Спустя секунду в гостиную ворвались близнецы Аксель и Вольфганг, и Лорелей не смогла сдержать улыбки. Мальчики во всем походили на отца и даже одевались со свойственной герцогу небрежностью. Оба обладали редкой способностью попадать во всякого рода переделки, однако сейчас проявили безупречные манеры: чинно приветствовали сэра Уэрлока и должным образом передали сестре просьбу герцога немедленно явиться в главный дом: мистер Пендлтон и мисс Бейкер поссорились, и теперь мисс Бейкер крайне расстроена и плачет. Все обитатели поместья знали, что лорд Санданмор воспринимает женские слезы как катастрофу вселенского масштаба и никак не может обойтись без помощи дочери.

Мисс Сандан немедленно поставила бокал на стол и поднялась.

— Попробую восстановить мир.

Аргус тоже встал. Аксель посмотрел на гостя снизу вверх и с детской непосредственностью восхищенно выдохнул:

— Черт возьми, какой же вы высокий!

— Аксель, что за выражение? — строго заметила сестра, однако поймала себя на мысли, что при огромной разнице в росте эти двое удивительным образом подходили друг другу.

— Прости, Лолли. Прошу прощения, сэр. О небо, какой же вы высокий!

Теперь юный хулиган с безупречной точностью скопировал манеры тетушки Гретхен. Лорелей с трудом удержалась от смеха и кивнула Аргусу, который тоже как-то подозрительно поморщился.

— Не сомневаюсь в скорой встрече, сэр Уэрлок. — Она любезно улыбнулась. — Сожалею, но в этот раз спешить приходится мне.

Не дожидаясь ответа, мисс Сандан удалилась и увела с собой братьев. Следовало немедленно успокоить мисс Бейкер, пока отец не испугался окончательно и не спрятался в библиотеке на несколько дней. Чувствовала она себя неважно: уже в который раз распалялась до лихорадочного состояния, и в самый неподходящий момент все неожиданно заканчивалось, даже не начавшись по-настоящему. Одно утешало: соучастнику преступления, должно быть, сейчас тоже было не по себе.

Аргус смотрел в окно: Лорелей вместе с близнецами торопливо шагала по аллее в сторону главного дома. Ах, до чего же ему хотелось броситься вслед за ней, догнать, взвалить на плечо и притащить обратно, чтобы продолжить дело, которое так хорошо началось и так неожиданно и неуместно прервалось! Безумие! Лишить добродетели герцогскую дочку — значит немедленно пойти к венцу или доблестно принять заслуженную пулю. Трудно сказать, что страшнее.

Словно отвечая собственным мыслям, Аргус покачал головой, а потом вернулся на диван и залпом допил вино. Тело разрывалось от неудовлетворенного вожделения, однако муки плоти он рассматривал как справедливую кару за преступное деяние. Даже если оставить без внимания тот факт, что его стараниями дочь лорда Санданмора едва не рассталась с девственностью прямо в гостиной, при свете дня, то игнорировать собственное поведение было невозможно. Бросить молодую леди на диван, обнажить грудь, засунуть руку под юбку, и все это почти одновременно! Какой позор! Безумный голод заставил яростно наброситься на невинное создание — вместо того чтобы тонко, деликатно разбудить дремлющую чувственность. Конечно, было бы удобно сослаться на длительное воздержание, но лгать самому себе не имело смысла: проблема заключалась в Лорелей. Да, мисс Сандан сводила его с ума, заставляла забыть о кодексе джентльмена и возбуждала неведомую прежде страсть.

На прощание она ясно дала понять, что устала от странных отношений: сначала ее ласкали, а потом резко отталкивали и отсылали прочь. Он и сам устал не меньше, однако подозревал, что ее решение не совпадет с его желанием держаться от соблазнительной особы на расстоянии. Аргус предполагал, что мисс Сандан намерена привлечь его к себе как можно ближе, однако вовсе не для того, чтобы заманить в брачную ловушку. Нет, подобное коварство совсем не в духе прекрасной Лорелей.

Впрочем, вряд ли красавица думает о замужестве с отвращением. Юная леди родилась и выросла в аристократической семье, а дамы высшего света никогда не заводили любовников до замужества. Сначала нужно было вступить в законный брак, подарить мужу наследника, а вот потом… к тому же часто от чувства вины освобождало раннее вдовство. Нет, дочери герцога Санданмора подобный сценарий абсолютно не годился — Лорелей никогда бы не пополнила ряды любительниц приключений. Сейчас ее поступками руководила первая страсть, и Аргусу как более опытному предстояло проявить самообладание и мудрость. Мисс Сандан можно было причислить к кругу тех прекрасных дам, отношения с которыми должны развиваться по одному-единственному сценарию: красивое ухаживание, красивое венчание, красивая семейная жизнь и воспитание красивых детей.

