– А ты, Сева?

Лихоборский, заложив руки за голову, откинулся на стуле. Он все так же продолжал смотреть на мою подругу. У них происходила сейчас своего рода игра в гляделки.

– Ирина! – наконец изрек он.

– Я тоже думаю на нее, – сказал Миша.

Итак, большинством голосов Ирка выбыла из игры. Исполненная гнева, она продемонстрировала всем свой чистый листок и хотела уже сбежать покурить. Но ее вынудили присматривать за мафией ночью.

Ночь – это значит, что все без исключения закрывают глаза, вроде бы спят. А плохой начинает свою охоту. То есть подает незаметный знак водящему (в данном случае, Ирке), кого бы он хотел устранить со своего пути.

– Утро! Открывайте глаза! – скомандовала Ирка. – Балагура, ты можешь не просыпаться. Тебя убили. Я могу теперь пойти покурить?

Интересно, кто же эта мразь, которая исподтишка убивает по ночам? ДЦА небось. Вон как у него физиономия залоснилась!

В конце концов в игре осталось только трое участников: Вероника, Всеволод и Оксанка.

Я теперь уже знала, кто мафия, – в следующую ночь подглядела, хоть это и не по правилам. И все равно мне было интересно наблюдать за финальным поединком. Сейчас должно было решиться кто – кого. Зло – добро или наоборот? Потому что, когда мафиози и честный остаются один на один, игра автоматически заканчивается в пользу мафии.

– Ну и? – с любопытством спросил Михаил.

Он был единственным из «покойников», кто пока еще не был в курсе. Его грохнули только минувшей «ночью». Трио переглядывалось между собой с лукавым видом.

– Оксана Александровна, – начал атаку Лихоборский, – не стоит нас с Вероникой водить за нос. Признайтесь, это вы уложили наших товарищей?

– Укладывать – не моя прерогатива, Всеволод! Так что я по-прежнему думаю на вас.

Он пожал плечом.

– Воля ваша. Но это не я.

– А я думаю, что вы мафия, Оксана, – сказала Вероника.

– Все! – Дорохова хлопнула себя по коленке. – Внимание на монитор, Всеволод! – замахала она рукой на Веронику. – Семья из Новосибирска хочет задать знатокам вопрос!

– Вы думаете, Оксана Александровна?

– Я уверена!

Всеволод с сомнением посмотрел сначала на одну, потом на другую свою оппонентку.

– Ну ладно, – сдался он, – поверю вам на слово… Вероника! Вскрывайся!

– Да ты что! – запротестовала та. – Как ты можешь ей доверять? Она же мафия! Если я сейчас вскроюсь, то все!.. Мы проиграли! Ты разве не заметил, что это был ответный ход на мое обвинение?

– Говорю тебе, Всеволод! – В порыве Оксанка даже перешла на «ты». – Это семья Калымагиных из Уфы!

– Пф-ф-ф, – Лихоборский схватился за голову, – вы меня обе запутали вконец!

Страсти накалялись. Бедный Сева никак не мог сделать свой выбор. Все с интересом наблюдали за поединком. За исключением ДДА, который к тем порам уже мирно посапывал на диване.

– Ладно, все! Сдаюсь! – сказал Всеволод. – Вероника, не обессудь. Но я голосую за тебя!

– Ура! – завопила Дорохова, радостно размахивая над головой своим девственным листочком.

Вероника, привстав, сощурила глаза.

– Что-о-о? – протянула она. И с возмущением обернулась на Всеволода. – Ах ты гад, Лихоборский! Так это ты мафия?!

Он невозмутимо отпил вина из бокала.

– Так бывает, Вероника, не расстраивайся!

– Ну надо же сволочь какая! – Оксанка в сердцах шмякнула своей бумажкой об стол.

– Нда-а, – Миша уважительно выпятил подбородок. – Вот уж никак не думал на тебя, старина!

Публика еще долго гудела, коря Лихоборского за коварство. А он только гнусно ухмылялся в ответ.

Потом снова были танцы. На сей раз Миша осмелился пригласить Ирину. Точнее, это не было официальное приглашение с поклоном головы. Просто, когда она стояла спиной, он подошел, положил ей руки на талию и шепнул что-то на ухо. Вероника аж позеленела от злости, но, как ни странно, от резких выпадов воздержалась. Может быть, просто потому, что саму ее тут же ангажировал Всеволод.

Вот что значит верный друг! Как только дело запахло жареным, сразу отвлек огонь на себя!

