– Куда мы едем? – спросила Кэтлин.

– В... в пансион Толстушки Розы. Я тебе говорил, что она моя давняя знакомая. Я попрошу ее присмотреть за твоим барахлом, пока я не вернусь за ним. Сиди здесь, – он посмотрел на Джастиса, который остановился рядом, – ты тоже.

Шейн привязал лошадь к перекладине и направился к дверям.

– Может, мне пойти с тобой? – предложила она. – Если Роза твой друг, то мне следует познакомиться с ней.

Джастис улыбнулся и отвел глаза.

– Нет, – ответил Шейн, не останавливаясь, – оставайся в повозке.

Кэтлин негодовала. Она не привыкла, чтобы ею командовали. Да что он о себе возомнил? Шейн никогда не обращался с ней так в графстве Клэр. Он был милым, понимающим, терпеливым. У него было неплохое чувство юмора. Она беспокойно заерзала на скамье.

– Ты хорошо знаешь эту Розу? – спросила она у Джастиса. – Она позаботится о моих вещах?

– Думаю, да.

Акцент у парня был такой, что ей приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова.

Из залитого огнями дома донесся громкий голос. Голос был явно женский. И голос этот говорил такие непристойности, что у Кэтлин зарделись щеки.

– Джастис, я оставлю тебе Дерри, а сама схожу за твоим отцом. Я могу положиться на тебя и оставить ее здесь на пару минут?

– Но он же сказал оставаться здесь.

– Я помню, что он сказал. Ты присмотришь за ребенком?

Он кивнул.

– Я возьму ее с собой, если тебе это не по силам, – сказала она.

– Присмотрю, она же родня.

– Она ребенок. Если упадет под копыта лошади или если...

– Я о ней позабочусь.

Парнишка слез с лошади и взобрался на сиденье рядом с Кэтлин.

Она кивнула и спустилась вниз. Подобрав юбки, она пошла к дому, залитому светом. Она ни минуты не сомневалась, что никакой это не пансион. Она, может, и жила под опекой отца, но слепой она не была. Как минимум это был портовый паб. Как минимум! Ей даже думать не хотелось, чем это заведение могло на самом деле оказаться.

Громко звучало пианино. В окнах третьего этажа она заметила силуэты танцующих. Какая-то парочка беспечно щебетала у парадной двери. Набрав в грудь воздуха, Кэтлин пошла к двери. Она найдет своего мужа и покинет это заведение как можно скорее.

– Добрый вечер, сладенькая моя.

Кэтлин обернулась на голос и почувствовала терпкий запах спиртного и немытого мужского тела. Огромная фигура в длинной шапке из бобрового меха выросла из темноты.

– Ты тут новенькая, а? – Мужчина, пошатываясь, подошел ближе и рыгнул. – Какой птенчик! И где тебя прятала Толстушка Роза?

Кэтлин не стала реагировать на это неслыханное хамство и прошла мимо, не обращая внимания на пьянчугу. Она поднялась по ступеням. Музыка играла очень громко. Кто-то пел надрывным голосом, фальшивя, лишь изредка попадая в ноты.

– Не уходи, – запротестовал человек в бобровой шапке, – давай подружимся.

Кэтлин ускорила шаг. Она уже была у двери, когда ей на плечо легла тяжелая рука.

– Я тебе говорю, сладенькая, не уходи, – он достал из кармана пригоршню зеленых банкнот, – у меня есть деньги.

Она обернулась к нему, спрятав свой страх за холодным благородством.

– Соблаговолите убрать руку.

– А как насчет поцелуя для старины Джима?

Она вырвалась и ударила его каблуком по башмаку, туда, где должен быть большой палец ноги. Но громила схватил ее другой рукой.

– Отстань от меня! – закричала она. – Я не...

Распахнулась дверь, и ее чуть не снесло. Она оказалась у стены, а между ней и пьяным мерзавцем стоял разъяренный Шейн. Он схватил его за шиворот и поднял на пару дюймов.

– Это моя жена! – Он тряхнул громилу так, что у того зубы клацнули.

– Эй, Макенна, я же не знал, что это твоя женщина. Говорю тебе, понятия не имел.

– Тогда извинись перед ней.

– Что тут происходит? – В дверях появилась самая толстая женщина из всех, что Кэтлин доводилось видеть на своем веку. – Я не потерплю здесь драк. Слышишь, Шейн Макенна? Отпусти его.

Шейн поставил громилу на деревянную ступеньку лестницы, но не отпустил его воротник.

– Он оскорбил мою жену.

– Извини, простите, мэм, я, правда не знал, я думал...

Из окон выглянули несколько накрашенных женщин.

На Кэтлин повеяло дешевыми духами.

– Это Макенна, – сказала одна из них, рыжая, с плохой кожей, своим подругам.

– Который? – спросила другая, высовываясь из окна по пояс.

Вслед за дамами из окон выглянули мужчины. Кто-то был одет во что попало, но некоторые были в белых рубашках и при галстуках. Кто-то держал в руках стаканы со спиртным, а один – карты.

– Точно, он, – сказал плотный парень своему другу, – Макенна разводит лошадей на ранчо в Килронане.

– А сюда-то его что занесло? – спросил полный мужчина в очках. – Я к Толстушке Розе не ради неприятностей пришел.

Пожилой человек указал на Шейна тростью и обратился к кому-то внутри:

– А ты говорил, у него хватит ума не показываться в этом городе после...

