Сойер Беннетт - Если я вернусь

– Джек... Этого не случ…

– Нет, Хоуп. – Резко бросает он, и я захлопываю рот. – Послушай. Я смотрел, как уезжает мой лучший друг, и видел, как его жена, Дженнифер, месяцами страдала от мучительного ожидания. Я видел, как она волновалась каждый раз, когда в новостях сообщали о погибшем солдате. И каждый раз, когда звонил телефон, я видел страх в её глазах. Но главное, я видел, как она рухнула на пол, когда получила известие о том, что Марк приехал домой в цинковом гробу. Если честно, я не пожелал бы такого никому, а в особенности – тебе.

Лицо Джека переполнено страданиями от воспоминаний, и я тщательно подбираю следующие слова.

– Я всё понимаю, Джек. И это звучит ужасно, но я знаю, что могу с этим справиться.

Наклонившись вперёд, Джек заключает моё лицо в ладони и пристально смотрит в глаза, пока не удостоверяется, что всё моё внимание сосредоточено исключительно на нём.

– Может, ты и в состоянии с этим справиться... А вот я – нет. Более того, я не хочу беспокоиться о тебе. Мне нужно отбросить все посторонние мысли, и если я буду волноваться о том, как у тебя дела, то не смогу сосредоточиться на задании. Прости, Хоуп, но это правда. Я не желаю поддерживать связь и хочу, чтобы ты жила своей жизнью. Если я вернусь, то больше всего на свете хочу снова тебя увидеть.

Не знаю, что ему сказать. Я считаю, что Джек ошибается… Очень сильно ошибается. Не думаю, что он поступает справедливо, решая за меня, смогу я с этим справиться или нет. Лишь одна мысль о том, что волнение обо мне помешает ему в полной мере выполнять свои обязанности, для меня словно удар в живот.

– Пожалуйста, давай сегодня больше не будем об этом говорить. Я предпочёл бы провести время, занимаясь с тобой любовью.

Джек наклоняется и, приникнув к моим губам, целует страстно и отчаянно. Я сдаюсь, но где-то глубоко в сознании уже планирую завтра перед отъездом снова на него надавить. Не думаю, что прекратить любое общение – это решение всех проблем.

Заползаю к Джеку на колени и обнимаю его за шею.

– Хорошо, Джек. Сегодня больше никаких разговоров. Давай просто покажем друг другу, как сильно будем скучать, когда ты уедешь.

Настоящее время

Отогнав созданные вместе с Джеком воспоминания, я открываю глаза.

Надеюсь, мне не придётся воскрешать их в памяти всю оставшуюся жизнь. Я очень хочу создать с этим мужчиной новые воспоминания.

При одной мысли о том, как в прошлом году меня бросил Джек, я киплю от злости и готова разрыдаться от горя. Я понимаю, почему он так поступил. Правда, понимаю. Но не согласна с этим, так что выполнять его просьбу я не собиралась.

Открываю сумочку и достаю два конверта. Положив их на барную стойку перед собой, беру тот, что с эмблемой гостиницы «Монтгроув» в верхнем левом углу. Вытащив письмо, я разворачиваю его и разглаживаю. Последние слова Джека. За них я отчаянно цеплялась весь прошедший год.

Когда я проснулась тем последним утром, моей первой мыслью было снова начать с Джеком разговор о том, чтобы продолжить наши отношения сейчас... а не после его возвращения с войны. Но когда я перевернулась на другой бок и не увидела его рядом, то сразу поняла, что он уже ушёл. Я встала и на нетвёрдых ногах направилась к шкафу. Отодвинула в сторону дверцу, там оказалось пусто. Я заглянула в ванную, но и там ничего не было.

Вернувшись в спальню, я заметила на его подушке конверт с моим именем, написанным небрежным почерком.

С того дня я всё время носила письмо с собой. И, несмотря на то, что я много раз его перечитывала, сейчас вновь решаю это сделать. Интересно, смогу ли я возродить надежду снова увидеть Джека?

«Дорогая Хоуп,

Ненавижу то, каким образом мне пришлось с тобой расстаться. И хотя мы знакомы совсем недолго, я знаю тебя достаточно, чтобы понять, что ты снова попытаешься возобновить разговор о продолжении наших отношений сейчас, а не после моего возвращения. Когда ты рядом, моя решимость тает, и я хочу испытать тот покой и утешение, которые ты мне дашь. По этой причине я решил уехать отсюда пораньше, чтобы не видеть, как твои красивые глаза печально смотрят на меня.

