Кресли Коул - Если обманешь

Он нашел комнату такой же, какой они ее оставили, за исключением того, что на кровати Мэдди не было постельного белья. Матрац тоже отсутствовал.

Дверь в комнату Беа была широко распахнута. Когда Итан увидел, что ее кровать тоже без постельных принадлежностей, его прошиб пот. Здесь поселилась зараза.

Он вышиб ногой дверь Коррин. Ее комната выглядела нетронутой.

Ринувшись вниз по лестнице, Итан выбежал на пустынную улицу, совершенно не представляя, где искать Мэдди. Кружа по близлежащим улицам, он снова и снова выкрикивал ее имя, и эхо разносило его крики по округе.

— Ты ищешь Шалунью? — слабым голосом спросила какая-то женщина.

Он резко повернулся и увидел шаткой походкой направлявшуюся к нему от дома напротив фигуру. Итан узнал девушку из таверны, которая поставила подножку Мэдди. Вроде бы ее звали Бертой.

— Где она? — требовательно спросил он.

— Мэдлин заболела, — сказала Берта, хватаясь за бока. Лицо у нее было белое, как мел, и на нем резко выделялись характерные темные круги вокруг глаз. — Она оступилась на лестнице и упала на мертвеца. После этого у нее не оставалось шансов. Они забрали ее вчера, когда пришли за Беа. Забрали, хотя Коррин не отдавала ее.

У Итана в ушах отдавался стук сердца. Он не позволял себе даже думать о том, что осталось недосказанным. Нет. Это не должно было случиться.

— Кто ее забрал? Куда? — Увидев, что девушка нагнулась и сплюнула, он заорал: — Черт побери, Берта! Скажи мне!

Она рывком выпрямилась.

— Больница «Божье пристанище». Четырьмя кварталами ниже, потом на север. Но ей конец. Она уже на погребальном костре, наверное…

Итан уже бежал и ничего не слышал, кроме собственного дыхания.

Вход в больницу охранялся всего двумя солдатами — никто не мог предположить, что кому-нибудь захочется проникнуть внутрь, и никто не был в состоянии выйти наружу. Итан только замедлил бег перед встречей с охранниками. Он возник перед ними неожиданно, нанеся по лицам мощные боковые удары, в результате чего они свалились мешками перед входом.

В больнице, окуренной бесполезным, пропитавшим все внутри фимиамом, царил самый настоящий хаос. Помещения кишели истерически вопившими больными; куда ни повернись, взгляд натыкался на лежавшие вповалку тела, издававшие крики и стоны.

За столом, заваленным бумагами и коробками, снабженными ярлыками с вещами, принадлежавшими больным, Итан обнаружил злую монахиню.

— Я ищу свою жену, — выпалил он. — Мэдлин Маккаррик.

— Как вы попали сюда? — спросила она, подозрительно разглядывая его небритую, изуродованную шрамом физиономию. Вокруг глаз у нее были отчетливые круги, а на бровях и верхней губе виднелись капельки пота. Уже заражена. Итан огляделся вокруг — большинство монахинь были заражены.

— Особое разрешение по дипломатическим каналам, — нашелся он с ответом. Ему нужно сегодня же вывезти Мэдди из Франции, в противном случае власти спохватятся и станут их преследовать за то, что он напал на стражу и выкрал отсюда больную.

Услышав его ответ, монахиня нахмурилась, но достала и положила на стол объемистую книгу учета. Итана затрясло.

— Скажите мне, где она? — срывающимся голосом спросил он. Монахиня не торопилась с ответом, а он едва сдержался, чтобы не придушить ее.

— Мне жаль, месье, но вы опоздали.

Итан с трудом сглотнул подкативший к горлу комок.

— Она не… это ошибка.

Сквозь нараставший шум в ушах он едва постигал слова монахини:

— Ее соборовали на рассвете, и она вряд ли протянет до полудня.

Наверное, Итан выглядел совсем обезумевшим, поскольку монахиня вдруг съежилась.

— Значит, она не… — Он не смог вымолвить это слово.

— Она в помещении для умирающих. — Взгляд перепуганной женщины метнулся в сторону затемненного прохода к расположенной в глубине палате. — Но, месье, попав туда, они…

Итан уже бегом направлялся в ту комнату. Оказавшись в палате, он растерянно огляделся. Сколько же здесь коек! Глядя, как умирают родители, кричали дети, тоже отмеченные печатью болезни. Мысль о том, что его Мэдди находится здесь…

Нет, нельзя думать об этом!

«Нужно сосредоточиться… сохраняй ясность ума, думай!»

