-А твоя сестра, Борисов тебе помочь не могут?

-Хотят, но не могут. Мы с сестрой слишком разные, она любит меня, скорее, как мать, как Валерку, понимаешь? Мы познакомились с ней, когда мне было шесть, а ей восемнадцать. Она только что вышла замуж, была беременна. Естественно я был ей почти сыном. Дашенька, вот вы все с ней работаете, вы видите ее каждый день, но никто не знает Любу по-настоящему.

-А Борисов?

-Саша знает. И я знаю. Я уехал, чтобы не мешать ей. Я не имел права встать на пути сестры, которая была так много лишена в жизни. Понимаешь, мать и отец меня безумно любили, баловали, я единственный ребенок у матери и единственный сын у отца. Люба сирота. Ее мать умерла при ее рождении, а для отца она стала что-то значить, только когда он понял, что она неординарна, гениальна. Она была для него скорее экспериментом, подопытным кроликом. Он ее совершенствовал, пестовал ее способности, оттачивал ее талант, развивал ее . Но девочка, понимаешь, он ее не любил. Он даже не верил до конца, что она его дочь. Когда он отвез ее в Америку в возрасте двенадцати лет, он провел генетическую экспертизу и убедился в своем отцовстве. Тогда, наверное, он задумался о Любе по-другому. Но тут родился я. Он был хорошим отцом, необыкновенно хорошим отцом для меня. Мама рассказывала, как он пожилой человек, вставал ко мне ночью, купал, пеленал, заботился, как часами мог держать на руках. Она говорила, что настолько была поглощена нами, что совсем забыла о Любе. Она знала девочку с восьми лет, но не пыталась заниматься ею, она была в стороне. Ей нужен был отец и он принадлежал ей, а Люба… Я помню, как он кричал и возмущался, когда позвонил Любин руководитель и сообщил о наркотиках. Отец уехал и привез ее домой. Но он не познакомил нас, не хотел, чтобы я общался с испорченной девчонкой. Он снова оставил ее одну. Я часто вспоминаю его первый сердечный приступ, когда она забеременела в семнадцать лет. Он кричал, что она шлюха, как и ее мать, что она позор на его голову. Он осуждал ее и спрашивал у мамы как ему быть, просил сделать ей аборт. Но Люба воспротивилась, она заявила, что имеет право любить, и имеет право быть матерью. А еще она сказала, что знает, какой должна быть мать. Отец рыдал тогда. Он понял, чего не дал дочери. Понимаешь, Даша, история Любы и Борисова проходила передо мной не как их роман, а как восприятие этого романа отцом. Отец высоко ценил Борисова, он осознавал его мощь как ученого, организатора. Он видел в нем себя. Он растил его, готовил себе на смену. Но о Сашке как о зяте он не думал. Сашка всегда был бабник, он знал и пользовался своей красотой, а он действительно очень красив. Я много раз слышал разговоры людей о том, что отец нашел мужа дочери. Вранье. Он был против их брака. Просто, он посчитал, что слишком виноват перед Любой и не имеет право лезть в ее жизнь. А они встретились, два одиночества. Они оба знали, что такое не иметь родительской любви, и знали, что они должны посвятить себя детям. Обделенность их сблизила и сделала единым целым. И еще Борисов понимал, что такое уникальность Любы. Он продолжил дело отца, он дал ей возможность творить. Он взял на себя профессиональный быт, т.е. бюджет, аппаратуру, инструменты, кадры. Она не способна считать деньги. Я не о семейном бюджете, хотя и там главный он. Я об институте. Если бы отец знал, как Сашка поднимет институт, и как он будет ценить Любу, он бы избежал двух инфарктов. Может, прожил бы еще лет десять. Увы… Но я вырос. И я тоже был личностью. Ты знаешь, я все жизнь считаю себя виноватым перед сестрой, за то, что был любимым ребенком. Я пошел своим путем, и Люба меня поддержала. Она долгие годы заботилась о моей матери, она направляла меня в работе, она поддерживала мои проекты, которые никто не одобрял, и оказывалась права. Дашенька, я всю свою жизнь любил только двух женщин: маму и Любу. Я был женат, но понимаешь я не нашел в браке душевной близости, моя жена в подметки не годилась моей сестре. К тому же она решила, что больную маму можно отправить в пансионат для престарелых. И это стало последней каплей. У меня нет детей, только племянники. Ты знаешь, они такие разные, но они дети своих родителей и это чувствуется. У них своя порода. Я люблю их. Я приехал в Москву, чтобы отдать мою часть акций кому-то из племянников. Я думал Марине. Я шел к Сереже, когда встретил тебя. Я не подарил акции, я больше не вспоминал о них. Моя жизнь остановилась. Я попал в другой мир с тобой, и я счастлив, но Я должен работать. Я смотрю на тебя и понимаю, что тебя нельзя отрывать от Москвы, что мы должны быть здесь, но у меня мама в Бостоне, работа, лаборатория, исследования, что у меня есть обязательства перед людьми, фирмами и государством. Что я живу в гостинице потому, что подарил свою квартиру в Москве Борьке Борисову. Я понимаю, что мне здесь не место, но я не могу от тебя оторваться.