Как всегда, приятные мечты разбились о суровую жизненную правду: Аргусу доводилось видеть счастливые супружеские пары, однако в успех брака для того, кто носил фамилию Уэрлок или Вон, он не верил, а заставить себя жениться исключительно ради продолжения рода ни за что бы не смог. У него уже было двое детей, а особой нужды в законном наследнике не ощущалось по той простой причине, что наследства как такового не существовало. Единственное, чем располагал сэр Уэрлок, — это деньги. Никаких домов, а тем более поместий за душой пока не числилось. Большинство его родственников пережили крайне неудачные браки — будь то женитьба или замужество — и не вынесли из семейных союзов ничего, кроме горьких переживаний. А главное, от разлада родителей страдали ни в чем не повинные дети, — глубокие раны на всю жизнь оставляли шрамы в их нежных душах.

И все же обманывать себя Аргус не хотел: будущее рядом с Лорелей неудержимо манило обещанием света и счастья. Но что, если на деле и этот брак превратится в кошмар? Если вдруг случится так, что, подобно женам и мужьям многих родственников, его супруга внезапно изменит отношение к нему и отвернется? Тогда он точно погибнет. Уверенность в этом возникла независимо от обстоятельств и переживаний и предстала в виде холодного неоспоримого факта. А после того, что случилось с двумя его сыновьями, Аргус вовсе не хотел, чтобы еще одна мать отвергла ребенка только из-за того, что он отличается от окружающих.

Сэр Уэрлок протянул руку к бутылке, желая снова наполнить бокал, однако остановился. Нет, так не пойдет. Вино, конечно, притупит боль и на время затуманит разум, однако ни одна из проблем не утратит остроты. Настало время принять решение и действовать по законам чести. Позорно уступать велению плоти, а потом, спохватившись, грубо отталкивать ту, которую только что целовал. Удивительно, что Лорелей до сих пор находит силы поддерживать отношения.

Единственный выход — освободиться от тумана желания и взглянуть на ситуацию трезво и спокойно; ему нужно понять, готов ли он рискнуть, и, следуя примеру недавно женившихся кузенов, попытаться доказать, что кое-кто из Уэрлоков все-таки способен обрести семейное счастье. Нужно только найти подходящую спутницу жизни, способную принять такого супруга, как он, и их будущих детей со всеми посланными свыше способностями и особенностями.

— Черт побери, — пробормотал, наконец, Аргус. — Кажется, вопрос заключается в одном: хочу я жениться или нет.

Глава 10

— Здесь кто-то был.

Аргус посмотрел в ту сторону, куда показывал Яго, заметил следы костра и коротко кивнул. Вот уже три дня в поисках чужаков кузены ездили по самым отдаленным уголкам обширного поместья Санданмор, заглядывали во все ложбинки и овраги, исследовали рощи и перелески, но заброшенное кострище оказалось первой убедительной уликой.

— Наверное, всего лишь браконьер, — усомнился сэр Уэрлок.

— Подождите немного, надо походить вокруг, осмотреть местность, — остановила Олимпия. — Трудно сказать, удастся ли поймать воспоминания, но попробовать все же стоит.

— Далеко не забредай, — предупредил брат.

— Не волнуйся, в лесной чаще мне делать нечего.

Яго улыбнулся:

— Иными словами, она послушалась тебя исключительно потому, что не собиралась лезть в заросли. — Лорд Вон принялся внимательно рассматривать землю вокруг костра. — Если здесь ночевали браконьеры, то им можно посочувствовать: охота удачи не принесла: никаких следов убитой дичи. — Не поднимая головы, он отошел в сторону. — Вот здесь стояли три лошади. Я, конечно, не обладаю даром Бенеда, но следы подсказывают, что и людей было трое.

— Что ж, число убедительное. Корник всегда приходил с двумя сообщниками. — Воспоминание о пытках отозвалось острой болью во всем теле, однако Аргус не позволил себе поддаться слабости. — Судя по их акценту, он нанял этих людей в Лондоне, где-то в районе доков. Так что связь со столицей очевидна.

— В таком случае люди Леопольда непременно выяснят, что к чему. — Яго вернулся, снова придирчиво оглядел угли и сделал вывод: — Три человека. Три лошади. Один костер. Никаких следов дичи или птицы. Нет, браконьеры здесь ни при чем.

Аргус посмотрел туда, где за деревьями скрылась Олимпия.

