Искренне ваша, леди Форрестер».


Джека охватило недоумение. Минуту или две он стоял, рассеянно смотря на письмо в своих руках. Невольно его охватили далекие воспоминания о тех чудесных каникулах, которые он когда-то провел в семействе Форрестер в их поместье Примроуз.

Очнувшись, он стал задавать себе вопросы — их было много, и все не из простых. Как быть, ведь с тех пор много воды утекло? Насколько это удобно? Что за беда случилась с Сарой? И самый главный, самый мучительный вопрос…

Что они думают о нем? О том положении, в котором он очутился?

Давала о себе знать гордость. Как и всякий военный, Джек был честолюбив. Один из лучших кадетов в военно-морском училище. Многообещающий офицер, на которого возлагались большие надежды, которые он, по-видимому, оправдывал. Перед ним открывалось блестящее будущее, он до сих пор помнил светящиеся от радости глаза лорда Форрестера и леди Форрестер, он помнил их даже лучше, чем глаза своих родителей, когда получил назначение на «Аморату». В то время Форрестеры стали для него второй семьей, и вот теперь…

Теперь он был первым лейтенантом судна, которое собирались списать, как и его самого.

Слишком много офицеров. Слишком мало кораблей.

Позволить, чтобы на него смотрели с жалостью и состраданием, — ни за что на свете. Он не примет их предложения — вот так!

Но как только спала волна охватившего его раздражения и злости, Джек серьезно призадумался. Впереди его поджидали многие недели праздного времяпрепровождения и томительного ожидания на берегу. И тут возникал вопрос — где жить, чем заняться?

Предложение леди Форрестер сразу снимало многие неудобства и трудности, явственно маячившие на горизонте.

Джек раздумывал, хотя в глубине души решение принять предложение Форрестеров уже почти созрело. Оно не только вызволяло его из неловкого положения, но и давало прекрасную возможность — пускай хоть на время — отвлечься от мучительных вопросов, в том числе и от самого главного — что будет с ним дальше?

Глава 3

— Вот черт! — возмущенно пропыхтел Уигби, когда их нагруженная доверху коляска подъехала к дому, адрес которого был указан в письме леди Форрестер. — Ты уверен, что это то, что нам нужно?

Дом на Аппер-Гросвенор-стрит был похож на другие, как один близнец на другого. Аккуратное высокое здание с колоннами на фронтоне и железной оградой, отделяющей его от улицы, — все говорило о богатстве владельцев и их высоком положении в обществе. Вдоль всей дорожки, ведущей к главному входу, выстроились в ряд широкие древнегреческие вазы с цветами — фиалками и тюльпанами, — словно воины-телохранители.

Основным признаком, благодаря которому этот особняк отличался от других, было сборище джентльменов в черном, толпившихся возле крыльца.

— Это номер шестнадцать? — спросил Джек, бросая машинальный взгляд на письмо, где был указан адрес.

— Может быть, адрес написан неразборчиво? — спросил Уигби, на что Джек решительно замотал головой. У него не было никаких сомнений в точности указанного адреса.

— Может быть, кто-то умер, и они пришли выразить свои соболезнования? — шепотом спросил Уигби.

Джек строго посмотрел на приятеля.

— Извини, сболтнул, не подумав. — Уигби тут же пошел на попятный.

— Сейчас все выясним, не переживай, — сказал Джек, решительно вылезая из коляски и делая знак кучеру выгружать его сундук с вещами. Следом за другом на землю сошел и Уигби.

— Может, мне стоит пойти вместе с тобой? Как знать… вдруг все-таки придется выразить соболезнования?

— Уигби, поверь мне, никто здесь не умер, — ответил Джек, не будучи в душе уверенным в обратном. — Поезжай к дяде и не волнуйся. Ничего со мной не случится.

— Ну что ж, у тебя есть мой адрес. Если что, я весь к твоим услугам, — отозвался Уигби, протягивая руку.

Джек пожал ее, но тут Уигби, охваченный дружеским порывом, обнял приятеля так, что у того затрещали ребра.

— Мне так жаль, что мы расстаемся.

— Эй, потише, ты так мне все кости поломаешь, дружище, — шутливо ответил растроганный Джек. — В конце концов, мы же расстаемся не навсегда.

— Что верно, то верно, — согласился Уигби, выпуская друга из своих объятий. — Будем надеяться на лучшее.

Забравшись в коляску, Уигби велел кучеру трогать, — дом его дяди находился недалеко, в нескольких кварталах от особняка лорда Форрестера.