Вместо этого я предпочту вспоминать тебя лежащей в снегу с раскинутыми вокруг головы волосами и полными обещания глазами. За этот образ я буду держаться, и я знаю, что в моей памяти он никогда не поблекнет.

Я не имею права просить, чтобы ты ждала меня, так что не буду этого делать. Я хочу, чтобы ты прожила жизнь по полной и не оглядывалась назад. Если это поможет, пожалуйста, знай, что я тоже не собираюсь вспоминать проведённое вместе с тобой время. Не хочу волноваться о том, «что, если бы». Я собираюсь жить дальше и делать то, что должен, и ты должна поступить так же. И если со мной случится что-нибудь плохое, так тебе будет намного легче.

Если каким-то чудом я останусь жив, а ты так никого и не встретишь, возможно, у нас появится ещё один шанс. Надеюсь увидеть тебя здесь в следующий сочельник, и тогда мы сможем начать всё заново.

Но только если я вернусь. Только если вернусь.

Всего хорошего, Хоуп. Будь счастлива.

С любовью,

Джек».

Когда я кладу письмо на стойку, мои руки немного дрожат. Он сказал мне жить дальше и не оглядываться назад. Это смехотворная просьба для меня была невыполнима. Я понимала, что в Афганистане Джек будет в серьёзной опасности, но знала, что есть большая вероятность того, что он всё же вернётся ко мне. Так что я ждала его вопреки всему.

Я продержалась всего два дня, а потом попросила Одри сотворить чудо. Она позвонила Карсону, который в свою очередь позвонил маме Джека, и прежде чем он успел доехать до Афганистана, у меня уже был его адрес.

Подождав две недели, я написала первое письмо. Начала с извинений за то, что поступила именно так, как он просил не делать. После этого изложила кучу всяких новостей о моей жизни. Жизнерадостные и полные оптимизма слова. Я хотела, чтобы он знал, что не должен обо мне волноваться, несмотря на то, что в душе тосковала по нему и волновалась о его безопасности. Я терпеливо ждала ответа, но так и не дождалась.

Через две недели я написала снова. Я рассказала ему шутки и приложила несколько собранных мною смешных комиксов. И объяснила в самых мельчайших деталях, как у меня обстоят дела с учёбой. Я исписала две страницы забавными подробностями о своей жизни, и сделала всё, чтобы он знал, как я по нему скучаю.

И вновь не получила ответа.

Но это меня не остановило.

После этого я продолжила писать ему раз в две недели. Письма оставались беззаботными и весёлыми. Слово за слово, и я поведала ему все подробности своей жизни, и теперь Джек Фримен знает Хоуп Кэмден лучше, чем кто-либо.

Спустя почти четыре месяца после отъезда Джека в почтовом ящике я обнаружила конверт. Сердце на миг замерло, когда я увидела почтовый штемпель. «Полевая почта, АПС, ВС США в Европе». Я понятия не имела, что он означает, но слова «полевая почта» сказали всё, что мне нужно было знать.

Джек написал мне письмо.

Я беру с барной столешницы тот конверт. Без обратного адреса, и сзади приклеен скотч, который я аккуратно отклеиваю.

Письма внутри нет, но есть кое-что более важное. Я достаю высушенный цветок... Должно быть, один из пустынных видов. Он тёмно-фиолетовый и, по-видимому, раньше имел округлую форму с нечётким контуром. Но теперь он плоский и в форме веера. Ясно, что, прежде чем послать мне цветок, Джек потратил время, чтобы прижать его чем-то и высушить. Я подношу его к носу и вдыхаю, хотя понимаю, что пахнуть он не будет.

Положив цветок, задеваю пальцами остальное содержимое конверта. Это песок. И там его не больше четверти чайной ложки, но я знаю, что это та земля, по которой ходил Джек, и от этого последние несколько месяцев чувствую покой.

Цветок и песок – вот то, что я получила от Джека, но смысл этого был понятен. Он думал обо мне и давал молчаливое согласие на то, чтобы я продолжала писать. Я удвоила усилия и принялась каждую неделю отправлять по письму.

Но ответ больше ни разу не получила.

Я не пыталась узнать, всё ли у него хорошо. Возможно, я смогла бы с лёгкостью выяснить это через Карсона, но в глубине души знала, что Джек выберется оттуда в целости и сохранности. Кроме того, я знала, если бы с ним что-то случилось, Карсон сказал бы об этом Одри. А раз я здесь, и Джек так и не появился, это может означать лишь одно: он не хочет меня видеть.

