— Я боюсь не тебя. Я боюсь…

— Доверия, — закончил он за меня. — Ты боишься быть преданной и я понимаю почему. Но пойми — не все люди предатели. Несмотря на все сомнения, ты вернулась ко мне. Как думаешь, что я сейчас чувствую?

Я подняла бровь.

— Что?

— Умиротворение.

По мне сейчас Андрей являл образец довольного мужчины. И каким бы он соблазнительным не выглядел, надо думать о проблемах. Укутавшись в покрывало, валявшийся на полу, я вышла из комнаты.

— Ты куда? — ошеломленно кричит он. Не обращая на его крик, я прошла в свою комнату, открыла шкаф и вытащила оттуда небольшой чемодан.

— Я думал ты забрала все вещи. — Услышала я над собой голос Андрея. — Что ты ищешь?

— Важный документ.

Андрей что-то проворчал, сел рядом со мной и отодвинул от меня чемодан.

— Успокойся. Притормози.

— Нет, — говорю я, возвращая чемодан, — если я не найду бумагу, все будет кончено.

— Кончено что?

Я не ответила.

Андрей вновь выхватывает чемодан, поднимает и бросает его на кровать. Уронив руки вдоль тела, я сдалась.

— Хорошо. Что ты хочешь узнать.

— Например, что тебе понадобилось в чемодане?

Может попробовать увильнуть от ответа?

— Там хранится важная информация.

— По поводу?

Бесполезно…

— Важная.

Он нетерпеливо вздохнул.

— Сабо…

Не люблю этот тон. Я словно запрограммированный робот, не могу ему сопротивляться.

— Документы о моем прошлом. Где я провела последние годы, и какие люди за мной охотятся. Все.

Андрей не подавал никаких признаков замешательства, и это меня испугало:

— Скажи что-нибудь. Например что ты удивлен или…

— Пошли, — неожиданно сказал он, схватив меня за руку, вывел из комнаты. Размышляя над тем, что задумал Андрей, я огляделась. Дом был настолько мрачен, от чего я невольно вздрогнула. Прошли недели, проведенные вдали от малышки, я уже скучала по ней безумно. Голову посетила мысль: как чувствует себя малышка у бабушки. Когда Минаев проводил Софию, он отвез спящую Лену, укутанную в одеяло, и попросил Олю присмотреть за ней пару дней. Когда мы спустились в пыльный подвал, Минаев нащупал в стене выключатель и комнатку озарил свет.

— Что ты об этом думаешь? — спросил он, внимательно следя за выражением моего лица. Я же разглядывала комнату, не понимая, зачем он сюда привел. Изобилие пыли и паутины говорило о запущенности подвала. Сюда не спускались приблизительно несколько лет. Прикоснувшись к обветшавшей стене, я перевела взгляд на Андрея, стоявшего у западной стены, скрестив руки на груди.

Сейчас я поняла, что совершенно не знаю этого человека.

— Андрей…

Несколько лет назад я наблюдала за жизнью в тесной комнате. За мной следили множество врачей из-за одного человека. Мужчины, который являлся мне в кошмарных снах. Я хотела убежать от него, предать его, погубить. Но чтобы я не делала, какие бы планы не строила — бесполезно. Каждый день, проведенный в тесной камере, я желала выбраться на свободу, вдохнуть свежий воздух и закричать во весь голос: я свободна. Эти мечты были для меня чем-то не осуществимыми, далекими, неизбежными. Пока наконец я не получила свободу и моя жизнь превратилась игру в прятки. Прячась от прошлого, пытаясь найти место, где мне будет спокойно и без страха могла сделать шаг, я встретила его — Андрея Минаева.

Мужчина, посвятивший свою жизнь музыке. Грубый, жестокий, справедливый, любящий. Его качества можно перечислять до бесконечности и на тот момент я была уверена, что знаю его. Знаю как саму себя. Я ошибалась. Андрей сказал, что между нами не должно быть тайн, которые приведут к очередным ссорам, недопониманию и губительным последствиям.

— Это ты скрывал от меня?

Улыбка сползла с его лица, сунув руки в карманы брюк, Андрей коротко кивнул, предоставив мне самой разгадать клубок тайн.

— Как давно?

Он раздумывал над ответом несколько секунд:

— Несколько лет. Два или три года. Точно не помню.

— И из-за этого ты пропадал днями и ночами?

