Кресли Коул - Если обманешь

Дернув за руку, Итан подтянул ее себе за спину и вытащил пистолет. Мужчина достал свой пистолет. Слишком поздно. Итан уже взвел курок и держал его на мушке.

Мэдлин выглянула из-за его спины, потом тронула его за плечо.

— Не надо, Маккаррик. — В ее голосе послышались непререкаемые нотки. — Хватит! Пойдем, сейчас я готова идти с тобой.

— Почему бы мне, не убить его?

— Потому что его банда придет за мной и моими подругами. Ты ведь не хотел, чтобы я находилась здесь, и сейчас я готова пойти с тобой. Пожалуйста, Шотландец…

Наконец они отступили, при этом Итан держал на мушке мужчину, пока они не свернули за угол. Тогда он убрал пистолет и поморщился от боли. Рана начала пульсировать.

— Ты всегда носишь с собой оружие? — Он отрывисто кивнул. — Зачем?

«Для того чтобы убить уголовника, когда он принимает мою женщину за шлюху». Он потряс головой, чтобы отделаться от нахлынувшего желания защищать ее. Его женщина? Она была только средством для достижения цели.

— Я не понимаю, почему ты испугался выстрелов, когда у тебя есть пистолет и ты явно умеешь им пользоваться. В любом случае я не допустила бы, чтобы с тобой что-то случилось, — нахмурившись, сказала Мэдлин. — Ну, наверное, не допустила бы. Разве что помешало бы что-то мне вмешаться или у меня появился бы…

— Я не испугался, — раздраженно проскрипел Итан. «Подозреваю, что придушу ее, прежде чем все это закончится». — Просто иди.

Когда они пришли в гостиницу, ресторан внизу был еще открыт, но Итан не хотел вести ее туда. Он не обращал внимания на то, что люди таращились на его лицо, но не хотел, чтобы она при этом изучала его реакцию.

— Мы поужинаем в моем номере, — сказал он, сжав ее ладонь и направляясь к лестнице.

Вместо того чтобы оказать отчаянное сопротивление, она взглянула на его шрам:

— Это сильно мешает тебе, да?

— А если бы у тебя было такое? — прищурившись, ответил он на вопрос вопросом же.

Она только пожала плечами, и они молча поднялись на этаж. Оказавшись в номере, она свистнула и крутанулась на каблуке.

— Дорогой, однако. Лучшее или ничего, да?

Итан позвонил, вызывая кельнера.

— Почему нет? — ответил он, осторожно освобождаясь от сюртука.

Как только Мэдлин вернулась в комнату с балкона, откуда неплохо смотрелись окрестности, появился официант в ливрее с одним экземпляром меню. Он предложил его Итану, но тот показал на Мэдлин.

Сидя за полированным обеденным столом, она приняла меню с царственным наклоном головы.

— Ты говоришь по-французски? — спросила она Итана, просматривая предлагаемые блюда.

— Ни слова, — солгал он. — Только по-гэльски и по-английски.

— Омара, — тут же сказала она по-французски официанту, глянув исподтишка на Итана. Тот ответил невозмутимым взглядом. Мэдлин пополнила заказ, остановив выбор на шести порциях омара, добавив супы, сыры, паштеты, фрукты и салаты.

— И если вы упакуете половину заказа и направите привратника, чтобы он отнес это по адресу в Марэ, мой… муж добавит сорок процентов стоимости в знак признательности.

— Марэ? — заикаясь, переспросил официант: Мэдлин вздохнула.

— Семьдесят процентов.

Пока Мэдлин писала адрес на бланке заказа, Итан сказал официанту:

— Принеси шампанское, пока мы ждем. — Потом повернулся к Мэдлин: — Не стесняйся в выборе вина, девочка.

Она заказала по-французски:

— Самое дорогое, что у вас есть.

Официант удалился с поклоном. Вскоре он вернулся с шампанским, наполнил фужеры и снова ушел, после чего Мэдлин с видимым удовольствием выпила и приступила к исследованию комнаты.

В свою очередь, Итан, устроившись в плисовом кресле, с удовольствием наблюдал, как она выдвигает ящики комода, осматривает шкаф и даже копается в его сумке. Она снова напомнила ему лису, подозрительную и пронырливую.

Мэдлин ощупала все ткани в комнате, ласково провела пальцами по стеганому покрывалу и даже по его брюкам в шкафу, похоже, не совсем сознавая, что делает. Итан, тем не менее, вполне сознавал и даже хотел, чтобы она подольше трогала его брюки, будто они были на нем. Она, можно сказать, играючи завела его сексуально так, что он жутко возбудился.

