— Я здоров, а вот леди Лорелей, дочь лорда Санданмора, действительно ранена и серьезно больна.

Аргус кратко объяснил, что случилось, хотя под пристальным, проницательным взглядом родственников чувствовал себя крайне неуютно.

— Что ж, надо спешить. Поднимемся и посмотрим, что удастся сделать. Мы с Делмаром обнаружили, что вдвоем работать надежнее: удается быстро снимать боль и лечить серьезные раны, но при этом почти не терять силы. Надеюсь, что общими усилиями справимся с недугом и поможем леди Сандан.

— Не возражаете, если я понаблюдаю за вашей работой? — неуверенно осведомился герцог.

Аргус заметил, что Септимус и Делмар заметно растерялись, и пришел на помощь:

— Наш благородный хозяин вполне надежен, и я полностью ему доверяю. К тому же многое знает о нашей семье.

Все поднялись в комнату Лорелей. Стефан, Септимус и Делмар подошли к постели, а Аргус остался возле двери и предусмотрительно попросил Вейл выйти: предстоящее действо могло расстроить податливую психику. Герцог тоже скромно остановился в стороне и замер, опасаясь пропустить хотя бы одно слово или движение.

Кузены приступили к сложной процедуре исцеления: осторожно прикасались к ране, дотрагивались до горячего лба.

— Нож был грязным, — пробормотал Делмар.

— Отвратительная небрежность, — согласился Септимус. — Уже началось воспаление, отсюда и лихорадка: организм всеми силами пытается противостоять.

— Рана серьезная, и инфекция проникла глубоко.


Аргус слушал, как тихо переговариваются целители.

Потом все трое закрыли глаза и застыли с вытянутыми руками. Аргус понял, что Септимус успел преподать молодому Делмару несколько важных уроков, и оттого помощник действовал со знанием дела. Нуждался в обучении и Стефан, а для этого молодому человеку нужно было набраться храбрости и заявить о твердом намерении посвятить себя сложной, но необходимой профессии целителя. Сейчас уже не оставалось сомнений в том, что он нашел свое призвание.

Наконец долгая процедура закончилась. Уставшие, заметно побледневшие Септимус, Делмар и Стефан расступились, чтобы пропустить герцога к постели дочери. Лорд Санданмор подошел и нежно погладил Лорелей по щеке. Аргусу отчаянно хотелось сделать то же самое, но он понимал, что придется подождать. Герцог не спешил уступать место, а растроганное выражение лица подсказывало, что долгое напряжение наконец-то отступило и сменилось надеждой.

Лорелей спала крепко, спокойно. Разговаривать в комнате не хотелось, и все вышли в коридор. Оказалось, что за дверью собралась толпа, однако многочисленные домочадцы вели себя на редкость сдержанно и тихо. Мальчики, несколько пожилых женщин, девушки и девочки — все молча смотрели на отца многочисленного семейства. Аргус увидел и своих сыновей: те устроились на полу рядом с новыми друзьями — близнецами Вольфгангом и Акселем. Герцог обвел питомцев пристальным взглядом и улыбнулся:

— Ей намного лучше. Наши гости, вот эти прекрасные молодые люди, приехали специально, чтобы помочь. — Он шутливо взмахнул руками, словно прогоняя стайку воробьев. — Займитесь делами, незачем здесь сидеть. Ну, а целителям необходимо отдохнуть и подкрепиться. — Лорд Санданмор повернулся к тетушке Гретхен. — Вам известно, какие из комнат свободны? Должно быть, потребуется небольшая уборка? Проследите, чтобы все было сделано как можно скорее.

Тетушка Гретхен поспешила выполнить важное поручение, а остальные спокойно разошлись кто куда. Аргус подумал, что Санданмор напоминает небольшую деревню. Интересно, умел ли хозяин отказывать в помощи многочисленным родственникам?

— Лорелей уже здорова? — с наивной доверчивостью спросил герцог, провожая гостей вниз, в столовую.

— Пока не совсем, ваша светлость, — ответил Септимус. — Но процесс выздоровления набирает силу. Должно быть, вы слышали наши разговоры у постели больной. Нож оказался грязным, и инфекция проникла глубоко в рану. Сейчас мы заставили воспалительный процесс отступить, но не исключено, что он попытается вернуться. Многое зависит от общего состояния здоровья и восстановительных сил организма. Но теперь уже ситуация под надежным контролем, и серьезных осложнений можно не опасаться.