Итан переходил от кровати к кровати, выкрикивая имя Мэдлин, и срывал простыни с закрытых тел, вид которых был ужасен. Искаженные черты лица, расходящиеся от выпученных глаз четкие темные круги.

Он разглядел маленькую фигурку в самом углу, свернувшуюся в тугой клубок под простыней. Мэдди? Они не стали бы закрывать ее лицо, если только… Ради Бога, не могла же она умереть здесь одна, да еще в таком странном положении.

Хотя она-то могла, ведь, сколько ударов ей пришлось перенести.

Итан ринулся в тот угол, смутно различая ее фигуру на кровати. Отер лицо рукавом, протер глаза — прояснилось. Оказавшись у кровати, судорожно сглотнул, откинул простыню и рухнул на колени.

— Ах, Господи, Мэдди. — На ее бледном лице с бледными же губами выделялись темные тени вокруг закрытых глаз.

Мэдди лежала не шевелясь. «Она не может…» Он уткнулся лицом в ее шею. Теплая. Нащупал ее запястье и затаил дыхание, пока не ощутил слабый пульс.

— Просыпайся, ангелочек мой. — Итан прижал ее к груди, но тело было обмякшим. На простыне и на ее рубашке засохла кровь.

Заболев, Мэдди стала странно воспринимать действительность. Она сознавала все, что с ней происходило, и даже терзавшая ее час за часом горячка не давала впасть в полное забытье.

Она сознавала, что умерла Беа, и страдала по поводу ее смерти. Снова и снова перед ее глазами вставало искаженное застывшей гримасой боли когда-то прекрасное лицо несчастной.

Сознавала, что Коррин яростно пыталась отбить ее, уже совсем больную, у солдат, увозивших ее. Вспоминая, как Коррин кричала и дралась, Мэдди опасалась, что ее могли ранить или арестовать.

И еще Мэдди сознавала, что при всех обрушившихся на нее невзгодах ей отчаянно не хватало рядом Итана.

И вдруг ей показалось, что он появился здесь, будто она по волшебству вызвала его своими мыслями. Ясно представляя его рядом в течение довольно продолжительного времени, Мэдди вдруг показалось, что он опустился на колени. Оставаясь в своих мечтах, она почувствовала прикосновение его небритой щеки к шее, влагу, проступившую на его глазах, подушечки его пальцев на своем лбу.

Это казалось настолько реальным, что она попыталась открыть глаза и искоса взглянуть на происходящее, но даже тусклый свет отдавался резью в глазах. Она явно галлюцинировала, поскольку Итан никак не мог появиться в этой промозглой холерной палате.

— Сон? — прошептала она.

— Нет, Мэдди. — У него дрогнул голос. — Я здесь, с тобой.

О Боже, это был Итан, хотя выглядел сильно изменившимся. Лицо у него осунулось, глаза полыхали невиданным ранее огнем.

Но как он отважился последовать за ней сюда? Притом, что она все равно уже умирает? Зря он это сделал. Мэдди судорожно вздохнула:

— Тебе нужно… уйти.

— Без тебя не уйду. Я сейчас же заберу тебя отсюда.

— Уходи… пожалуйста. Они пристрелят тебя. Тебе сюда нельзя приходить.

— Пойми меня, — умоляюще обратился к ней Итан. — Я все еще твой муж и имею, черт побери, право даже умереть, спасая тебя.

«Нет, это точно не сон…»

Ее крутой Шотландец продолжал строить из себя героя и при этом ругался, как пьяный матрос.

— Но, Итан, я уми…

— Ты не умрешь! — Он прижал к груди ее голову. — Только ты держись!

— Думаю… уже слишком поздно, — прошептала Мэдди. Ухватив за подбородок, он повернул к себе ее лицо. Он был бледен. Горевшие лихорадочным огнем глаза сверлили ее.

— Это не так! Черт возьми, Мэдди Маккаррик, мы еще поживем вместе. Поверь мне. — Глаза у него были влажными, капельки слез дрожали на ресницах. — Девочка моя, я так сильно люблю тебя. Это не может кончиться вот так.

Его слова пролились бальзамом на душу Мэдди, и страх покинул ее. Начали проклевываться ростки надежды.

— Держись за меня. — Две руки бережно подхватили ее. Но куда и как они могут скрыться? — Просто оставайся со мной, Мэдди, девочка моя. — Она ощутила тепло и его запах, когда он, закутав в свое пальто, взял ее на руки. Постоянные стоны, наконец, прекратились, крики стихли.

Итан понес ее, ускоряя шаг, и Мэдди услышала крик одной из монахинь:

— Зараженным запрещено покидать пределы больницы!