Он коротко кивнул. Не смущенный моим разглядыванием, он подошел к восточной двери и с ужасным звуком открыл ее. То что я увидела поразило меня еще больше. Я считала в особняке по меньшей мере одна тайная комната, где Андрей хранил вещи связанные с карьерой музыканта и женой — Оксаной. Здесь же были множество музыкальных инструментов, сотни гитар.

Всюду валялись инструменты, листки бумаг, чертежи. Но не это поразило меня: чертеж висевший во всю восточную стену поражал размерами. Моя рука невольно поднялась, прикасаясь к бумаге, обводя контуры графита. Восхитительно. Да и сама комната походила на музыкальный класс.

— Музыкальная школа «Еще не поздно». О, Андрей!

Я посмотрела на него с восхищением.

— Это потрясающе! Она великолепна. И все здесь…это ведь и школа тоже. Комната, да?

Это многое объясняет: его внезапные исчезновения, продолжительные командировки.

Все.

— Была, — произнес он, ничуть не смутившись, — до тех пор, пока ты не приехала в мой дом, и не пришлось прикрыть школу.

Я моргнула.

— Пришлось? Но почему?

— Я не знал, как ты бы отреагировала и что ты знаешь обо мне. Знаешь, — проговорил он, окинув комнату взглядом, — я знал, что это место придется прикрыть. Поэтому построил школу в другом месте. Стены не достаточно толстые, чтобы замаскировать звуки музыки и врать с каждым разом становилось труднее. Не представляешь, что мне приходилось говорить соседям, когда они ночью слышали…

— Стоп. Стоп. Стоп.

Теперь я понимала, почему он скрывал от меня правду своих ночных вылазок. Но не понимала одного.

— Тогда почему позволил мне думать, будто связан с бандитами?

Уголки его губ приподнялись в презрительной усмешке, а его поза говорила о том, какой он крутой парень и весь мир принадлежит ему.

Мерзавец!

Андрей щелкнул меня по носу.

— За это я чувствую вину.

— Вот уж нет.

— Я никогда не давал тебе повода думать об этом. Вспомни, что тебе говорил Дмитрий по поводу моего отсутствия, — смеясь, запротестовал он.

— Он повторял одно: он в темных делишках.

— Вот ублюдок, — проговорил Минаев. — Не откажись ты от его ухаживаний, переломал бы ему все кости.

Андрей говорил с такой уверенностью, что я невольно улыбнулась. Он проследил за моей улыбкой и спросил:

— Что?

— Мы спасение для друг друга.

— Думаешь?

Я тепло улыбнулась, взяла его за руку и положила голову на плечо.

— Однозначно.

25

Утром после нашего разговора в музыкальной комнате, Андрей привез Лену, и все свободное время мы стали проводить втроем. Несколькими днями позже Андрей попросил съездить с ним в одно место, в котором по его словам заключена вся его жизнь. Мы приехали на улицу, где был раньше находился его родной дом. Он не раз упоминал об этом месте, и я удивилась, обнаружив на месте развалин строящиеся двухэтажное здание.

— Видишь это? — указал он на мемориальную доску. — Это школа посвящена моим родным. Тем, кто погиб в той трагедии я построил музыкальную школу, чтобы люди, приходившие сюда, знали — какой ценой многие пожертвовали, чтобы существовало это место. У моего отца была мечта — построить музыкальную школу, и я горжусь тем, что исполнил ее.

Знал бы он, как я горжусь им.

Позже Мила и Алевтина Сергеевна пришли не в восторг, узнав, что я больше не работаю в особняке Минаевых и фактически являюсь его хозяйкой. Андрей объявил об этом при общем сборе и потребовал беспрекословного подчинения домочадцев. Брошенные на меня презрительные взгляды говорили о многом, но я все равно попыталась получить одобрение хотя бы со стороны Милы. Мне нравилась девушка. Когда я только приехала сюда, она всеми силами старалась подружиться со мной, пока старуха не настроила ее против меня. А после случая с моей болезнью и то, как Андрей разговаривал с ней — ненавистью ко мне. И как бы я не старалась получить ее одобрение сегодня днем, полностью опустошило меня.

Я обреченно упала на кровать.

Андрей читал газету. Его волосы были еще влажными после душа. В одних пижамных штанах и тапочках с собачками, он смотрелся, мягко говоря — смехотворно.

— Никак не найдешь подход? — спросил он, не отнимая глаз от текста.