А мы втроем – я, Дорохова и ДДА – сидели чуть на отшибе и время от времени перебрасывались фразами. Оксанка, устроившись посередке, постоянно вступала с кем-то в СМС-переписку. Может, с Толиком? Интересно, он ничего не спрашивал у нее обо мне? Дизайнер, опершись локтем об угол стола, глуповато улыбался, глядя, как сосредоточенно хмурит лобик его маленькая Огучка. Несчастного растолкали, когда от него потребовалось завести патефон под названием «Макинтош», и теперь он явно балансировал на грани были и небыли. Я же, вроде бы поправляя прическу, косила все больше на Всеволода. И между делом думала о том, что он даже ничего не сказал мне по поводу обновленного имиджа.

Неожиданно в домофон раздался еще один звонок.

– Гарик! – быстро шепнула Оксанка. – Это ко мне! – успокаивающе крикнула она в зал, поднимаясь.

Она открыла и, высунувшись в дверь, что-то сказала. Потом, не захлопывая, направилась к столу за своими вещами. К ней тут же подошел Лихоборский:

– Вы нас покидаете, Оксана Александровна?

– Да. Труба зовет – вперед, вперед!

– Подождите! – подоспел Михаил. – Какая труба вас зовет? Нужно же еще заключительный тост выпить! Пригласите сюда вашего друга. Что вы его на холоде держите?

– Ну ладно…

Оксанка пожала плечами. Вернулась к двери, распахнула ее и крикнула:

– Игорь! Иди сюда! Тебя общество требует!

– Что, стриптиз надо показать? – улыбаясь, ввалился Гарик Но тут же при виде незнакомых лиц сконфуженно осекся.

Возникла минутная заминка, во время которой взгляды всех без исключения присутствующих были прикованы к опростоволосившемуся шутнику. Всеволод достал откуда-то из-под свитера сигареты и закурил прямо в офисе, на что Вероника нервно сглотнула.

– Почему бы и нет? – сказал он, выпуская дым. – С удовольствием посмотрел бы стриптиз в вашем исполнении, господин Губанов.

Я опешила. Откуда он знает Гарика?

А-а-а, так вот оно что! Дело вовсе не в Оксанкиной гордости! Все как раз наоборот. Это он застукал их с Гариком! Ясно-ясно!

Все остальные, кажется, тоже пребывали в замешательстве, потому что хранили молчание. Один Всеволод расходился все больше.

– А что же это вы… неужели переквалифицировались в стриптизера?.. Какая ошибка! У вас же бесспорный талант! Вот и Оксана Александровна так считает!

Я мельком взглянула на Оксанку. Та стояла красная, прикусив губу.

Интересно, что она опять насочиняла?

– Миша! – обратился оратор к Талову – Твоя фирма несет существенные потери! Ты видишь перед собой одного из самых выдающихся дизайнеров современности! И ты просто обязан взять его к себе в штат!

– Неужели? – разомкнул уста притихший Михаил. Он так же, как и все, явно понимал, что назревает конфликт.

Гарик, резко втянув воздух носом, наконец переступил порог.

– Во-первых, всем доброго вечера, – произнес он. – А во-вторых, Всеволод – не помню, как вас по отчеству, – я ни в кого не переквалифицировался. Стриптиз – это одно из моих многочисленных хобби.

Гарик существенно уступал Всеволоду в росте. К тому же выступал в одиночку. Но, несомненно, присутствующая в нем восточная кровь гасила инстинкт самосохранения. Горящий взгляд Гарика выражал однозначную готовность дать сдачи.

Всеволод неожиданно разулыбался:

– Хорошее у тебя хобби! Просто замечательное! Сложно даже представить, чем ты еще можешь потешать себя на досуге!

Зачем он его дразнит? Зачем говорит таким пренебрежительным тоном? Они же сейчас подерутся!

У Гарика дернулись желваки. Он сделал в сторону Всеволода порывистое движение, но Оксанка вовремя ухватила его за руку.

– А мы сейчас петь идем! – нарочито веселым голосом воскликнула она. – Кто с нами?

– Я! – вызвалась Чижова. – Это в тот самый караоке-бар, где мы отмечали мой день рождения?

– Да, точно! Именно туда! Тут всего десять минут пешком.

Оксанка уже поспешно влезала в куртку. Ирина тоже подлетела к вешалке и начала выкапывать из-под чужих вещей свое дорогущее, светлой кожи пальто.

– А стриптиз? – не унимался Всеволод.

– Сева, охолонись! – Миша примирительно положил ладонь другу на грудь. – Не порть настроение ни себе, ни людям.

– Я тоже пойду! – внезапно созрел ЯДА.

Он вылез. Прихватил из-под стола свои ботиночки, которые непонятно когда успел с себя стянуть. Обулся, оделся и примкнул к столпившимся в дверях отбывающим.

Гарик толкнул дверь и вышел первым, ни с кем не попрощавшись. Ирка, выскакивая следом, беспечно кинула:

– Всем пока!

