывалась что мы уже далеко за домом. Воздух в салоне вибрировал от напряжения, готовый вот-вот взорваться. Я не смела, произнести и звука.

Вдруг Минаев резко затормозил, от чего меня качнуло вперед.

— Убирайся, — спокойный голос Минаев до чертиков напугал меня. Отстегнувшись, я вылезла на улицу. — Если, еще раз я увижу твою морду, тебе не сдобровать.

Я сморщилась от несправедливой ненависти, не решаясь закрыть дверь. Игнорируя все оскорбления, от чего-то хотела поделиться с этим мужчиной новостью, которая как я надеюсь, сменит гнев на милость.

— Утром Алевтина Сергеевна рассказала, что ваша дочь не говорит ни с кем, даже с вами. Я сама перешла границы и признаю вину, но сегодня Лена со мной…

— Тамара, — прервал Минаев голосом, в котором звучала неприкрытая угроза, — если вы сейчас же не закроете дверь с обратной стороны, я сделаю то, от чего мы оба будем сожалеть.

Сердцем понимала, Минаев открыто угрожает, грозясь сделать что-то очень плохое, но тело невольно задрожало от…искушения. Мои глаза расширились. Ни разу за последние семнадцать лет не думала подобное о мужчинах. Минаев нетерпеливо захлопнул дверь, двигатель мощно зарычал и машина, взвизгнув шинами, скрылась в темноте.

Слезы наворачивались на глазах. Шмыгнув носом, сунув замерзшие ладони в карманы пальто, я заревела.

Я осознала три вещи. Меня привезли в городской отель, без гроша в кармане, бросив как нищенку; меня только что уволили и, в-третьих: телефон, отданный Алевтиной Сергеевной, надрывно вибрировал в кармане пальто.


Минаев вошел в кафе местной гостиницы, безошибочно найдя мой столик. Я сидела в углу, примостившись в месте часто называемым камчаткой, тихо попивая воду.

Андрей, усевшись за соседний стул, брезгливо посмотрел на стакан и подозвал официанта. Парень появился из ниоткуда, ожидая заказа.

— Как обычно?

Андрей Дмитриевич кивнул.

— Только два. И с сахаром.

Быстро сделав пометку в блокноте, официант, кивнув Минаеву, ушел выполнять заказ. Это навело меня на мысль.

— Выходит, вы здесь частый гость.

— Назови причину, почему я должен тебя не увольнять? — мрачно произнес Минаев, расстегивая верхнюю пуговицу кашемирового пальто.

Ох. Как я мечтала уйти от подобной темы. Сетуя на характер Минаева, я боялась произнести слово, не выведя того из себя. Когда я ответила на звонок, не ожидала услышать Минаева. Где — были его слова, и я сразу поняла, о чем он, назвав кафе гостиницы, у которой Андрей Дмитриевич меня бросил.

Глотнув воду, я собралась с мыслями.

— Я хороший работник?

— Не играй со мной, я предупреждал, — невесело улыбнулся Минаев, — так почему? Ответь.

— Как я уже говорила, — неуверенно начала я, смотря на стакан с водой время от времени поглядывая на Андрея Дмитриевича. Он сидел, сложив руки на столе, посматривая на меня.

— Утром стару… Алевтина Сергеевна сказала, что ваша дочь Лена не разговаривает.

Не услышав ничего в ответ, я сбивчиво продолжила:

— Я, правда, не знала, хотя мне показалось странным обращение девочки к домашним. Вечером она не говорила со мной, и я не придала этому значения, но утром все стало на свои места. — Я сделала паузу, — сегодня она разговаривала как нормальный трехлетний ребенок, понимаете?!

Не знаю от чего, но слезы наворачивались на глазах, грозясь выйти наружу.

В это время официант принес нам заказ и так же тихо удалился.

— Поверьте, Андрей Дмитриевич, — мой виноватый голос, разжалобил бы самого Цезаря. — Понятия не имею, почему девочка предпочитает разговаривать со мной, чем…

— Давайте, скажите это вслух. — Теперь я действительно не понимала, почему он злиться.

Я намеревалась было уйти, как большая сильная ладонь сжала мою руку. Мы оба уставились друг на друга.

Первым пришел в себя Андрей Дмитриевич.

— Извините Тамара, иногда я бываю ужасным козлом.

Во взгляде Минаева читалось раздражение, ничего не имевшее общего с виной. Кажется, я привыкала к его характеру и это пугало до чертиков.

— Это случилось весной, — Минаев смотрел куда-то вдаль, придаваясь воспоминаниям. — Каждый год в конце мая, моя семья собиралась в загородном доме, где я провел все детство. Я приехал позднее остальных. Поздравить старика с юбилеем. Все было нормально, пока…

Пальцы Минаева дрогнули, когда он взялся за кружку с кофе, и я поняла, как ему тяжело говорить о том, чтобы это не было.

Может из-за того что случилось тогда, сделало Минаева таким озлобленным. Нет, — говорили его глаза, — не поэтому.

— Дом сгорел дотла. — Минаев зарылся рукой в длинные волосы, его глаза не передавали той боли, что звучали в словах, и холодок страха пробежал по моей спине. — Лена находилась в доме, я едва успел ее спасти. Едва успел! Теперь вы понимаете, почему она молчала?

Я понимала. Девочка испытала непереносимый ужас.

Андрей Дмитриевич подался вперед, пригвоздив меня взглядом.

— Почему вы?! — почти с остервенением прорычал Минаев шепотом, — почему!!! Моя девочка боится даже дневного света, но вы… Со своей манерой и правильностью…

Он замолчал.