Уткнувшись носом в подушку, я застонала.

— Дай им время.

— Бесполезно. Я перепробовала все! Они не желают со мной разговаривать и даже сидеть за одним столом. Так и слышу за спиной как стару… Алевтина Сергеевна строит козни.

— Ты слишком иронизируешь. И хватит называть Алевтину старухой.

— Почему ее рьяно защищаешь? Даже обидно.

— Она была лучшей подругой моей мамы.

Я удивленно посмотрела на него. Раньше он никогда не говорил о своей семье. Когда он с раздражением закрыл газету, долго всматривался в мое лицо, после чего схватил меня за руку.

— Эй, ты чего? — ошеломленно спросила я.

Но он потащил меня как куклу вниз по лестнице.

— Она такой же член семьи, как и вы поэтому я требую уважения! — он не кричал. Он лишь чуть повысил свой ровный богатый оттенками голос, но каким-то образом усилил его звучание, и мне показалось, что люди на соседней улице его слышали. — Я люблю ее. Ясно? И если вы причините ей малейший вред — пожалеете.

Мила и Алевтина Сергеевна так посмотрели на меня, что я не сомневалась — ночью в доме появится труп. Мой труп.

— И это твой способ решать проблемы? — гневно воскликнула я, пнув его в голень перед всеми. Развернувшись, я взбежала по лестнице, вне себя от гнева.

Ненормальный!

Спустя несколько дней после этих событий, Андрей собирался уехать на пару дней. В тот день он не отходил от меня ни на минуту, сказав, что когда будет долго отсутствовать не сможет долго находиться вдали от меня и единственное что будет давать ему силы — проведенная каждая минута со мной перед отъездом. Я нашла Андрея в гостиной. Он стоял, сцепив руки за спиной, рассматривая полки с книгами. Его взгляд неосознанно упал на полку, где стояла книга Оксаны Гирич. Его брови нахмурились при виде моей фигуры, но ничего не сказал. Боясь нарушить его уединение, я прикоснулась к дверной ручке, пока не услышала за спиной его приглушенный голос:

— Останься. Пожалуйста.

Я подчинилась не в силах противиться голосу. Андрей не смотрел на меня, его взгляд полностью сосредоточен на книгах и все равно поманил меня к себе. Послушно поравнявшись с ним, проследила за его глазами, и понимание накрыло меня.

— Я читала ее, — решила подать голос.

Андрей заправил выбившуюся прядь волос за ухо, так чтобы я смогла разглядеть его сережку в форме креста. Сейчас она была настолько близко, что смогла рассмотреть крошечные черепа, обводящие контур крестика.

Очень… привлекательно.

— Чтобы ты сделала на ее месте? — спросил он.

Я перевела взгляд с него на книгу и обратно, честно ответила:

— Тоже что и она. Дала право на счастье и сделала бы все возможное, лишь бы спасти тебя.

— Девчонки.

Я пожала плечами.

— Ты поступил бы так же. И не отрицай, хотя тебе не походит роль размазни.

Андрей посмотрел на меня усталыми глазами, потер лицо рукой и глубоко вздохнул.

— Каким бы ты не считала меня человеком, я ни о чем не жалею.

— Знаю.

— Я рад, что в моей жизни появилась ты.

Я счастливо улыбнулась.

— И это знаю.

— Иди сюда, — нежно шепчет он и наклоняется к моим губам. От его легкого прикосновения тело затрепетало. Обхватив его за плечи, я прижалась к нему теснее, в надежде слиться с ним. Стать единым целым с Андреем. Он целовал меня неистово. Я хотела его, сейчас.

— Ни хочу уезжать, — признался он, между поцелуями.

— А я, — прошептала я, впиваясь в его губы, — хочу быть с тобой. Сейчас.

Его глаза коварно заблестели.

— Настоящая извращенка.

— С тобой — всегда.

Его радость была столь ощутима, что не удержалась:

— Что?

— Ты мне нравишься такой больше: страстной, счастливой. Нужно было с первой встречи тебя соблазнить.

Я хихикаю.

— У вас бы ничего не вышло, господин Минаев.

Он смеется.

— Уверена?

Он лениво потянулся, от чего серая майка задралась, открывая взор на рельефные мышцы пресса. — Куда вы смотрите, Сабо?

Черт.

— Ты хотел поговорить со мной? Обрадуешь хорошими новостями перед отъездом?