Решительно тряхнув головой, Джек направился ко входу. Путь по-прежнему загораживали джентльмены в черном одеянии, явно не собиравшиеся уступать ему дорогу.

Они были самых разных возрастов — от юнцов до седовласых мужчин. Судя по их виду, все они неплохо зарабатывали, Джек заметил на трех галстуках золотые булавки, и почти у всех из кармана свисала позолоченная цепочка для часов. Кое-кто из толпившихся возле дверей, не скрывая презрительной ухмылки, поглядывал на потертую морскую форму.

Не глядя по сторонам, Джексон начал продвигаться сквозь собрание надменных джентльменов.

— По всему видать, прямо с корабля, — буркнул один из них другому. — Интересно, читают ли они светские газеты во время плаваний?

— Интереснее другое. У него такой вид, словно он уверен, что его примут, — посмеиваясь, отозвался его приятель.

Делая вид, что это его не касается, Джексон шел дальше. Больно ранили не столько слова, сколько само отношение. Было очевидно, что его они ни в грош не ставят. Ну что ж, он испытывал к ним такое же презрение.

Наконец Джек добрался до крыльца, на котором стоял дворецкий, рядом с ним возвышался огромный слуга в ливрее. Обычно дворецкий встречал гостей внутри дома, в прихожей, но здесь все было необычно.

И дворецкий, и слуга, как стражи, стояли при входе в дом.

— Прошу прощения, сэр, но сегодня Форрестеры не принимают, — не дожидаясь вопроса, произнес дворецкий, надменно вскидывая нос.

— Тогда почему здесь столько народу? — растерянно спросил Джек и тут же прикусил язык, поняв всю наивность вопроса.

— Между прочим, у нас тут очередь! — крикнул один из совсем юных джентльменов.

— Будьте уверены, мы здесь уже да-авно, — протяжно произнес другой.

— Кроме того, кое-кто отошел по своим делам, — заметил тот, кто посмеивался над Джеком, и, положив руку ему на плечо, попытался направить в самый конец очереди.

Джек так на него посмотрел, что тот сразу снял руку с плеча.

— Меня пригласил сам лорд Форрестер.

— Нас тоже, — послышался целый хор голосов.

Джек полез в карман и вынул оттуда письмо, за его спиной сразу наступила тишина.

Дворецкий с утомленным видом взял протянутое письмо и начал читать. По его виду было заметно, как ему все это надоело, что он тяготится и данной ему властью, и обязанностями. Кивнув громадному лакею, он отдал письмо Джеку.

— Следуйте за мной, сэр. — Дверь позади дворецкого тут же бесшумно распахнулась.

В ответ раздался взрыв возмущенных криков.

— Как это так? Почему?

— Вы собираетесь принять его? А я, виконт, должен ждать!

И наконец совсем отчаянная попытка:

— Эй, я с ним! Мы вместе!

Но крики возмущения и робкие попытки протиснуться вслед за Джеком, тащившим свой сундучок, разбились о каменные плечи громадного лакея, словно волны о скалу.

— Обождите здесь, — внушительно сказал дворецкий, оставляя гостя в холле.

Джек снял треуголку, откинул назад светлые волосы, придав им более аккуратный вид. Затем поправил манжеты, одернул мундир, словно волнующийся от страха школьник.

Он был один в холле особняка Форрестеров, и его охватили воспоминания. Нет, он ни разу не был здесь, дело в том, что он опять, как и много лет тому назад, очутился в незавидном положении.

Хотя тринадцатилетнему мальчику, оторванному от семьи, от родного дома, было намного страшнее. Даже когда он просил отца позволить ему быть моряком, было не так боязно. Одинокий тринадцатилетний мальчик в тот момент стал тринадцатилетним мужчиной, хотя в его распоряжении не было ни средств, ни возможностей, которыми обладает взрослый человек.

К счастью, отец Джека хорошо понимал, как трудно в одиночку прокладывать себе дорогу в жизни. Вот поэтому он и обратился с просьбой к другу.


Джек тогда тоже нервно одернул манжеты. Они были чуть-чуть коротковаты, хотя мать всего лишь три месяца назад перешила ему морскую форму, которую он носил в военном училище. В последнее время он сильно вытянулся. Попав на первый курс, он оказался выше не только своих однокурсников, но и большинства кадетов, обучающихся второй год, и даже кое-кого из кадетов-третьекурсников. Он не стеснялся своего высокого роста, напротив, он стоял, выпрямившись, поскольку ему, как будущему военному моряку, часто напоминали о том, как должен держать себя офицер.

