Прошли годы, и Кинкейд начала различать психологическое напряжение, возникавшее, когда она оказывалась в большой толпе, и настоящую тревогу, вызванную чрезмерным вниманием. Шон научил ее доверять своим инстинктам. А из того, что она не могла определить, кто именно следит за их столиком, еще не следовало, что таких людей нет. Они были здесь чужаками. Люси попыталась отбросить неприятные ощущения, но они не отступали.

– Трина, я закажу ребрышки, но не могла бы ты принести меню для моих гостей? – сказал Адам.

– Конечно! Может быть, сначала что-нибудь выпить? У нас действует специальное предложение на бутылочный «Миллер». Джон заключил выгодную сделку с оптовым торговцем. – Она подмигнула и удалилась, не дожидаясь их согласия.

Адам улыбнулся:

– Только не говорите при ней о своих секретах, в противном случае о них станет известно всему миру.

– Это может нам пригодиться, – заметил Шон.

– Она совсем не изменилась, – сказал Хендриксон. – Впрочем, как и все остальные.

– Ты знаешь большинство посетителей бара? – спросил Шон.

Адам, не особенно скрываясь, оглядел зал.

– Я узнаю большинство лиц, хотя не всех знаю по имени. – Он широко улыбнулся и помахал рукой пожилому подтянутому мужчине, вошедшему в бар под звон висевших над дверью колокольчиков. – А вот и мистер Кэллахан.

Генри Кэллахан тепло улыбнулся Хендриксону, который встал, чтобы пожать ему руку.

– Адам, рад тебя видеть, сынок, – сказал старик.

– Спасибо, что согласился с нами встретиться, – сказал Адам, сдвинувшись в сторону, чтобы тот мог сесть.

Люси пожалела, что они встретились на людях, хотя и понимала, почему Шон предпочел сделать это в баре. Сейчас она сомневалась, можно ли быть откровенным, когда вокруг столько людей. Бармен бесстрастно наблюдал за их столиком.

Адам всех познакомил.

– Я не был здесь уже несколько месяцев, – со вздохом признался Генри. – Старею.

– Но ты же владеешь баром, – сказал Адам.

– Уже нет, пару лет назад я передал его своему племяннику. Джон давно им управляет, а с тех пор, как Эмма заболела, я стараюсь больше времени проводить дома.

– Сожалею, что миссис Кэллахан плохо себя чувствует.

– Старость утомительна. – Тем не менее Генри улыбнулся. – Я рад, что ты позвонил, Адам. После похорон Джо мы почти не общались.

– Мы с Тимом были заняты.

– Джо был бы счастлив, если б узнал, что вы с Тимом здесь и работаете вместе.

– Но это нравится далеко не всем, – вмешался Шон.

Генри покачал головой:

– Я слышал про пожар. Эл Гетти сказал, что кухня сильно пострадала.

– Да. Мы сумели кое-что спасти; сейчас Тим пытается придумать, как успеть сделать ремонт до грандиозного открытия.

– На какой срок оно намечено?

– На День поминовения.

– Адам говорил, что вы были близкими друзьями с его отцом, – сказал Роган, переводя разговор в нужное ему русло.

Кэллахан улыбнулся:

– Мы вместе выросли. Мой отец был штейгером[12] на руднике; он работал на Келли, семью жены Джо. На моих глазах все стало меняться – рудник закрылся, город начал умирать. Рождения и смерти… Перемены оказались жестоки к Спрюс-Лейк.

– Мы с Тимом считаем, что отель принесет позитивные изменения, – сказал Хендриксон. – Но вот уже несколько месяцев кто-то портит наше оборудование. Ну а что касается поджога, мы не знаем, сумеем ли все исправить вовремя.

– Люди привыкают к некоторым вещам, и любые перемены их пугают.

– Город умирает, – повторил Адам. – Отель даст новые рабочие места и приведет к росту экономики. И это хорошо!

– Согласен с тобой, сынок, но после того, что случилось с семьей Суэйнов, люди не хотят, чтобы в городе появились чужаки. Та история оставила плохие воспоминания.

– Кто такие Суэйны? – спросила Люси.

– Порождения Сатаны, – ответил Генри, и его слова странно прозвучали из уст такого спокойного человека. – Шесть лет назад Пол Суэйн наконец отправился в тюрьму. Пошел по стопам отца, тут нет ни малейших сомнений.

– За что?

– Лоусон Суэйн, отец Пола, был на два года старше меня и Джо. И настоящим бандитом. Его посадили за убийство собственной подружки. Кроме того, всем известно, что он убил свою жену – мать собственных детей, – хотя никто не смог этого доказать.

– И где он сейчас? – спросил Шон.