— Мы за пределами больницы? — Мэдди снова приоткрыла глаза и обнаружила, что они выходят наружу, в ночь…

— Движение ей противопоказано, вы убиваете ее! — крикнула другая монахиня.

Но Итану так же хотелось вытащить ее на свободу, как Мэдди — покинуть это место. Она жутко боялась умереть здесь и быть сожженной вместе с кучей других тел.

Она услышала, как Итан сказал:

— Посторонись. — Оцепенев, она смотрела, как он достал пистолет и взвел курок. — Убью любого, кто встанет на моем пути. Причем сделаю это с удовольствием.

Потом… она ощутила дуновение прохладного ночного воздуха.

— Мы едем домой, девочка, — пробормотал он, наклонившись к ней.

Как только Итан вынес ее за порог этого адского узилища, сознание покинуло ее, и она провалилась в темноту.

Пока Итан обертывал тело Мэдди мокрой простыней, ему было слышно, как в соседней комнате Фиона тихо переговаривалась с врачами.

Прошло два дня с тех пор, как Итан привез сюда Мэдлин.

Он просил Куина проследить за тем, чтобы его дом на Гросвенор-сквер был пуст к моменту его возвращения, но Фиона отказалась уезжать и вынудила Куина рассказать ей обо всем. Затем она собрала обширный консилиум лондонских врачей и пригласила сиделок для ухода за супругой Итана, о которой он даже не удосужился рассказать ей.

По прошествии двух дней, несмотря на усилия всех приглашенных Фионой врачей, Мэдди все еще была такой бледной, будто из ее тела выкачали всю кровь. Она тяжело дышала и металась в беспокойном сне. Сегодня вечером у нее опять был жар.

— Я сделаю все, чтобы она выздоровела, — заявил Итан врачам, но при этом знал, как низко они расценивали шансы Мэдди. А после того как он рассказал им о возможной беременности и о том, что обнаружил кровь на ее рубашке и на простыне в изоляторе, врачи решили, что она, по-видимому, потеряла ребенка, и это еще больше ослабило ее.

Фиона попыталась его успокоить:

— Не беспокойся, сынок, у нее еще будут дети, пусть только…

— Думаешь, это беспокоит меня? — вскипел Итан. — Нет, меня волнует только ее жизнь.

Тело Мэдди приняло его семя, и было готово одарить ребенком. Но его постоянное вранье отпугнуло ее, вынудило бежать прямо в ад, и сейчас она находится между жизнью и смертью.

Когда у него впервые появилось опасение, что они потеряли ребенка, внутренний голос шепнул ему: «Возможно, это из-за проклятия». Но здравый смысл подсказывал, что проклятие здесь ни при чем. Легче всего было бы свалить все на проклятие. Нет, его необдуманные поступки привели к такому развитию событий, и он вполне осознавал свою вину.

Час за часом Итан сидел у изголовья кровати, следя за тем, как поднимается и опадает ее грудь, страстно желая, чтобы она не сдавалась… еще один вдох… еще один выдох…

Между провалами в горячечное забытье, которые, казалось, длились сутками, она слышала, как Итан разговаривал с ней.

Хриплым голосом умолял ее:

— Мэдди, девочка, не покидай меня. А иногда безапелляционно заявлял:

— Тебе никогда не отделаться от меня, — и добавлял, чтобы смягчить впечатление: — Так что лучше… оставайся со мной.

Иногда начинал ругать ее, и при этом кричал так громко, что ей казалось, будто от крика сотрясалась кровать:

— Ты не можешь так поступать. Забери мое проклятое сердце, а потом можешь уходить! Думаешь, я не последую за тобой?

Мэдди знала, что он постоянно находится рядом, чувствовала все его движения и воспринимала слова, но не могла поднять тяжелые веки или заговорить.

Ночами, крепко обнимая, он грел ее и шептал ей в волосы:

— Тебе ведь нравится идти наперекор. Тогда докажи всем, что они не правы, и поправляйся. — Он стискивал ее бедро. — Девочка моя, они не знают, какая ты у меня сильная.

Иногда она слышала другие голоса — наверное, врачей, а временами — голос пожилой женщины с шотландским акцентом.

Как раз сейчас женщина говорила:

— Итан, эти врачи делают все возможное.

— Этого недостаточно, — рявкнул он в ответ, а потом обложил этих врачей такой бранью, какой Мэдди в жизни не слышала. Это произошло сразу после того, как он вытолкал их из комнаты и захлопнул дверь, в результате чего Мэдди обдало волной прохладного воздуха.