Когда Джек переступил порог Примроуз-Мэнора, он сразу почувствовал, что его ждет нелегкое испытание.

Всю неделю перед приездом он очень аккуратно относился к своей форме. Он старался держать свои светлые панталоны в чистоте, что для тринадцатилетнего мальчика было своего рода подвигом. Тем не менее он так нервничал и волновался перед посещением Форрестеров, что раза два во время обеда проливал суп, к счастью, мимо одежды. Каким-то чудом ему удалось сохранить весь свой наряд — от головного убора до ботинок — в безукоризненной чистоте. Несмотря на юный возраст, он прекрасно понимал, какое значение имеет внешний вид для того, чтобы завоевать благосклонность своего будущего покровителя.

Джек не знал, насколько его будущая судьба заинтересует вельможу. Ему было известно лишь одно: отец написал письмо лорду Форрестеру, старому школьному другу, и попросил его по мере возможности приглядывать за мальчиком, поскольку из Линкольншира это было делать довольно трудно. Отец Джека, простой сельский викарий, настолько часто обращался к знатному лорду, прося его оказать помощь несчастным вдовам и сиротам, чья судьба растрогала или его самого, или его добросердечную жену, что было бы слишком легкомысленно надеяться на многое.

Самое большее, на что рассчитывал Джек, — это письмо от лорда Форрестера с обычными для такого случая обещаниями что-то сделать. Вместо этого он получил приглашение.

Когда его провели внутрь, Джек, пораженный величиной дома и его великолепием, изо всех сил старался не выдать охватившего его изумления. Это ему плохо удавалось. Холл был отделан панелями из дуба, пол выстлан мрамором, отчего звук от его шагов, весьма робких, гулко разносился во все стороны. Когда дворецкий пошел известить хозяина о прибытии гостя, Джек, не удержавшись, из любопытства заглянул в другую комнату. Она оказалась очень большой, больше, чем весь его родной дом. Рассмотрев ее как следует, он решил, что это, должно быть, гостиная. Действительно, мест для того, чтобы гостям было куда сесть, было предостаточно. Джек удивлено разглядывал многочисленные диваны, кресла и разные штуковины, которые казались настолько хрупкими, что должны были сломаться, как думалось мальчику, от одного лишь прикосновения. Потолок в гостиной взлетал вверх на высоту второго или третьего этажа. Несмотря на свою массивность, он словно парил над всем помещением, не поддерживаемый в отличие от их сельской церкви ни колоннами, ни контрфорсами, что тоже было очень удивительно.

До приезда Джек целую неделю ломал голову над тем, почему его пригласили. Теперь, глядя на эту устрашающую роскошь, он почти не сомневался — из милосердия к ближнему. Люди, живущие в таком доме, полагали, что совершают добрый поступок, это, вероятно, льстило их самолюбию.

Джек почти зашел в гостиную, как вдруг услышал звук, еле слышный, но вполне определенный. Он напоминал стук вилки о фарфоровую тарелку, но это был чей-то голос. Он прозвучал сдавленно, напоминая сдерживаемое хихиканье. Джек насторожился и принялся внимательно оглядывать гостиную. Ему показалось, что одна из тяжелых бархатных гардин слабо колышется.

А что, если ему все это чудится? Прислушавшись к голосу благоразумия, Джек остался на месте. Он держался так, как, согласно его представлениям, должен был выглядеть в глазах лорда Форрестера тот, кто ищет его благосклонности. Тот, кто послушно остается там, где было ему сказано ждать, и ждет…

Опять послышалось сдавленное хихиканье!

Это было уже выше его сил. А вдруг там за гардиной какой-то глупый, сгорающий от нетерпения воришка?! Нет, Джек не позволит, чтобы его покровителя обокрали!

Он решительно подошел к окну и нарочито театральным движением отдернул гардину в сторону.

Никакого воришки там не оказалось. К его удивлению, за гардиной прятались две девочки, одна совсем маленькая, другая постарше.

Утратив небольшую, но все-таки опору в виде гардины, старшая девочка оступилась, ей приходилось еще поддерживать свою маленькую спутницу, и, возможно, упала бы, если бы не Джек. Он схватил ее под руку и поддержал. От неожиданности он готов был издать удивленный возглас вроде «Ух ты!» или более приличного «Боже мой!», но маленькая девочка его опередила.