– На этот раз никаких булавок? – строго спросил он.

Аннабелл слегка рассмеялась при этом воспоминании и взглянула на него через плечо.

– Ни одной. А теперь ласкай меня, иначе я умру от нетерпения.

Он не заставил себя ждать и полностью проник внутрь корсета, играя с ее грудями. Он обхватил их ладонями, слегка поглаживая вершинки, вызвав томительный жар внутри, породивший нестерпимую жажду в ее лоне. Она затаила дыхание, когда его ладонь скользнула вниз по ее животу и коснулась самого интимного места. К ее великому разочарованию, однако, он внезапно остановился, не проникнув внутрь, где она его хотела.

Глубокий стон вырвался из ее горла. Охваченная безумным желанием, Аннабелл потерлась ягодицами о застежку его брюк. Дрожь пробежала по его телу, словно он старался сдержать свою страсть. Но она не хотела, чтобы он сдерживался. Она хотела, чтобы он вознес ее к вершинам блаженства и на этот раз сам присоединился к ней в этом восхитительном наслаждении.

Освободившись от платья и белья, Аннабелл быстро сняла чулки и туфли. Саймон стянул через голову рубашку, предоставив ее взору великолепное зрелище своей широкой груди, покрытой темными волосами, и рук, перевитых крепкими мышцами. Не в силах устоять, она потерлась щекой о его обнаженный торс. Его кожа оказалась горячей и солоноватой под ее губами. Тем временем он поспешно расстегивал пуговицы на брюках, выругавшись себе под нос, когда одна никак не поддавалась.

– Позволь мне… – Аннабелл присела и закончила работу за него. Когда он сбросил брюки, она остолбенела при виде его восставшего возбужденного естества. То малое, что было ей известно о занятиях любовью, она почерпнула из подслушанных случайно непристойных разговоров слуг. Однако Саймон был таким огромным, что казалось маловероятным, чтобы он мог уместиться внутри ее. Но одна только мысль позволить ему попытаться вызывала в ней мощную пульсацию желания.

Она таяла в его руках, когда они снова слились в жарком опьяняющем поцелуе. Казалось совершенно естественным стоять обнаженными вот так, крепко обнявшись, когда жезл его прижимался к интимному местечку меж ее бедер. Она и Саймон были предназначены друг для друга, и ее желание к нему все возрастало и усиливалось, пока она не почувствовала, что большего уже не может вынести.

Она задвигала бедрами в открытом приглашении. Прошептала возле его губ:

– Пожалуйста… я уже готова. Не заставляй меня ждать.

С гортанным стоном он подхватил ее на руки и уложил на кровать. В этот момент она увидела длинный искореженный шрам на его левом бедре. Осторожно пробежавшись по нему пальцами, она подумала, что ему, должно быть, очень больно.

– О, Саймон! Ты никогда не рассказывал мне, как это случилось.

– Неудачная встреча с представителем племени пуштунов.

– Он часто болит?

– Время от времени. – С потемневшими глазами он склонился над ней и коснулся губами ее губ. – Лучшее лекарство – это интенсивная физическая активность… вот как сейчас.

Он расположился рядом с ней, обнял ее и наглядно показал, как сильно он ее хочет. Она не могла насытиться им. Каждая ласка, каждое прикосновение только заставляли ее желать его еще сильнее. Он пробежался ладонью по изгибам ее тела от бедер до грудей, а затем обхватил ее лицо.

– Ты действительно дар небес, – прошептал он.

Прижав ее к подушкам, он уткнулся носом ей в шею. Затем голова его двинулась вниз, приступив к захватывающему исследованию ее грудей. В то же самое время пальцы его, блуждавшие ниже, принялись ласкать ее, возбуждая неистовую страсть. Она целиком отдалась чувственным ощущениям. Тело ее напряглось в ожидании желанной разрядки.

И как только она почувствовала, что напряжение стало невыносимым, он навалился на нее, и она ощутила натиск его вторжения. Последовал короткий момент дискомфорта, когда ее тело приспосабливалось к нему. Он неподвижно застыл, упершись руками в кровать по обе стороны от нее и тяжело учащенно дыша. Ощутив изумительное чувство наполненности, она прошептала его имя. Как удивительно было стать с ним единым целым! Никогда до этого момента не чувствовала она такой полноты жизни.

Он обхватил ладонями ее лицо.

– Аннабелл, – прошептал он – Любовь моя.