Когда она неторопливо зашла в ванную, он наклонился вперед, чтобы не упускать ее из виду. Она осмотрела глубокую ванну, размеры которой позволяли плавать в ней.

— Вода поступает без ограничений? — спросила она, пожирая ванну глазами.

— Да. Можешь попользоваться.

Ему показалось, что она пробормотала что-то типа:

— Ты имеешь в виду, что позволяешь мне воспользоваться ею?

Когда через некоторое время принесли еду, она уже была явно подшофе, что было неудивительно при ее худобе. На столе внушительного размера все заказанные блюда не помещались, поэтому она заставила служащего расставить тарелки на покрывавшем пол толстом бельгийском ковре, устроив нечто вроде пикника.

Как только служащий покинул комнату, Мэдлин уселась на пол в окружении разнообразных блюд. Итан пожал плечами и, не забывая о ране, тоже осторожно опустился на пол.

— Непринужденно, как всегда, — заметила она.

— Что это должно означать? — спросил он, протянув руку к блюду с омаром, но она перехватила вилку, зажав ее в руке как кинжал.

Он показал, что сдается, подняв вверх ладони.

— Тебе это явно нужнее, чем мне.

Она, похоже, не могла решить, что это было — издевка или подтверждение факта. Впрочем, он и сам этого не знал.

— Скажи, что ты имела в виду? — спросил Итан.

— Ты вел себя так буднично со мной той ночью в экипаже.

— Да, такое случается, когда двое вступают в связь. Это разозлило Мэдлин.

— Нет, ты вел себя так, будто мы прожили несколько лет вместе, будто это была одна из многих проведенных совместно ночей.

«Иногда возникало такое ощущение».

— Вот. Я позволю тебе съесть это, — сказала она, торжественно передавая ему гарнир. Потом нацепила на вилку первый кусок и, отправив его в рот, закатила глаза от удовольствия.

Итан думал, что она набросится с жадностью на еду, но она смаковала каждый кусочек, будто тот был последним. Ела она с чувственным, ощутимым наслаждением, и это возбуждало. Когда принялась за сочную клубнику и взбитые сливки, он тронул рукой свои губы. Когда слизывала сливки с пальцев, Итан беспокойно заерзал на месте. Любой мужчина мог истолковать ее действия двояко. Наконец он почувствовал, что с него достаточно.

— Хватит, — сказал он, вставая. — Тебе будет плохо. — Он взял ее за руку, чтобы помочь подняться на ноги.

Она безотчетно подчинилась.

— Но я съела не больше, чем обычный ужин.

— Что, тем не менее, намного больше того количества пищи, к которому ты привыкла в последнее время.

Он повел ее к пустому столу, чтобы усадить на стул, а она все ворчала и оглядывалась на оставленную, на полу еду. Он снова ощутил стеснение в груди, как тогда, когда она едва не расплакалась из-за яблока.

— Девочка, там, где мы это заказали, еще полно омаров. Не нужно вести себя так, будто это последняя еда в твоей жизни.

Она невесело хохотнула:

— Сказал, как человек, который никогда не оставался без еды.

Шотландец и бровью не повел, когда поднос за подносом заносили еду — фрукты, паштеты, омара, салаты и десерт трех видов. Разглядывая заказанные вкусные блюда, Мэдди вынуждена была признать: он был прав, говоря, что яблоко будет достойно возмещено.

Хотя у нее и возникли определенные опасения при его заявлении, что ужинать они будут в номере, и возникло желание убежать, довольствуясь полученным кольцом, Мэдди пришла к заключению, что он не хочет идти в ресторан из-за своего лица, что было вполне объяснимо. Ей все не верилось, что он скрывал от нее свое истинное лицо в ту первую их встречу, причем делал это намеренно, даже когда овладел ею.

Он принес фужер с шампанским и поставил на стол перед ней. Она уже была немного навеселе, но он ничего не пил. Мэдди успела заметить, что он оберегал один бок, а сейчас настороженно сидел на кровати, будто в ожидании болезненных ощущений.

— Ты говорила, что с четырнадцати лет живешь одна, — напомнил он. — Любопытно было бы узнать, как ты оплачиваешь жилье и пропитание.

— Намекаешь на мою неудавшуюся попытку заработать сегодня? — Она потеряла больше, чем заработала, пока Шотландец не одарил ее бриллиантом. К сожалению, нелегко быстро продать кольцо за его реальную цену. А ей срочно нужны деньги. Но она уже успела выкрасть золотые часы из его сумки и кое-какие серебряные столовые приборы из сервировки ужина.

