Сойер Беннетт - Если я вернусь

– Не двигайся. И теперь можешь закрыть глаза.

Бросаю быстрый взгляд в зеркало и вижу, что Джек пялится на мой зад затуманенными желанием глазами. Я изучаю его всего лишь миг, сохраняя образ в памяти, а потом делаю так, как он попросил – закрываю глаза.

Джек начинает скользить ладонями по моей спине. Когда достигает ягодиц, на мгновение сжимает пальцами плоть, а потом спускается к ногам. Он нежно проводит ладонями по коже... лаская внешнюю сторону бёдер, а потом перемещается внутрь и начинает медленно опускаться к лодыжкам. Думаю, он стоит на коленях, но глаза у меня закрыты, так что на выручку приходит воображение.

Джек наклоняется ко мне, обдавая жарким дыханием кожу. Когда проводит своим влажным и горячим языком там, где бедро переходит в ягодицу, мои мышцы сокращаются, а с губ срывается непроизвольный стон.

Руки Джека возвращаются в игру, и он раздвигает мои ноги. Потом раскрывает пальцами складочки и берёт меня сзади своим тёплым ртом.

– Джек, – я испускаю стон. Слава богу, что я распласталась на столешнице, иначе рухнула бы на пол.

Он никак не реагирует, продолжая языком и пальцами доводить меня до предела. И когда чувствует, как сжимается моя киска, медленно отстраняется, а я не могу сдержать разочарованный стон.

– Держись, детка, – тихонько посмеивается он, но я продолжаю держать глаза закрытыми.

Слышу, как Джек сражается с коробкой презервативов, а потом раздаётся звук разрываемого пакетика.

Через несколько мучительно долгих моментов Джек вновь становится позади меня. Положив руки на бёдра, наклоняется вперёд и трётся о меня членом.

– Открой глаза, Хоуп.

Я подчиняюсь и поднимаю глаза к зеркалу. Наши взгляды встречаются, на его на губах играет ленивая усмешка.

– Ты раньше когда-нибудь занималась этим в такой позе?

Все слова вылетают у меня из головы. Я настолько остро осознаю, что именно он собирается сделать, что просто качаю головой.

– Хорошо. Я рад, что буду первым.

Я словно под гипнозом, когда он наматывает мои волосы себе на руку и немного тянет их назад. Я выгибаюсь, откидывая голову назад и отрывая грудь от столешницы. Другой рукой Джек обхватывает свой член, потом немного сгибает ноги в коленях и входит в меня сзади.

Я такая мокрая, что он с лёгкостью скользит внутрь, наполняя меня непередаваемыми ощущениями. Джек втягивает воздух сквозь зубы, и я вижу, как его лицо искажает болезненная гримаса. Он встречается со мной взглядом, и его лицо расслабляется.

– Прости... но это так чертовски хорошо. Надеюсь, что могу себя контролировать.

От его слов я вздрагиваю. Джек кладёт свободную руку мне на бедро, а другой продолжает держать за волосы. Удерживая меня на месте, он выходит из меня, а потом снова входит. Сначала медленно и нежно, постепенно движения становятся более мощными и властными, темп увеличивается. Он скользит во мне, с каждым толчком проникая всё глубже и задевая что-то внутри, отчего во мне снова начинает разгораться оргазм.

– Жёстче, Джек, – непроизвольно слетает с моих губ.

– Ты уверена? – В его глазах читается удивление.

– Боже, да… Я уверена. Пожалуйста.

Внезапно Джек отпускает мои волосы, и теперь уже обе руки впиваются мне в бёдра. Он начинает двигаться быстрее, шлёпая тазом и бёдрами по моему заду. Удовольствие просто непередаваемое, и мне хочется закрыть глаза, но я бросаю последний взгляд на Джека. Его глаза плотно закрыты, а нижняя губа зажата между зубами. Струйка пота скатывается по виску, и я знаю, что он забылся в мучительно-восхитительных ощущениях невероятно жаркого секса.

Когда он снова толкается в меня, я подаюсь назад, и наши тела яростно сталкиваются. Это движение заставляет Джека вновь открыть глаза и встретиться со мной взглядом через зеркало. На его губах появляется озорная улыбка, когда он скользит ладонью вокруг моего живота и опускает её мне между ног, потирая пальцами клитор и посылая разряд чистого удовольствия по всему телу. Меня накрывает оргазм, а тело сотрясается от сладких спазмов. Джек делает ещё несколько судорожных толчков и замирает, удерживая мой взгляд в зеркале. Вены на шее набухают и выпирают, а мышцы напрягаются, когда он кончает так бурно, что всё его тело содрогается от оргазма, но при этом ни на минуту не прерывает наш зрительный контакт. Из его груди вырывается хриплое, прерывистое дыхание, и я чувствую, как оно овевает мою кожу.