-Саша, ты не хочешь позвать меня в Америку?

-Не знаю, малыш. Там нет солнца, которое отливает золотом в твоих волосах. Дай мне время.

Они продолжали встречаться. Даша больше не задавала вопросы и ждала. Как-то на работу пришла ее мама, она потребовала объяснений от дочери. Даша ушла с ней, позвонила Саше, сказала. Что завтра будет с ним, а эту ночь проведет дома. Но завтра не случилось. После работы Даша пришла в гостиницу, но на рецепшине ей сказали, что Корецкий утром уехал. Ей отдали сумку с вещами, которую он ей оставил. Даша вернулась к матери. Она искала письмо от него, но нашла только записку на стикере «Я вернусь, жди» В сумке были ее вещи, платья, туфли которые он ей покупал. И больше ничего. Даша еле дождалась утра, она бежала на работу, влетела в приемную и попыталась проникнуть в кабинет Корецкой, но он был закрыт.

Девушка, спросите, а потом двери ломайте, Татьяна окинула ее холодным взглядом,- Любовь Александровны нет и не будет, может неделю, может больше.

-А Борисов?

-Он тоже вылетел в Бостон. Объяснений они не дали. Исполняющий обязанности Исаков, а его зам теперь Тельман. Сергей Тельман.

Даша спустилась в лабораторию. Она никому ничего не рассказала, даже Неле. Прошла неделя, потом другая, потом еще. Администрация не возвращалась, работа в институте шла своим чередом.

-Дашка, ну что опять с тобой, что твой профессор не пишет? И не звонит?

-Нет, Неля я залетела, мама требует сделать аборт. А я не могу. Я ушла бы жить куда-нибудь, но общежитие мне не дают, я москвичка. А с мамой я жить не могу, она говорит, что ребенок ей не нужен и грозит выгнать меня.

-Переезжай ко мне, помогу тебе с малышом. Даша, сообщи его отцу.

-Нет, я буду ждать, он вернется, я знаю.

-Даша, Даша. Ну почему тебе не везет с мужиками? Я слышала тут, о его отце рассказывали, так он ни одной юбки не пропускал. А мать у него была заведующей акушерсвом и геникологией, так об их связи узнали только перед его смертью и о том, что у Замятиной сын от Корецкого узнали тогда же. Яблоко от яблоньки, вспомни пословицу. Ну напиши ему на сайт, у него же наверняка есть сайт. А то в Москве у него одна, в Бостоне другая. Даша, не плачь. Ну, сходи к Тельману, ему расскажи или Марине. Она племянница, однако.

-Я не пойду. Я к тебе вечером перееду, вещи мне только помоги забрать. Я потом, когда рожу, скажу Любовь Александровне. Они мне наверно, немного помогут материально. Они не бедные люди, и как он говорил, Люба – человек и мать. Если, я скажу то только ей. Может общагу дадут.

====== Часть 3 ======

Прошла еще неделя. Даша жила у Нели. Все вроде наладилось. Она повеселела и думала только о ребенке. Даже ждать стало как-то легче.

В понедельник была объявлена общая планерка. Проводил ее Борисов. На первом ряду сидели Люба и Александр Корецкий. Он не глянул в сторону Даши, а она не захотела попасться ему на глаза. У него был усталый, измотанный вид, у Любы тоже. Даша спустилась в лабораторию и наткнулась на Марину.

-Даша, ты моего мужа не видела?

-Он идет с планерки.

-Дашенька, я Ольку с тобой оставлю? Мне надо бабушку кормить, она с самолета, после операции на сердце. Дашенька, пожалуйста.

-Конечно, оставляй, а что с бабушкой?

-Был инфаркт, сделали шунтирование, но понимаешь, она то была в Америке, а дядя Саша и мама здесь. Ее сиделка позвонила, они сразу улетели, но путь не близкий, пока добрались, ее уже прооперировали. Потом выхаживали. Знаешь, она, как почувствовала, что может двигаться запросилась домой, в Москву. Они ее перевезли, но отец настоял, что она пока будет в больнице. Я вот ей паровые котлетки сделала, пюрешку, как она любит. У нас замечательная бабушка. А мои старшие в школе, Ольку не с кем оставить.