Учащенное биение его сердца возле ее груди вторило бешеному ритму ее собственного. Глядя ей в глаза, он начал двигаться внутри ее. Сначала медленно, затем быстрее. Каждый выпад его бедер все глубже погружал ее в бездну сладкого умопомрачения. Ресницы ее сомкнулись, и все сознание сосредоточилось в месте, где соединялись их тела. Легкие гортанные стоны удовольствия срывались с ее губ. Она крепко держалась за него, как за надежный якорь, более неспособная связно мыслить. Существовала только таинственная мощь все возрастающего наслаждения. Когда наконец налетел ураган, девушка содрогнулась, подхваченная волной неистового экстаза. Она смутно осознавала, что Саймон целует ее, шепчет ей страстные слова любви. Затем он последним мощным рывком вонзился в нее и застонал в судорогах своего собственного освобождения.

После этого они лежали, тесно обнявшись, пока их дыхание выравнивалось, и успокаивалась кровь. Он зарылся лицом ей в волосы, и ощущение тяжести его тела усиливало ее чувство удовлетворения. Ей казалось, что практическое воплощение их любви связало их крепче, чем любые клятвы, произнесенные в церкви. Пресыщенная и счастливая, она могла бы навсегда остаться в его объятиях.

Он перекатился на спину, увлекая ее за собой, так что она почти распростерлась на нем. Его губы коснулись ее лба. Затем они обменялись улыбкой, которая значительно глубже, чем любые слова, выразила их вновь обретенное познание друг друга.

– В твоих глазах сияют звезды, – сказал он.

– Возможно, потому, что я кое-что узнала, милорд.

– И что же это?

– Теперь мне понятно, почему девушек в академии предостерегали не оставаться наедине с их поклонниками. Пока я не встретила тебя, я не понимала, каким искусителем может быть мужчина.

Он рассмеялся.

– Когда наши дочери вырастут, к ним на милю не будут подпускать похотливых молодых людей.

Мысль о том, что она выносит его дочь или сына, наполнила Аннабелл радостью.

– Давай просто условимся, что за ними будут хорошо приглядывать. Иначе как они смогут обручиться с мужчиной своих мечтаний?

Аннабелл блуждала пальцами по твердым мускулам его руки. Когда она поглаживала его, сапфир на ее пальце ярко сверкал в тусклом свете.

Саймон поймал ее руку и поцеловал.

– Я не объяснил тебе, что это кольцо значит, Аннабелл. Моя бабушка относилась ко мне с особым вниманием. Она жила здесь, в замке Кеверн, и это к ней я бежал, когда мне нужен был совет или просто внимательный слушатель. Без ее твердого руководства Бог знает, каким испорченным негодяем я мог бы стать.

– А как же твоя мать?

Саймон пожал плечами.

– Мои родители смотрели только на Джорджа, который вел себя гораздо лучше, чем я, – по крайней мере перед ними. Я постоянно доставлял неприятности, а он хорошо знал, что надо прошептать, чтобы заставить меня взорваться от злости в их присутствии.

Саймон рассказывал это шутливым тоном, но не смог обмануть Аннабелл. Она представила себе его ребенком, буянившим, чтобы скрыть боль отверженного.

– О, дорогой, им не следовало обижать тебя. Родители должны любить всех своих детей, а не только долгожданного наследника.

Он на мгновение отвел глаза, а затем снова встретился с ней взглядом.

– Наверное, это и сделало меня таким, каков я есть. В противном случае я определенно не был бы так предан моей бабушке. Я хотел, чтобы ты владела ее кольцом, потому что ты напоминаешь мне ее.

Аннабелл взглянула на него из-под ресниц.

– Ты совершенно уверен, что я напоминаю тебе твою бабушку? В ее возрасте?

Саймон тихо рассмеялся, поглаживая ее обнаженные ягодицы.

– Шалунья. Я имел в виду силу твоего характера. Она была такой же прямодушной и искренней, как ты. Это благодаря ей я научился ценить дерзких независимых женщин.

– Что с ней случилось? – тихо спросила Аннабелл.

– Она умерла, когда я был далеко, на военной службе. – Он умолк, лицо его стало печальным. – Уехав из дома, я порвал все связи с семьей. Но похоже, она всегда знала, где я находился. Она писала мне время от времени, упрашивая вернуться домой и помириться с братом. Потом письма прекратились. – Желваки заходили по его скулам. – Частично из-за этого я и решил подать в отставку. Я вернулся в Лондон и узнал, что она умерла от старости прошлой весной.

– Джордж не написал тебе, не сообщил?

Саймон отрицательно покачал головой, лицо его стало жестким.