Когда наше дыхание успокаивается, а тела расслабляются, Джек наклоняется и целует меня между лопаток.

– О, Хоуп, – благоговейно говорит он. – Что ты со мной сделала?

– Да ты гонишь! Он побрил тебе ноги?

Покраснев, я киваю. Не могу поверить, что рассказала об этом Одри. Никогда не думала, что буду делиться с ней чем-то подобным. Но она продолжает выпытывать, а у меня, по-видимому, совсем отсутствует сила воли. Кроме того, мне не с чем сравнивать, так что я не знаю, у нас с Джеком обычные отношения, или это что-то совершенно иное.

– Вот чёрт… Не могу поверить, что собираюсь сказать нечто подобное, но я действительно завидую твоей личной жизни!

Я надеваю серьги-гвоздики с бриллиантами и изучаю своё отражение в зеркале. Я вернулась в комнату Одри, чтобы приготовиться к ужину с Джеком. Даже при том, что я упаковала всю свою одежду, у меня нет ничего подходящего для ужина в пятизвёздочном ресторане гостиницы. Так что я отдала себя на милость сестры, и она снова преобразила меня, одев в своё самое сексуальное коротенькое чёрное платьице.

– Так это нормально? Я имею в виду... такие сексуальные отношения?

– Блин, конечно, нет. Но это ужасно сексуально. И ты сказала, что он заставил тебя смотреть на вас... в зеркале?

Я не думала, что могу покраснеть ещё сильнее, но оказалось – вполне. Лицо просто пылало.

– Так он извращенец или что-то вроде этого? – с ужасом спрашиваю я.

– Нет, конечно. Он просто чертовски хорош. В смысле, действительно хорош. А у него есть брат?

Я качаю головой.

– Единственный ребёнок в семье.

Покрутившись, я раскинула руки в стороны, чтобы Одри могла оценить мой внешний вид. Она быстро окинула меня взглядом и сказала:

– Выглядишь великолепно. Но, если честно… зачем тебе вообще сдался этот ужин? Следующие три дня тебе просто нужно не вылезать из его кровати.

– Знаешь, не всё крутится вокруг секса, – говорю я, раздражённая тем, что она принижает значимые для меня вещи.

То время, которое я провожу с Джеком, незабываемое. Вчера после наших шалостей в ванной он закутал меня в пушистый халат и отнёс в кровать. Мы целый день провалялись в постели, смотрели фильмы и разговаривали. Потом заказали еду и снова смотрели фильмы.

Ещё лучше... Как два подростка, мы только целовались и обжимались. Но уже совсем скоро Джек снова был во мне, и я опять сходила с ума от наслаждения.

Мы с Джеком болтали почти до самого рассвета, а потом он занимался со мной любовью так медленно, что я думала, будто растаю и превращусь в лужицу, настолько волшебными были ощущения.

Сегодня мы поехали с группой в Билтмор. Я нервничала, потому что не знала, как Джек будет вести себя со мной на публике, но он был настолько внимателен, что любому могло показаться, будто мы встречаемся. Во время экскурсии мы следовали за группой, но плелись почти в конце, и он нашептывал мне на ушко разные милые непристойности. Джек всё время держал меня за руку и частенько наклонялся, проводя носом вдоль шеи.

А когда мы вернулись, Джек сказал, чтобы я надела своё самое роскошное платье, потому что он поведёт меня на ужин в ресторан «Старлайт». Вот почему последние несколько часов я прихорашивалась под руководством Одри.

– О, милая, – говорит Одри, глядя на меня с сочувствием. – Конечно же, речь только о сексе. Помни, что это всего лишь развлечение.

Я не отвечаю, от её слов у меня внутри всё сжимается. Умом я понимаю, что сестра права. Развлечение... Длительное удовлетворение сексуального желания. Возможность для нас двоих заняться невероятно сумасшедшим сексом, а потом с улыбками разбежаться.

Но я ничего не могу поделать с тем, что у меня начинают появляться к нему чувства. И это не имеет никого отношения к многократным оргазмам. Скорее, это относится к тому, как Джек учил меня делать снежных ангелов и назвал красивой, а вчера вечером мы болтали часами напролет, потому что ему хотелось узнать всё обо мне. Он засыпал меня вопросами, и прежде, чем уснуть в его руках, я поняла, что Джек сейчас знает так много обо мне, как никто другой.