Я кладу цветок в конверт и тщательно заклеиваю, чтобы не высыпался драгоценный песок. Потом аккуратно засовываю его в сумочку и беру то единственное письмо, которое он мне оставил. Устояв перед искушением прочитать его ещё раз, я начинаю его складывать.

– Знаешь, я ведь соврал.

Голос полон нежности, он просачивается сквозь поры моей кожи и растекается по всему телу.

Джек.

Медленно развернувшись на барном стуле, я поднимаю на него взгляд. Он ни капельки не изменился... Высокий, с армейской стрижкой и сверкающими глазами. Одет в джинсы, белую рубашку и твидовый пиджак. Руки засунуты в задние карманы штанов.

При виде Джека у меня пересыхает в горле, а стук сердца гулом отдаётся в ушах.

– Разве ты не хочешь узнать, в чём я соврал? – спрашивает он.

Облизнув губы, я лишь киваю.

Вытащив руки из карманов, он подходит ближе. Я втягиваю носом воздух и чувствую запах его пряного одеколона. Джек протягивает руку и заправляет мне за ухо выбившийся локон. От этого незначительного прикосновения по позвоночнику пробегает дрожь, и мне приходится бороться с желанием закрыть глаза.

– Я соврал в письме, которое ты держишь, – говорит он, опустив взгляд на лист бумаги, крепко зажатый в моей руке.

Он берёт его и разворачивает. Потом пробегает глазами, в смятении морща лоб.

– Вот здесь, – показывая мне письмо, Джек указывает на текст. – Где писал, что не буду вспоминать о проведённом вместе времени. И что собираюсь жить дальше без тебя.

Я смотрю туда, куда он тычет пальцем, а потом снова на него. В его глазах плещется океан печали, и моё сердце болит за него.

– Я соврал, Хоуп. Я думал, что смогу выкинуть тебя из головы, но не смог. Я думал о тебе каждый проведённый там день. И каждую ночь... прежде чем засыпал. А те письма... Я был взбешён, когда увидел первое письмо, но это не мешало мне жадно глотать каждое написанное тобой слово. С тех пор я с нетерпением ждал от тебя весточки. Дни, когда приходили письма, были для меня самыми счастливыми.

От этих слов в душе поднимается бурная радость. А от осознания, что мои письма подбадривали его и поддерживали, я понимаю, что мучительное ожидание того стоило.

– Я получила цветок и песок, которые ты мне послал.

Он кивает.

– Я не писал, потому что не хотел, чтобы ты становилась мне ближе. Но я должен был как-то дать тебе понять, что твои слова были не напрасны.

Нерешительно протянув руку, кладу ладонь ему на грудь. Его сердце, кажется, колотится быстрее моего.

– Я не знала, придёшь ты сегодня или нет.

Джек берёт мою руку, лежащую на его груди, и подносит к своим губам. Он нежно целует кончики пальцев, а потом стаскивает меня со стула. Притянув ближе, крепко обнимает меня, уткнувшись носом в изгиб шеи.

Слышу, как он вдыхает мой запах и медленно выдыхает. После этого, продолжая меня обнимать, поднимает голову.

– Как я мог не вернуться к тебе? Как мог бросить девушку, которой нравится пересматривать «Звёздный крейсер «Галактика» или которая любит во время грозы сидеть на крыльце? Как мог жить без женщины, которая ненавидит шоколадное мороженое, но любит ванильное в шоколадной глазури? Что бы я делал без глупой девчонки, которую стошнило в кинотеатре от просмотра фильма «Ведьма из Блэр: Курсовая с того света»? Или же безумно доброй, которая раз в неделю покупала продукты дедушке, живущему по соседству? Скажи мне, Хоуп... Как я могу жить без женщины, которая весь прошлый год помогала мне не сойти с ума?

Глаза наполняются слезами, но я улыбаюсь.

– Так не делай этого… Не живи без неё. Я же здесь.

Джек берёт в ладони моё лицо, и мы просто стоим, затерявшись в глазах друг друга. А потом он целует меня, как никогда прежде. Ощущения просто незабываемые. Его рот успокаивающе действует на мои чувства. Я обхватываю его руками за шею, проводя пальцами по коротким волосам на затылке. Мы целуемся, кажется, целую вечность, даже не заботясь о том, что находимся в общественном месте. Время останавливается, и меня наполняет счастье, яркое и волнующее.