— Корник даже собственное оружие не чистил! — Герцог укоризненно покачал головой. — От такого человека добра не жди.

Он знаком пригласил гостей к накрытому столу.

— Прошу вас, не стесняйтесь. Потраченную энергию необходимо восполнить. От Стефана я узнал, что каждый сеанс требует огромного напряжения и отнимает немало жизненных сил. Кстати, как вы намерены действовать дальше?

— Будем наблюдать за больной и при первых тревожных признаках снова объединим усилия. И так до тех пор, пока рана окончательно не очистится и угроза заражения не исчезнет.

Некоторое время Аргус внимательно слушал рассуждения, а когда убедился, что конкретная информация исчерпана и начался обмен мнениями, незаметно выскользнул из столовой и поднялся наверх. Сейчас он уже не сомневался, что его место рядом с Лорелей. Почему-то казалось, что если постоянно на нее смотреть и ловить дыхание, то ничего плохого уже не случится. Глупо, конечно, но переубедить себя сэр Уэрлок не мог.

— Ваша светлость, извините за бестактность… — робко начал Септимус.

— Сынок, я стал отцом в пятнадцать лет и с тех пор успел произвести на свет семнадцать детей. Бестактностью меня не удивишь, сталкиваюсь с ней изо дня в день, причем в самых неожиданных проявлениях.

— В таком случае позвольте спросить: как вы относитесь к чувствам Аргуса и дочери?

— Ага, значит, вас отправили на разведку?

— В некотором роде. Но основная и неотложная задача — вылечить мисс Сандан. Кузина Хлоя ясно дала понять, что если мы немедленно не отправимся в Санданмор и не поможем, то с Аргусом случится непоправимая беда. Ну, а едва увидев, как кузен смотрит на раненую, я уже ни секунды не сомневался в их отношениях. Однако он всего лишь рыцарь, в то время как леди Лорелей…

— Моя дочь. Да, этот факт отрицать трудно. И все же я считаю, что дети имеют право сами решать, за кого выходить замуж и на ком жениться. Меня устраивает любой союз, который устраивает их. А в конкретном случае считаю сэра Уэрлока прекрасной партией, поскольку именно такого мнения придерживается сама Лорелей. Более того, уверен, что за короткое время между похищением девочки и ее освобождением — пусть даже ценой тяжелого ранения — ваш кузен пережил истинное прозрение.

— Ах, да! Известное проклятие Уэрлоков и Вонов! Рад, что он сумел освободиться от суеверного страха и нашел в себе силы вырваться из заколдованного круга. Никто из нас не повторит роковой ошибки прошлого. Стремление сохранить тайну, ваша светлость, — вот в чем заключался стратегический просчет. Наши предки скрывали таланты от жен и мужей до тех пор, пока не приходилось объяснять, почему родившиеся дети совсем не похожи на остальных, обычных малышей. К счастью, в вашем доме подобные секреты не нужны.

— Я всегда старался вырастить детей разумными, свободно мыслящими и открытыми к новым знаниям. Аргус и Лорелей станут прекрасной парой — это такая же неоспоримая истина, как мой герцогский титул.

— И уверенность настолько непоколебима, что вы позволяете джентльмену оставаться в спальне дочери?

— Девочке двадцать три года, но она впервые обратила на мужчину пристальное внимание. Отводного звука его имени глаза ее начинают сиять. Мудрый отец не встанет на пути этого сияния.


Аргус сел возле постели и бережно сжал теплую безвольную руку любимой. Лорелей мирно спала, а лихорадочные красные пятна на щеках сменились здоровым мягким румянцем. С благодарностью вслушиваясь в ровное дыхание, он поцеловал тонкие пальчики. Септимус и Делмар не подведут, обязательно вылечат. Конечно, чтобы побороть воспаление и лихорадку, потребуется время, но ребята справятся. Ну, а ему тем временем предстоит решить, что делать дальше.

— Ты обязательно выздоровеешь, — произнес он вслух. — И мы отпразднуем победу на своем любимом месте, в яблоневом саду.

— Соблазнитель, — прошептала Лорелей и приоткрыла глаза.

Но уже в следующую секунду ее ресницы снова опустились. Целительный сон цепко держал в объятиях.

— Это ты меня вдохновляешь.

— Правда? Как мило! Но теперь у меня на спине останется шрам.

— Я буду его целовать. — Аргус с радостью заметил легкую улыбку Лорелей. — Отдыхай, милая. Целители творят чудеса, но впереди еще долгий и сложный путь.

— Знаю. Будь добр, поблагодари их за меня.