Я прошмыгиваю мимо Одри и направляюсь в спальню. Взяв сумочку, проверяю наличие удостоверения личности и блеска для губ. Сестра догоняет меня и дотрагивается до плеча.

– Ты что-то к нему чувствуешь?

Не желая озвучивать свои мысли, я пожимаю плечами и сажусь на край кровати, чтобы надеть чёрные туфли на каблуках.

– Хоуп... детка... если у тебя появились к нему чувства, ты должна сказать ему об этом.

Она становится передо мной, и я поднимаю на неё взгляд.

– И что я скажу? Я хочу продолжать с тобой встречаться даже при том, что ты живёшь в Кентукки, а я – во Флориде? Кроме того... он упомянул, что это только на время. Для него это лишь развлечение, поэтому какая разница, что я чувствую?

– А может, он чувствует то же самое. Ты не знаешь наверняка. И я не хочу видеть, как тебе причиняют боль.

От ответа меня спасает стук в дверь, и я гляжу на часы. А вот и Джек, как раз вовремя.

– Всё будет хорошо, – заверяю сестру, встав с кровати. – Не переживай за меня, ладно?

Она стискивает меня в своих объятиях.

– Я люблю тебя, Хоупи.

Я говорю ей, что тоже люблю её, а потом отстраняюсь. Она с сочувствием глядит на меня, и я понимаю, что по её мнению уже ничего сделать нельзя, и мне в любом случае будет больно. Меня окутывает печаль, настроение портится. Но выхода нет. С наигранной улыбкой я открываю Джеку дверь.

***

– Хочешь ещё ложечку?

Я смотрю на Джека, сидящего напротив меня за столом и протягивающего мне последнюю ложку крем-брюле. Он такой красивый. Когда Джек смотрит на меня вот так, с осторожностью и желанием, мои чувства начинают выходить из-под контроля.

– Больше не могу, – покачав головой, говорю я. – Я объелась, и тебе, вероятно, придётся меня нести.

Он подносит ложку ко рту и слизывает крем, отчего моя кровь начинает бежать быстрее.

– Если прямо в мою комнату, то с огромным удовольствием.

Застенчиво опускаю глаза, потому что я ещё не совсем привыкла к его очаровательной откровенности. Интересно, он со всеми женщинами ведёт себя вот так? И боюсь, что ответ я уже знаю. Хотя это не мешает мне задавать вопросы.

– В Кентукки ты встречался со многими девушками? Или ты убеждённый холостяк? – Я мысленно вздрагиваю, боясь услышать ответ.

Его губы медленно расплываются в улыбке. Он кладёт ложку на стол и отодвигает пустую чашу.

– Из-за работы у меня почти нет времени на отношения, но за эти годы я встречался с несколькими девушками.

– Так... на что похожа жизнь военного пилота вертолёта?

Его глаза загораются, и впервые я вижу, что Джек действительно любит свою работу. Для него это больше, чем простая обязанность.

– День на день не приходится, но это оттачивание навыков пилотирования в сочетании с руководством авиационным экипажем. Меня могут кинуть или на бумажную работу, или откомандировать на лётную подготовку. А иногда ещё приказывают лететь с лётчиком-испытателем.

– Вижу, тебе это нравится.

– Так и есть. Но опять же, военная служба – это не моё. Если честно, то я очень хочу демобилизоваться и поступить в университет.

– Ты был в Афганистане?

Его лицо становится напряжённым, и я внезапно понимаю, что мой вопрос весьма неуместный.

– Пока нет.

По тону заметно, что ему неприятно об этом говорить, но я ничего не могу поделать со своими чувствами. Теперь я волнуюсь о его безопасности, так что продолжаю напирать:

– А есть вероятность, что до демобилизации тебе придётся туда поехать?

Джек хмурится и делает глоток вина. Поставив бокал, он смотрит на меня.

– Я уезжаю через две недели.

У меня внутри всё обрывается. Я жутко боюсь за него и чувствую глубокую печаль, понимая, что питала надежду продолжить наш курортный роман даже несмотря на расстояние.

Краем глаза замечаю движение и вижу, что к нам подошёл официант.

– Послушай… давай поговорим об этом позже, договорились? – произносит Джек.

Я согласно киваю, боясь, что, так или иначе, не смогу произнести ни слова. Джек поворачивается к официанту и берёт счёт. И впервые с нашего знакомства я вижу, что его взгляд стал печальным и отстранённым.