– Лоусон мертв. По слухам, он возглавил мятеж в тюрьме, и его убил другой заключенный при помощи ножа, сделанного из тюбика от зубной пасты. Пол был в десять раз умнее отца; он стал первым и единственным продавцом наркотиков в Спрюс-Лейк и подсадил на «дурь» целое поколение подростков, не только здесь. Он продавал ее повсюду. Как это называется? Распространение? Он владел домом, где делали химический наркотик.

– Метамфетамин? – подсказала Люси.

– Да, кажется, он назывался именно так. Полиция тогда провела успешную операцию и арестовала Пола и дюжину его сообщников. Были сделаны заявления для прессы, у нас даже появились репортеры крупных изданий, с телевидения и радио. Но в Спрюс-Лейк царило ужасное настроение. Средства массовой информации превратили наш городок в нечто отвратительное, бессовестно его оклеветав. Как если бы все мы торговали наркотиками. Они не понимали, что всякий, кто вставал на пути Суэйнов, погибал. Мы просто старались выжить. Вот почему у нас не любят чужаков.

– Ты хочешь сказать, что все знали о деятельности Суэйнов? – спросил Адам.

– Мы не знали, у нас не было доказательств; мы с Джо лишь подозревали, что Пол занимается чем-то противозаконным. Но проще всего было не обращать внимания. И безопаснее. – Генри покачал головой. – Твой отец мог общаться с тобой только два месяца в году. Он показывал тебе лучшую сторону Спрюс-Лейк.

Адам выглядел расстроенным.

– А что произошло после того, как Пола Суэйна посадили? – спросила Люси. – Положение изменилось к лучшему?

– Это вопрос перспективы.

– Перспективы?

– Известное зло… – Генри смолк.

– Генри, – начал Адам, но тот кротко улыбнулся и махнул рукой.

– Не обращайте на меня внимания. Сегодня я чувствую себя стариком.

Люси посмотрела на Шона. Тот думал о том же, что и она, – город хранит какие-то секреты, и Генри Кэллахану многое известно. Однако он слишком напуган, чтобы о них рассказывать.

– А что вы думаете относительно порчи собственности Хендриксонов? – спросил Роган. – Кто-то не хочет никаких изменений или кому-то не нравится, что город начнет развиваться?

– Если честно, я не знаю. Тим… возможно, он и сын Джо, но он не похож на Адама. Его не было здесь много лет. Люди его не знают и не верят ему. – Генри посмотрел на Адама. – Ты – часть Спрюс-Лейк. А Тим – нет. Жители ему не доверяют.

Люси заподозрила, что за его словами стоит нечто большее.

– Возможно, вандализм связан с недоверием к Тиму, но они явно не хотят, чтобы они с Адамом открыли свой отель, – сказала она. – Кто выиграет, если у них ничего не получится?

– Полагаю, вопрос лучше сформулировать иначе: кто пострадает, если отель откроется?

Генри извинился и медленно пошел к туалету. По дороге он дважды остановился, чтобы поговорить с другими посетителями бара.

– Что он хотел сказать? – спросил Адам.

– Известное зло, – пробормотал Шон.

– Не понял?

– Мне необходима дополнительная информация о Суэйнах, я хочу знать, что случилось с торговлей наркотиками. Возможно, в городе появился новый игрок, гораздо более опасный, чем Суэйн, родившийся в Спрюс-Лейк.

– Но какое это имеет отношение к отелю? – спросил Адам.

– Если кто-то занимается преступной деятельностью в городе, то любые изменения могут испортить им всю музыку, – объяснила Люси.

У нее вновь возникло ощущение, что за ними наблюдают. Она посмотрела в сторону стойки бара и на этот раз заметила мужчину, который не сводил с нее глаз. Густые каштановые волосы до плеч, красная клетчатая рубашка и редкая бородка. Заметив ее взгляд, он подмигнул. Люси отвернулась.

Шон почувствовал ее смущение и тоже посмотрел в сторону стойки.

– Что это за тип? – спросил он у Адама.

– Гэри Кларк, – ответил Хендриксон. – Я ничего о нем не знаю, кроме того, что его семья живет в Спрюс-Лейк с незапамятных времен.

– А кто сидит рядом с ним?

– Энди Ноллс. Он владеет заправкой. Один насос, маленький бакалейный магазинчик… мы проезжали мимо. Он симпатичный человек; угощает детишек леденцами, когда они к нему заходят.

– Нужно сделать нечто вроде генеалогического древа Спрюс-Лейк, если можно так выразиться, – сказала Кинкейд. – Возможно, после этого нам удастся проследить связи между жителями города и ситуация станет яснее.