Шотландец проявил мудрость и ничего не сказал в ответ на ее замечание. Ей не хотелось отвечать на его вопросы, но, видимо, все равно придется сделать это, если она хочет еще поесть или прикарманить больше серебра.

— Иногда я сдаю карты и продаю сигареты в кафе близ Монмартра. — Мэдди выпила, и ее передернуло. — Если не это, то играю «в скорлупки» на ярмарках или на тотализаторе.

— Я видел книгу у твоей кровати. Только не говори, что считаешь себя богемной натурой.

— Совсем нет. Книга новая и выставлена в соседнем квартале. Мне просто удалось получить ее задаром. Я не испытываю к ним симпатии, даже к тем, кто беднее меня. Знаешь, какой тяжелой работой пришлось бы тебе заниматься, чтобы стать беднее меня? — прошептала она рассеянно и встряхнула головой. — Многие из них сознательно покидают богатые семьи и живут впроголодь в Марэ.

— Куин говорил мне, что твоя мать и отчим живут в Сен-Роке. Разве ты сделала не то же самое, покинув их?

— Причина, по которой я покинула Сен-Рок, не имеет ничего общего с претенциозностью. И я не хочу обсуждать это.

— Что это за женщина, позволяющая дочери жить в трущобе?

Мэдди поставила фужер и, встав из-за стола, повернулась к двери.

Шотландец схватил ее за запястье. Движение было очень быстрым для такого крупного мужчины.

— Погоди, — просипел он сквозь зубы, словно превозмогая боль.

Она раздраженно посмотрела на его руку.

— Я сказала, что не хочу обсуждать эту тему.

— Я больше не заикнусь об этом. — Он отпустил ее руку, и она, усевшись, снова принялась за шампанское. — Но меня удивляет, что ты готова уйти, даже не узнав, почему я приехал сюда.

— Как же, твое «предложение»: Уверена, что знаю, в чем оно заключается. Ты уже предлагал мне нечто подобное той ночью.

— Да, я тогда думал сделать тебя своей любовницей. И если бы тебя это устраивало, ты могла бы дождаться в Лондоне моего возвращения.

— Я не хотела быть твоей любовницей. Это означало бы, что нужно было бы снова проходить, через то, что произошло в ту ночь. — Мэдди передернуло, — Думаю, я скорее умерла бы. Если мне и придется снова пережить подобное, то только в браке.

— Тогда придется жениться на тебе.

Она посмотрела на него с откровенной неприязнью:

— У меня был ужасный день, Маккаррик. И мне совершенно не хочется сидеть здесь и слушать всякую ахинею.

— Что, если я скажу, что приехал сюда специально за тобой? Забрать тебя в Шотландию и обвенчаться там?

— Я не расположена к шуткам. — Мэдди с нарастающим страхом вглядывалась в его бесстрастное лицо. — О Господи, ты… серьезно? Ты решил, что замужество — это именно то, что мне нужно? Я упомянула о браке только потому, что была уверена, что ты снова грубо откажешься! — воскликнула Мэдди. В ее голосе звучали панически нотки.

В ответ он сердито посмотрел на нее и, похоже, не зная, что сказать, потер шею.

— Ты наверняка думал, что я с радостью приму твое предложение? — недоверчиво спросила она. Какая самонадеянность! — Посмотрел на мою лачугу и решил, что я буду визжать от восторга и посчитаю тебя своим спасителем. Мне упасть на колени?

— Думаю, не стоит, иначе будет слышен звон серебра, что ты сунула в карман юбки.

Мэдди выгнула бровь. Она редко попадалась, а сегодня была особенно осторожной.

— Не знаю, о чем ты.

Следует отдать ему должное: он не стал уличать ее во лжи, а снова заговорил о своем предложении:

— На твоем месте было бы разумным довольствоваться любым предложением о замужестве.

— Ты говорил, что ничто не подвигнет тебя жениться, — сказала она, имитируя печальный тон. — О, если бы я только прислушалась! Тогда я ни за что не пыталась бы тут же соблазнить тебя.

— Многое изменилось. Я недавно был ранен, и это заставило меня задуматься о моей жизни. Я обладаю титулом, мне нужен наследник.

— Какой у тебя титул?

— Я шотландский граф, граф Кавана.

— Собираешься сделать меня графиней? — Мэдди округлила глаза. — Как необычно! Никогда не слышала ничего подобного на Монмартре.