– Мы ни разу не разговаривали с ним, после того как он увел Диану у меня из-под носа. Я долгое время ненавидел и презирал их обоих. Но теперь… теперь все это кажется напрасной тратой сил. Мы с Джорджем часто соперничали, но были также и друзьями. Если бы я не был таким упрямым, может, нам удалось бы наладить отношения. А потом стало уже слишком поздно.

Хотя и не положено плохо думать об усопших, Аннабелл искренне не одобряла Джорджа и Диану.

– Ты не мог знать, что они погибнут в трагическом происшествии – при крушении кареты. Один из слуг рассказал мне.

– Там было и еще кое-что. – Саймон угрюмо взглянул на нее. – Джордж всегда был безрассудным, любил рисковать. Он гнал карету, состязаясь с еще несколькими приятелями. Диана сидела рядом с ним, когда карета потеряла колесо, съехала в канаву и перевернулась. Я часто думал: что, если бы я разыскал его, когда вернулся в Лондон? Смог бы я удержать его от подобных дурацких поступков?

Рассказ его потряс Аннабелл. Ее охватила глубокая печаль. Желая облегчить его боль, она ласково погладила его по щеке.

– Это не твоя вина. Произошел несчастный случай. Но как они могли так рисковать, имея маленького ребенка, который нуждался в них?

Саймон на мгновение закрыл глаза, повернув голову, чтобы поцеловать ее ладонь.

– Возможно, все это случилось по воле судьбы. Ты ведь понимаешь, что если бы они не погибли, мы с тобой никогда бы не встретились?

– Да. – Тихо вымолвив это, Аннабелл задумалась о странных поворотах жизни, приведших их обоих к этому моменту. Затем, в надежде улучшить его настроение, она добавила: – Конечно, мне следует напомнить, что сначала ты упорно отказывался нанять меня. Ты даже пытался отослать меня прочь.

Легкая улыбка озарила его лицо.

– Я сразу почувствовал, что ты непременно разрушишь хорошо отлаженный механизм моей жизни. И слава Богу, тебе это удалось. Если бы не ты, я до конца своих дней оставался бы озлобленным старым ворчуном.

– А я стала бы высохшей старой девой и никогда не познала бы радостей любви, не обрела бы настоящую семью.

Он коснулся ее губ нежным поцелуем.

– Я намерен дать тебе семью, которой у тебя никогда не было, Аннабелл. Однако пока тебе придется довольствоваться только мной и Николасом.

Хотя его слова наполнили ее счастьем, она внезапно вспомнила что-то и порывисто села, тихонько ахнув.

– Николас! О, Саймон, я совсем забыла, что Элоуэн покинула его. Он остался совершенно один в детской.

– С ним все будет в порядке, любовь моя. – Саймон слегка коснулся пальцами ее грудей, затем с сожалением убрал руку. – Ну ладно, как ни соблазнительна ты, моя дорогая, мы больше не можем задерживаться. Злые языки уже работают вовсю по поводу нашего долгого отсутствия.

Когда они поднялись с постели, Аннабелл положила ладонь ему на грудь.

– Ты будешь сильно возражать, если я больше не вернусь на бал? Уже поздно, и у меня нет желания отбиваться от сплетен после того, что мы пережили сегодня.

Улыбка заиграла в уголках его губ, когда он заправил выбившуюся прядь волос ей за ухо.

– У тебя аура женщины, с которой усердно занимались любовью.

– А у тебя вид мужчины, который полностью удовлетворен. По крайней мере в данный момент.

Аннабелл поднялась на цыпочки, и их губы встретились в волнующем обещании на будущее. Она не желала ничего больше, чем снова лежать с ним рядом, но понимала, что у него есть обязанности перед его гостями. Поэтому она вложила всю свою любовь в этот поцелуй, давая ему понять, как сильно она будет скучать по нему.

Когда они наконец оторвались друг от друга, в глазах Саймона появилась решимость.

– Мы поженимся, как только я смогу все устроить.

Она одарила его чувственной улыбкой.

– Как пожелаете, милорд.

Они помогли друг другу одеться, прерываясь на легкие ласки и короткие поцелуи, пока весь процесс не занял вдвое больше времени, чем было необходимо. Поскольку некоторые из гостей собирались остаться на ночь, Саймон осторожно выглянул в коридор, чтобы убедиться, что никто не увидит, как они вместе покидают его спальню. Затем они прошли через пустынный коридор к лестнице, ведущей в детскую.

Он протянул ей свечу.

– Думай обо мне.

– Всегда, любовь моя.