-Иди к своей бабушке, за дочку не волнуйся.

Даша взяла Оленьку за руку и вышла в сквер, они гуляли, она катала девочку на карусели. Так прошло около часа.

Саша Корецкий сразу после планерки спустился в лабораторию.

-Неля, где Даша?

-С утра была, я подошла, ее нет. Что передать?

-Пусть подойдет в дирекцию. Вы знаете о нас?

-Вы же при мне ей предложение делали. Александр Александрович, Вам с ней поговорить надо, она хорошая, не обижайте ее.

-Это не входило в мои планы. Пусть она поднимется в дирекцию, и как можно скорее.

Даша вошла в лабораторию с Оленькой, еще через час.

-Неля, Тельман здесь?

-Нет в дирекции. У них там переполох какой-то. Тебя Корецкий просил подняться к нему и как можно быстрее.

-Я сижу с Олей, пока Марина общается с бабушкой. Ирония судьбы у меня в животе сидит Олина тетя или дядя.

-Не смешно, лучше иди и выясни отношения с отцом дяди или тети.

-Я не хочу. Переполох потому, что Александр решил подарить акции кому-то из племянников. Он сам мне рассказывал, а значит, он возвращается в Америку. Зачем я пойду? Я почти привыкла без него и у меня есть его подарок, самый дорогой на свете. Неля, я изменилась. Я не хочу любви, не хочу иметь рядом мужчину, я теперь живу для него, для моего ребенка.

А вот теперь, подробней. – Марина стояла позади Даши. Почему ты решила, что имеешь право оставлять ребенка без отца? Даша, это несправедливо по отношению к двум людям и один из них твой ребенок, а второй его отец. Бабушка просила привести тебя к ней. Она хочет видеть женщину ее сына.

-Что это значит?

-Только то, что для матери сын всегда маленький, и она хочет его защитить, уберечь. Понимаешь? Уже понимаешь, я вижу.

Они поднялись в кардиологию и подошли к палате. Даша молчала. Сердце бешено колотилось в груди. Она вспомнила, как каждый раз, когда она проходила мимо бюста академика в холле института, она представляла себе его семью. В ее воображении жена должна была походить на Любу. Но она уже знала, что это не так. А теперь она увидит ее, ту женщину, которая была в тени, о существовании которой знали лишь самые близкие люди. Которая одна растила сына и умела любить, так как никто. Что она скажет ей? Зачем она пришла сюда? Кто она такая? Не жена, ни невеста, даже не любовница. Даша внутренне сжалась и совсем потухла. Марина подтолкнула ее к двери.

-Даша, заходи, я с ребенком, если персонал заметит, будут неприятности. Дашенька, она не кусается. Она замечательный человек.

Даша вошла, глаза в пол. Марина с Олей на руках за ней.

-Хороша! Здравствуй красавица.

Даша испуганно подняла глаза и встретилась взглядом с Екатериной Семеновной. На душе отлегло и потеплело. Эта сухонькая женщина излучала тепло, покой и доброту.

-Девочки, подойдите, сядьте рядом. А Оленька, наша, Корецкая. Умница ты Маришка. Дай тебе Бог. Все иди, а то сейчас шум начнется, за все мы с тобой получим и от всех. Завтра не приходи, меня кормить не надо, тут нормальное питание. Да и мать твоя, меня без внимания не оставит, это сегодня они с самолета, так ей готовить было некогда.

Она поцеловала Марину и та ушла.

-Рассказывай Даша, кто ты, сколько тебе лет, какой срок беременности, и чей ребенок Сашин или Сережин?

-Я не встречаюсь с Сергеем, как Марина родила, так все. Можете верить, можете нет, но это правда. Мои отношения с Сергеем были ошибкой, но они меня многому научили и дали мне новых друзей, хороших друзей. Нас с Мариной действительно связывает дружба, и я дорожу ей.

-Не кипятись. Марина сказала тоже самое, а мои внуки не привыкли врать. Ты у врача была? УЗИ делала? Анализы сдавала? Ты бледная и не от испуга, а от малокровья. Даша, мне семьдесят восемь лет. Подходит мой срок. Все что у меня есть, это сын. Я хочу ему счастья. Я все годы боялась его одиночества, и я рада, что он нашел тебя. Я надеюсь увидеть родного внука. Марина говорит, что ты хорошая девочка, Люба тебя тоже хвалит, а Сашенька все уши мне про тебя прожужжал. Запала ты ему. Ладно, иди, устала я. Мне этот перелет тяжело дался, но я дома. Я в этом институте тридцать лет проработала, он мне тоже родной. Иди, потом с ним придешь, а анализы сдай, прямо сейчас.