Аргус сидел возле постели Олимпии, смотрел, как спокойно спит сестра, и думал обо всем, о чем пришло время подумать. Минуты и часы текли незаметно: трудно сказать, сколько времени прошло, прежде чем тишину нарушили знакомые голоса: вернулись кузены. Сэр Уэрлок встал, коснулся губами высокого чистого лба и вышел из комнаты. Спускаясь по лестнице, неожиданно вспомнил, что Лорелей тоже всегда целовала его в лоб, когда думала, что он спит. Означало ли это, что уже тогда, в первые дни знакомства, в душе ее теплилось чувство? И с какой стати вопрос этот так его волнует, если он твердо решил держать мисс Сандан на почтительном расстоянии? Нет, сейчас ответ вряд ли найдется. Аргус покачал головой, дал себе слово углубиться в проблему при первой же возможности и открыл дверь в гостиную.

— Судя по всему, негодяю удалось скрыться, — заключил он, едва взглянув на разочарованные усталые лица, и подошел к столу, чтобы налить бренди.

— К огромному сожалению, — подтвердил Бенед. — Даже я не смог его найти, что, как вам известно, случается крайне редко. Не исключено, что подлец и сам обладает зачатками некоего дара, хотя пока об этом не знает. Ясно одно: хитер он необыкновенно. Сумел каким-то образом остановить кровь и поехал по оживленной дороге, так что след вскоре стерся, а потом переправился через реку и пропал. Признаюсь: не представляю даже, в какой местности прячутся сейчас бандиты, ведь он вполне мог повернуть и поехать в противоположном направлении.

— Новость не самая веселая. Одно хорошо: поведение одного из преступников позволяет предположить, почему так трудно обнаружить всю банду, — подвел итог Аргус.

— Как чувствует себя Олимпия? — осведомился Леопольд.

Сэр Уэрлок подробно рассказал об осмотре и передал мнение Макса. На лицах кузенов отразилось облегчение.

— Хуже всего то, что раны не настолько серьезны, чтобы надолго удержать в постели. Поймите правильно, я вовсе не желаю сестре зла, но, если бы она полежала подольше, впредь было бы легче уберечь ее от безрассудных поступков. Судя по всему, охота предстоит долгая.

В ответ братья кивнули.


— Идиот! Лучше бы ты сдох! — пожелал Чарлз, перевязывая Такеру руку.

Он нарочно старался причинить как можно больше боли, а раненый то и дело вздрагивал и сыпал проклятиями. То же самое происходило, пока Корник вынимал пулю.

— Да я совсем случайно на них наткнулся, — оправдывался Такер. — Увидел девчонку и решил, что если захватить хотя бы ее, то тебе меньше достанется от начальника.

— Много ты знаешь о моем начальнике! Ему нужен сэр Уэрлок. Аргус Уэрлок.

Чарлз подошел к шаткому столу, где стояла бутылка отличного бренди. Хижина, в которой приходилось прятаться, мало чем отличалась от шалаша, однако он позаботился о максимальном комфорте: кто знает, сколько еще придется дожидаться возвращения пленника? Обмен лаконичными письмами подтвердил, что выбор невелик: или вновь заполучить сэра Аргуса, или спасаться бегством, причем бежать придется как можно дольше и как можно дальше.

— Уверен, что она была родственницей? — уточнил Корник.

— Уж очень похожа.

— Значит, вокруг него уже начали собираться остальные.

— Так почему бы не схватить кого-нибудь, кто окажется более сговорчивым и податливым? Уверен, эту красотку удалось бы сломить без особого труда.

— Как она выглядела?

— Почти точная его копия. Высокая, красивая, статная, с пышными черными волосами.

— Сразу видно, как ты оцениваешь женщин. И все-таки даже по твоему описанию можно предположить, что это его сестра. Жаль, что упустил: хорошая была бы приманка.

— Может быть, удастся схватить еще кого-нибудь? Готов поспорить, что дамочка больше и носа за порог не высунет.

— Теперь уже они точно никуда ее не выпустят. А других видел?

— Да. Эти олухи гонялись за мной несколько часов подряд. Самый большой из них безошибочно чувствует след, как ни петляй.

Такер подробно описал всадников, от которых пусть и с трудом, но все же сумел оторваться.

— Один очень похож на сэра Леопольда Уэрлока, барона Старкли. — Корник зло сплюнул и грязно выругался. — Да, провалились мы в болото… увязаем все глубже и глубже.

— Было бы неплохо заполучить ту малышку, которая то и дело к ним бегает.