– Я спрошу у своего приятеля в округе Колумбия, чтобы тот прислал нам сведения о Суэйнах, Кларках и Ноллсах. А что ты можешь сказать о других владельцах недвижимости в Спрюс-Лейк? Чьи земли соседствуют с вашими, кроме земель Кэллахана?

– Все, что находится к западу от автострады, принадлежит штату – как часть Национального парка Андирондак. К югу от нас кое-что принадлежит штату, остальное – частным лицам, насколько мне известно.

Вернулся Генри и сел на свое место.

– Адам, – сказал он, – надеюсь, ты серьезно отнесешься к моему совету, ведь твой отец был моим ближайшим другом. Он никогда не пытался открыть здесь отель по вполне определенной причине. Возможно, вам с Тимом следует пересмотреть свои планы. Хотя бы на год или два.

– Мне казалось, что отцу не хватало организованности. Он не любил бумажной работы и всяких там разрешений. Я помню, как он строил дом и постоянно жаловался на ограничивающие постановления штата.

Кэллахан вздохнул и покачал головой:

– Да, отчасти это так, но он прекрасно понимал, что Спрюс-Лейк – это вовсе не озеро безмятежности. Нам нравится наш спокойный образ жизни. Тим похож на вашего отца. Он очень упрямый. Я уверен, что он не захочет отложить открытие отеля. Мне бы очень хотелось как-то вам помочь.

Он не сводил взгляда с человека, который приближался к их столику. Такой же пожилой мужчина, как Генри, но более высокий и с густыми седыми волосами. Светло-голубые глаза казались особенно большими из-за очков с толстыми стеклами. Он тепло пожал руку Кэллахану.

– Генри, как поживаешь? И как Эмма?

– Я в порядке, спасибо. А у Эммы бывают хорошие дни и плохие.

Генри познакомил остальных с его преподобием Карлом Брауном.

– Адам, было приятно видеть тебя в церкви, – сказал Браун. – Надеюсь, ты как-нибудь приведешь с собой брата.

Хендриксон смущенно улыбнулся.

– Я постараюсь.

– Сожалею о пожаре. Надеюсь, дом не слишком пострадал?

– Все можно починить.

– Ты не видел Джона? Мне показалось, что он зашел несколько минут назад? – спросил Браун.

– Я его не видел, – ответил Генри, озираясь по сторонам.

Его взгляд остановился на мужчине, который вышел из кухни. Вероятно, это и был Джон – сейчас он разговаривал с жилистым мужчиной с черной, как безлунная ночь, кожей, в белом переднике и колпаке шеф-повара. После короткого разговора он вернулся на кухню, а Джон Кэллахан помахал всей группе.

Племяннику Генри, нынешнему владельцу бара, уже давно перевалило за сорок – седеющие волосы коротко подстрижены, стройный, но невысокий – его рост едва ли превышал пять футов и семь дюймов[13] Люси. Однако он сохранил спортивную форму. Одет в отглаженные джинсы, водолазку и свитер. Часы выглядели дорогими, но Люси подозревала, что это подделка. Она никогда не следила за модой.

Кинкейд смотрела на Генри, пытаясь понять: то ли он слишком устал, то ли не рад видеть племянника. Но когда к их столику подошел Джон и принялся пожимать всем руки, совсем как политик, старик улыбнулся.

– Привет, Джон.

– Дядя Генри, почему ты не предупредил меня, что придешь? Я бы с тобой пообедал.

– Сегодня я возил твою тетушку на прогулку, – ответил Генри. – Был чудесный весенний день, но она устала и рано легла спать. И я решил: пора воспользоваться тем, что дни стали длиннее, чтобы заглянуть сюда, немного выпить и сделать кое-какие покупки.

– Я могу принести все, что потребуется; тебе нужно только сказать.

– Ты делаешь вполне достаточно, Джон. Ты знаком с друзьями Адама?

После представления гостей Генри сказал:

– Мне нужно проведать жену. Пока она справляется, но я не хочу, чтобы она потерялась в темноте.

Он попрощался и ушел. Люси переглянулась с Шоном, и тот молча согласился с нею – разговор получился слишком коротким, словно Кэллахан не хотел оставаться и беседовать с племянником или Брауном.

– Вы не хотите посидеть с нами? – спросил у них Адам.

– Только минутку, – ответил Джон. – Сегодня вечер четверга, и я пришел, чтобы разобраться с платежной ведомостью. Ничего сложного, но это занимает время.

– Мне тоже пора, – сказал Браун. – Было приятно с вами познакомиться. Если вы будете здесь на выходных, пожалуйста, заходите в церковь. Для меня не имеет значения вера, которой вы придерживаетесь; будет короткая проповедь, а потом – чудесный хор. В десять утра.