— Непременно. А твой отец уже это сделал.

Любимая с такой невозмутимой легкостью приняла нетрадиционный способ лечения, что Аргус понял: отпустить ее от себя было бы непростительной глупостью, даже несмотря на разницу в положении и достатке. А сейчас он осторожно спрятал обмякшую руку под одеяло и нежно убрал со лба непослушный локон. Солнце с любопытством заглядывало в окно, словно хотело рассмотреть необыкновенные рыжие волосы, а сэр Уэрлок дал себе слово сделать все, чтобы изо дня в день наслаждаться этой удивительной, ни с чем не сравнимой красотой.

Глава 19

— Уехал? Что значит уехал?

Лорелей с трудом верила собственным ушам и растерянно смотрела на Олимпию. После двух долгих недель болезни силы, наконец, вернулись, и она снова почувствовала себя здоровой. Конечно, если бы не помощь Септимуса, Делмара и юного Стефана, рана заживала бы значительно дольше, да и вообще неизвестно, справился бы организм с инфекцией или нет. И все же полмесяца в постели — серьезное испытание. Конечно, от посетителей не было отбоя: все разновозрастные обитатели Санданмора, а также Уэрлоки и Воны выстраивались в очередь, чтобы посидеть рядом и хотя бы немножко поговорить. И вот, когда она смогла выйти из комнаты и даже спуститься вниз, в гостиную, самый главный человек внезапно куда-то уехал. А ведь пока она лежала без сил, Аргус не отходил ни на шаг. Рассказывал забавные истории, читал, а перед сном нежно целовал в лоб. И Лорелей поверила, что счастье возможно.

Как выяснилось несколько мгновений назад, поверила напрасно. Казавшийся таким надежным друг исчез, не попрощавшись и не сообщив, куда и зачем едет. Неужели увидел, что она выздоровела после ранения, нанесенного его личным врагом, счел свою работу законченной и поспешил прочь, на свободу? В таком случае, что же делает в Санданморе многочисленный отряд Уэрлоков и Вонов?

— Не думай о плохом, — посоветовала Олимпия. — У Аргуса действительно накопилось немало дел; не забывай, что целых две недели он неотлучно просидел возле твоей постели. Ловил каждый твой вдох.

Так оно и было. Когда бы Лорелей ни открыла глаза, первым делом встречала теплый взгляд любимого. Даже отец появлялся реже. А Аргус не только составлял приятную компанию, но и кормил с ложечки, смачивал лоб прохладной водой, читал книги и выполнял множество мелких поручений. Так много времени они не проводили вместе с тех самых пор, как мисс Сандан привезла едва живого сэра Уэрлока в поместье герцога, устроила в садовом доме и два первых дня просидела рядом, почти не вставая. Должно быть, именно поэтому внезапное исчезновение не просто расстроило, но и обидело до глубины души.

Нет, твердо сказала себе Лорелей. Это не бегство. Олимпия никогда не ошибается; раз Аргус уехал, значит, так и должно быть. В конце концов, ему приходится зарабатывать на жизнь, а, начиная с рокового дня похищения и плена, он ничего для этого не делал. А в это самое время отец, при всей своей рассеянности и погруженности в абстрактные занятия, постоянно заботился о благосостоянии огромного семейства. Как любил повторять он сам, деньги в лесу не растут, и, чтобы их добыть, приходится прикладывать усилия.

— Помню, Аргус говорил, что его ждет работа, — заметила Олимпия.

— Да, вы правы. Вспоминаю, что в разговоре со мной он тоже об этом упоминал. Но только не объяснил, чем именно предстоит заниматься, и я решила, что неотложные дела накопились здесь, в Санданморе.

— О нет, брат сейчас в Лондоне.

При упоминании столицы сердце неприятно дрогнуло. Мысль о блестящих салонах и опытных светских дамах радости не доставила. Не пройдет и нескольких дней, как сама она превратится в его глазах в скучную провинциалку. Ужасное опасение, раз появившись, обосновалось прочно и надолго. Перед глазами Лорелей стояла жуткая картина: Аргус разгуливает по улицам Лондона под руку с какой-нибудь умопомрачительной модной красавицей.

— Ну, если вы вдоволь настрадались, представляя брата в разгар оргии с полудюжиной падших женщин, осмелюсь пригласить на небольшую прогулку. Свежий воздух поможет выветрить из головы глупости.

— С полудюжиной? — недоверчиво переспросила Лорелей. — Разве такое возможно?