— Так ты знаешь, где они прячутся, и молчишь? Думаешь, мне не интересно?

— Решил, что мы сидим здесь потому, что тебе и без меня все известно.

— Просто это единственный след, который удалось обнаружить. Выяснилось, что сюда кто-то приезжал из Данн-Мэнора. Факт сомнения не вызывает, хотя от старика толку было немного. Подожди, так ты видел их собственными глазами?

Такер самодовольно кивнул и почесал живот.

— Знаешь большое поместье герцога? С огромным дворцом?

— Только не говори, что Уэрлоки живут в герцогском доме.

— Нет, не в большом доме, а в другом — маленьком, незаметном, в дальнем конце старинной аллеи. Я по ошибке свернул раньше времени и оказался слишком близко, а прежде чем успел улизнуть, заметил, что на крыльце нашего парня встретила милашка с шикарными рыжими волосами. Не ошибусь, если скажу, что они уже славно снюхались.

— Значит, рыжие волосы? А как насчет задницы? Хороша?

— Еще как! Думаешь, это та самая, которую ты успел заметить злосчастной ночью, когда умыкнули Уэрлока?

— Герцог и сквайр Данн состоят в родстве, причем близком. Из окрестностей Данн-Мэнора наш пленник перекочевал сюда. У герцога четыре дочери, но сейчас с отцом живет всего одна. Не исключено, впрочем, что ты видел горничную.

— Одежда не та.

— Надо проверить. Как, по-твоему, удастся подобраться совсем близко, чтобы взглянуть на садовый дом, а может быть, и на самого Уэрлока?

— В поместье полно охраны, работников и слуг, но попробовать стоит. Только придется действовать осторожно, а не то попадемся.

— Достаточно убедиться, что он там; ну, а если повезет, можно и на герцогскую дочку полюбоваться. А потом вернемся сюда, в убежище, и я придумаю, как его поймать.

— Затея рискованная. Что ж, попытаемся. Хорошо, если удастся сделать и то и другое.

Чарлз ощутил слабый проблеск надежды — впервые с той злосчастной ночи, когда едва живой пленник убежал из тюрьмы, которая казалась незыблемой. Сюда, в Санданмор, привели лишь слухи и подозрения — почти никаких конкретных фактов. И все же череда неприятностей подтверждала подозрение: Уэрлок прячется в поместье. Украсть герцогскую дочку — идея дерзкая, рискованная и трудновыполнимая. Но игра стоила свеч: даже если рыжеволосая красотка и сэр Аргус не настолько близки, как показалось Такеру, парень пойдет на все, чтобы вернуть огненную бестию папочке в целости и сохранности. Значит, несмотря на сплошное невезение, крошечный шанс сохранить жизнь и даже набить кошелек все-таки есть.

Глава 11

Утром Лорелей первым делом навестила Олимпию и увидела, что выздоровление идет семимильными шагами: после одной-единственной ночи леди Уэрлок уже смогла встать с постели. Лорелей собрала рисовальные принадлежности и отправилась в любимый уголок яблоневого сада. Только здесь можно было побыть одной: дети предпочитали бегать вокруг дома. Даже Грегор Третий, садовник, уже закончил обязательный осмотр деревьев и занялся другими делами. По утрам голова Лорелей еще оставалось свежей, рисование способствовало работе мысли, и ничто не мешало поискать ответы на некоторые острые вопросы.

Мисс Сандан выбрала потайное место, увидеть которое можно было, лишь вплотную подойдя к деревьям, и опустилась на мягкую траву. Грегор постоянно жаловался, что старые яблони дичают, однако не принимал никаких действенных мер, способных исправить положение. Урожай и правда не поражал изобилием, но Лорелей считала эти яблоки самыми сладкими и вкусными.

Карандаш коснулся бумаги, а вскоре на листе как-то незаметно, словно само собой, появилось лицо Аргуса. Ничего удивительного, Лорелей постоянно о нем думала. Ночью, в постели, ощущала прикосновение горячих ладоней, чувствовала вкус незабываемых поцелуев. Пусть упрямец продолжал ее отталкивать — все равно с каждым днем они становились все ближе. С каждой встречей, с каждым прикосновением страсть разгоралась все жарче, и Аргусу требовалось все больше времени и сил, чтобы прийти в себя и вспомнить о необходимости вновь отвергнуть ту, которую только что ласкал, вовлекая в безумный танец.