— В любом случае те, кто грелся у костра, уже далеко. По следам не видно, в какую сторону они уехали? Угли холодные и влажные — огонь явно заливали, а когда — неизвестно. Хорошо бы понять, где искать дальше.

— В лесу. — Яго внезапно насторожился. — Где Олимпия?

Аргус поспешно выхватил пистолет и пошел следом за сестрой. Лорд Вон не отставал ни на шаг.


Олимпия остановилась и огляделась. Она забрела гораздо дальше, чем собиралась. Теперь придется выслушивать нотации брата. Продолжать поиски не имело смысла: уже удалось уловить слабые отзвуки настроения тех, кто побывал здесь прежде: один очень рассерженный человек и двое одержимых страстью к насилию — скорее всего враги Аргуса. Разлитые в воздухе воспоминания о людях совпадали со следами жестокости, которые наполняли тюремную ауру, — только там ярость ощущалась значительно острее. Вот один из всадников безжалостно пришпорил коня; боль и страх животного подсказали, что это вовсе не то смирное, покорное создание, на каких обычно ездят браконьеры и бедные путники. Что ж, информации вполне достаточно.

Олимпия собралась вернуться на поляну, где ждали брат и кузен, но, подняв голову, в ужасе застыла: путь преграждал огромный, страшного вида человек верхом на мощном коне. Она слишком глубоко задумалась и не услышала, как он подъехал. А дальше все случилось точно в ужасном сне: всадник пришпорил коня, подлетел к ней и, сильной рукой схватив за талию, попытался поднять Олимпию на свое седло.

— Немного не то, что нужно Чарлзу, но тоже сгодится.

— Негодяй!

Она кричала, брыкалась и отчаянно размахивала кулаками, изо всех сил сопротивляясь бандиту. Если он втащит ее на спину коня, обратного пути уже не будет. Разбойник рычал и ругался, как ругаются только портовые грузчики. Один удачный удар Олимпии пришелся в висок, и на миг хватка ослабла, однако воспользоваться преимуществом не удалось: ответный выпад бандита не заставил себя ждать. К счастью, Олимпия сумела увернуться, и огромный кулак лишь слегка скользнул по ее щеке. Но все равно голова закружилась от боли, а враг снова крепко схватил ее за талию.

К счастью, в этот опасный момент из-за кустов показались Аргус и Яго. Олимпия перестала сопротивляться и доверилась судьбе. Раздался выстрел, бандит застонал и со злостью отшвырнул жертву. Спасители не успели подбежать вовремя, и Олимпия больно ударилась. Не в силах пошевелиться, она, словно сквозь туман, услышала удаляющийся стук копыт. Злодею все-таки удалось скрыться.

Аргус оставил кузена охранять территорию, а сам метнулся к сестре и опустился на колени.

— Олли?

— Не называй меня этим нелепым именем! — возмутилась Олимпия и застонала: даже несколько слов отозвались острой болью в щеке. — Негодяй ударил меня по лицу.

Аргус принялся ощупывать руки и ноги сестры, и Олимпия рассердилась еще больше.

— Прекрати немедленно!

— Хочу выяснить, нет ли переломов.

— Все цело, так что можешь не дергать. Лучше помоги подняться.

Аргус осторожно посадил сестру и с тревогой почувствовал, как она валится на бок.

— Что с тобой?

— Ничего страшного, просто немного закружилась голова. Уже все в порядке.

Олимпия попыталась встать, но снова покачнулась, и брат бросился на помощь: крепко обнял и поддержал.

— Голова все еще кружится?

— Нет. Зато теперь кажется, что на плечах лежит неподъемный груз, а вдобавок кто-то бьет по нему огромным молотом. О, а еще разные части тела начинают жаловаться на резкую и неприветливую встречу с землей.

— Пожалуй, отвезу тебя сам.

— Было бы неплохо. Что-то не верится, что твой выстрел окажется смертельным.

— Да, не очень похоже.

— Какой стыд!

С помощью Яго Аргус посадил сестру в седло и устроился позади нее. Олимпия старалась держаться мужественно, однако, несмотря на усилия, из груди то и дело вырывались тяжелые вздохи и болезненные стоны. Что ж, не так давно Аргус и сам не мог удержаться от жалостливых звуков. Удар о землю оказался нешуточным: к счастью, угрозы переломов можно было не опасаться, но боль, судя по всему, не отпускала. Нужно было ехать осторожно, чтобы по возможности уменьшить тряску, однако, с другой стороны, следовало как можно быстрее уложить Олимпию в постель и обеспечить ей заботливый уход. В итоге Аргус выбрал компромиссный вариант: пустил коня рысью, но в то же время крепко, хотя и бережно, обнял сестру и прижал к груди.