ДЦА на выходе поклонился. А Оксанка, застегивая куртку, направилась обратно.

– Вероника! Миша! – обратилась она к руководству. – С наступающим вас! Будьте счастливы! Удачливы! Пусть в вашей жизни будет как можно больше светлых моментов! Живите в гармонии и любите друг друга!

– Спасибо! – чирикнула Вероника, игриво приложившись к таловской щеке.

– Спасибо, Оксана. Очень теплые пожелания, – сказал Миша и в отличие от своей дамы поцеловал Оксанку, правда, только в руку. – Вам тоже всего наилучшего. И до встречи в новом году!

– Да, до нового года!

Она отступила. Поправила сумку на плече и пошла. Но вдруг развернулась и быстро приблизилась к Всеволоду. Остановившись возле него, чуть прихватила за свитер.

Он замер.

Она не сводила с него глаз. Еще немного – и я думала, что Дорохова уляжется на него прямо там.

– Дебил! – наконец сказала она. Отстранилась от него. И, уже убегая, крикнула мне:

– Пока, Польчик, созвонимся!

Молодец! Не стала меня никуда тянуть. Понимает – люди остались пара на пару.

Как только за Оксанкой захлопнулась дверь, Всеволод воскликнул:

– Отлично! Твои подчиненные, Мишаня, поносят меня, как хотят!

– Ну-ну, не перегибай палку, дружище! Ты же сам полез в бутылку!..

Лихоборский зло усмехнулся. А потом сделал ностальгическое лицо и спародировал Миледи из «Трех мушкетеров»:

– Если бы я… полез в бутылку… – тут он уткнулся взглядом в меня. – Что, Полина? Что у тебя за скорбь на лице? Гуляем-веселимся дальше! Идем потанцуем!

Он стянул меня за руку со стула, и мы пошли танцевать.

Вероника с Мишей не захотели составить нам компанию. Кавалер, поухаживав за дамой, налил ей еще вина, а себе – еще водки.

В этот раз Всеволод был гораздо менее артистичен, чем в наш предыдущий танец. Он на меня не смотрел, держался расслабленно, только гонял во рту туда-сюда спичечный огрызок.

Ая… я просто изнемогала от желания стать ему нужной. Я тянулась к нему, как растение тянется к свету. Я прожигала дыры на его отвернутом от меня подбородке.

Ну, сейчас же нам никто не мешает! Ну, сосредоточься же ты на мне! Вот я – из плоти и крови! Такая же женщина!..

И вдруг ситуация изменилась.

Всеволод как будто услышал. Взглянул на меня сверху вниз.

Или я слишком сильно сдавила его плечи?

В его лице что-то было не так. Как будто добавилась новая черточка. Я никак не могла ее отыскать. Где она? В складках у губ? В морщинках у глаз? Где он – этот невидимый штрих, отличающий холодного человека от человека неравнодушного?

Неужели! Неужели он наконец-то взволнован? Или мне это кажется? Но тогда почему он так дышит? А руки?! Руки напряжены! Или это мне тоже кажется?

Я совсем незаметно сделала касательное движение животом. Нужно же было как-то проверить…

Да! Я во всем убедилась! Колдун времени не терял. Чакры были раскрыты!

Однако, как выяснилось, моя уловка едва ли осталась незамеченной.

– Что ты там потеряла? – строго спросил Всеволод.

– Ничего! – В испуге я даже попыталась от него отстраниться.

Но он привлек меня обратно.

– Это абсолютно нормально, – заметил он достаточно сухо. – К тому же ты надушилась не своими духами.

Да, действительно, я использовала Оксанкины духи «Нина Ричи». И что с того? При чем здесь это? Спустя какое-то время подошел Миша.

– Ну что, пора, наверное, по домам расходиться?

– Да, пожалуй, – ответил Всеволод.

Что, и все? Он готов меня вот так запросто бросить? Но, позвольте! Сальвадор обещал, что его будет тянуть ко мне! Тянуть с фантастической силой! А он и думать забыл. Пошел себе преспокойненько тяпнуть на посошок.

Желая выиграть время, я стала прибирать со стола.

Что, же мне сейчас сделать, чтобы заставить его поехать ко мне? Такой удобный случай! Пустая квартира! Может, сказать, что мне плохо? Прикинуться пьяной? Но уже никто не поверит.

– Полина, да бросьте вы все! – крикнул Миша. – Завтра уборщица придет, уберется.

Вероника тем временем уже везде закрывала форточки, выдергивала шнуры из розеток.

Господи! Ну что же мне делать?

Так ничего и не придумав, я потащилась вместе со всеми одеваться.

Всеволод, поскольку пришел без верхней одежды, уже держался за ручку двери. В его руке, будто нож, блестели ключи от машины.