Лорелей понимала, что должна определиться и дать себе ответ, готова ли стать любовницей сэра Уэрлока. Решение следовало принимать в спокойную минуту, когда сердце не выпрыгивало от нетерпения, а разум не тонул в тумане желания. Свободный союз — непростой шаг для целомудренной дочери герцога; опасно рассуждать о собственном падении легкомысленно или в горячке страсти. Абсолютное большинство мужчин требовали, чтобы молодая супруга подходила к брачному ложу невинной.

Речь шла о будущем. Перерастет ли вожделение Аргуса в любовь? Проявится ли глубже, чем обычное влечение мужчины к женщине? Можно ли доверять собственной интуиции, собственным суждениям? Отсутствие опыта — плохой советчик. Ясно одно: вернуть утраченную девственность не удастся, даже если избранник не захочет жениться или не сможет полюбить так же, как любит она, Лорелей.

Да, она любит — любит всей душой, всем сердцем и даже разумом. Сэр Уэрлок — тот самый человек, с которым ей хотелось бы прожить всю жизнь. Если Бог пошлет детей, то о лучшем подарке невозможно и мечтать. Ну а если, победив врагов, Аргус все-таки оставит ее и вернется к прежней жизни, в сердце навсегда поселится тоска. И тогда, скорее всего, она превратится в старую деву — милую и смешную тетушку Лолли.

Лорелей внимательно посмотрела на портрет и вздохнула. Да, в последнее время вздохи превратились в досадную привычку. Аргус получился очень похожим и смотрел на нее тем горячим, полным страсти взглядом, который она так любила. Ради этого человека стоило рисковать, ведь наградой могла оказаться его любовь, а ничего большего для счастья и не требовалось. Что же, даже если он заберет ее добродетель, а потом они расстанутся, она сохранит в сердце прекрасные воспоминания: будет о чем подумать за бесконечным старушечьим вязанием.


Аргус шел по саду и безуспешно пытался прогнать чувство вины: несмотря ни на что, нельзя было оставлять сестру в одиночестве. Сегодня он постарался пораньше вернуться с ежедневного дежурного объезда герцогских угодий и сразу поднялся в комнату Олимпии, чтобы узнать, как она себя чувствует, и составить компанию. И что же? Не стесняясь в выражениях, благородная леди сердито заявила, что у нее все болит, и приказала немедленно убираться. Ничего не поделаешь, пациент оказался своенравным и несговорчивым. Аргус улыбнулся: сестра с детства отличалась вспыльчивостью и никогда не чуралась крепкого словца. Должно быть, он явился вскоре после ее неудачной, болезненной попытки встать и сделать несколько шагов по комнате, а поскольку сам еще недавно находился в подобном состоянии, то искренне и глубоко сочувствовал сестре.

День выдался солнечным, и энергичная прогулка приятно бодрила. Долгое сидение в седле утомило и напомнило, что далеко не все раны надежно затянулись. К тому же не существовало лучшего средства привести в порядок мысли, чем долгая ходьба. Сравниться с ней мог лишь искренний разговор с понимающим, благожелательным собеседником. К сожалению, помимо неуловимого Корника, немалое беспокойство внушали отношения с мисс Сандан, однако эту тему ни с кем обсуждать не хотелось.

Аргус мечтал о Лорелей, вожделел к ней и ни на минуту не мог отвлечься от навязчивого, упрямого стремления оказаться рядом. Стоило ей улыбнуться, как сердце начинало стучать с юношеской неудержимостью. Если бы он за собой не следил, то наверняка вздыхал бы каждую секунду, как вздыхают влюбленные девицы, или, не дай Бог, смотрел бы преданными щенячьими глазами — точно так же, как смотрела на Яго наивная юная кузина. Ужасное сравнение заставило Аргуса вздрогнуть.

Вчера вечером он даже задумался, не отправиться ли в деревню, чтобы избавиться, наконец, от мучительной тяжести вожделения. Смазливая девица в таверне не только проворно разносила кружки с элем, но и недвусмысленно намекала, что готова оказать иные услуги, — а уж в ее опытности сомневаться не приходилось. Разумеется, своим выразительным призывным взглядом красотка благословила не только Аргуса, но и Яго, Леопольда, Уинна и Тодда. Но не это обстоятельство заставило сэра Уэрлока отвергнуть заманчивое предложение. Помешало странное ощущение нарушенного долга. Почему-то показалось, что, прикоснувшись к другой женщине, он предаст Лорелей, и от одной лишь иллюзорной возможности измены похоть мгновенно отступила.

— Опасно, — пробормотал сэр Уэрлок.