– Хватит! – воскликнула Толстушка Роза, махая руками на гостей. – Идите внутрь. Ну?! Давайте. Вы что, хотите законников на мою голову привлечь?

Зеваки отошли от окон, а Роза повернулась к Шейну:

– Может, мне стоит выкинуть вас обоих в реку?

Шейн последний раз встряхнул свою жертву и выпустил его воротник. Смутьян одернул одежду и исчез во тьме.

– Ты же знаешь, как я не люблю неприятности, Макенна! – сказала Роза.

– Он оскорбил мою жену.

– Джим – алкоголик. В прошлый раз, когда он напился до чертиков, он моей свинье сделал предложение.

– Именно поэтому я не свернул ему шею.

Хозяйка повернулась к Кэтлин и улыбнулась, блеснув двумя передними серебряными зубами.

– Я Толстушка Роза, рада знакомству, миссис Макенна.

– Как поживаете? – спросила Кэтлин, ошеломленная всем происходящим. Она старалась не пялиться уж слишком откровенно на ее необъятную, едва прикрытую грудь и на неестественно желтые волосы, штопорообраз-ными кудряшками свисающие по сторонам ее круглого лица.

– Я, кажется, просил тебя подождать в повозке, Кейти! – сказал Шейн негромко, но Кэтлин отчетливо услышала в его голосе нотки раздражения.

– Обсудим это позже, – сказала она.

– Никакого вреда ты причинить не успел, – сказала Роза спокойным глубоким голосом. – Джим ничего поутру не вспомнит. Жена твоя тоже в целости и сохранности, не так ли, дорогуша?

– Все в порядке, спасибо.

– Роза, ты пошлешь Мозеса за багажом? – напомнил ей Шейн.

– Толстушка Роза хоть раз тебя подводила? – В ночи снова сверкнули два серебряных зуба. – Я мигом пошлю Мозеса за твоими трофеями. Не беспокойся. Я позабочусь о них, как о своем собственном барахле.

– Я тебе признателен, Роза.

– Эй, а где музыка? – крикнула Роза в открытую дверь. – Я плачу этому пианисту, чтобы он играл.

Музыка снова зазвучала. Только со второй попытки Кэтлин распознала старую ирландскую песню. Глубокий мужской баритон запел громко:

Однажды я выехал в мае верхом на лошадке своей. Туда, где блуждали с тобою, где песни нам пел соловей. ….

Толстушка Роза прижала Кэтлин к своей огромной груди и похлопала по спине.

– У тебя хороший мужик, дорогуша, что бы кто ни говорил. Вы оба берегите себя. И поцелуй от меня своего парня, Шейн. Скажи ему, что Тетушка Роза скучает по нему.

По пути к повозке Кэтлин выговаривала Шейну:

– Как ты мог оставить мои вещи такому человеку?

– Я велел тебе оставаться в повозке, – парировал Шейн. – Неужели так сложно делать то, что я говорю? А если бы я не вышел вовремя, чтобы спасти тебя?

– Я, между прочим, от самого графства Клэр добралась без всякой защиты. А уж с одним пьяницей я как-нибудь справлюсь.

– Я видел, как ты справилась. Еще чуть-чуть, и он утащил бы тебя в кусты.

– Еще чего! Или ты думаешь, что за последние восемь лет мне не приходилось иметь дел с мужчинами?

– Отчего же. С мужчинами-то ты наверняка путалась.

– Что за мерзкие вещи ты говоришь?!

– Ты лучше слушай, когда я тебе дело говорю. Для твоего же блага уму-разуму тебя учу.

– Я твоя жена, а не прислуга. А это – дом греха. Как ты можешь оставлять все, что у меня осталось в жизни, этой... этому существу?

– Толстушка Роза – честная женщина.

– Ага, просто образец добродетели.

– Не спешила бы ты с выводами. Она мой друг. А у меня их не так уж много.

Кэтлин крепко прижимала к себе Дерри, а повозка катилась по улицам Джефферсон-Сити. Шейн сидел на жестком деревянном облучке позади нее и был молчалив, словно омытый дождем придорожный камень. Нет, не так она представляла себе все это. Не за этого человека она выходила замуж в развалинах церкви в Килшанни. Тот Шейн Макенна не сомневался бы в ее рассказе о Дерри, и он не стал бы нападать на человека таким жестоким и варварским способом.

И уж тем более ее Шейн Макенна не позволил бы себе переступить порог такого сомнительного заведения. Тем паче не позволил бы своей жене узнать об этом.

Кэтлин молча смотрела на темные силуэты домов, что исчезали в ночной мгле. Несмотря на свое громкое имя, Джефферсон-Сити был всего лишь маленьким городишкой, не чета роскошному Новому Орлеану или даже Сент-Луису.

Из окон частных домов вдоль дороги лился тусклый свет. То там, то тут дворик был огорожен белым штакетником, и Кэтлин чувствовала едва уловимый запах роз. Когда повозка свернула на перекрестке, Кэтлин увидела пожилую пару, освещенную светом медного фонаря. Они сидели, обнявшись, на скамеечке возле дома и негромко смеялись.

У Кэтлин перехватило дыхание от зрелища их нежных отношений. Сколько раз она видела своих родителей, что так же сидели на скамеечке в саду, негромко переговариваясь, склонив головы друг к другу! Она представляла себе их с Шейном будущее. Когда они станут старыми, то ткани их жизней так притрутся, что невозможно будет и иголку продеть, не повредив узоров.

Ах, как она хотела, чтобы ее мечты стали явью. Несмотря ни на что. А еще она хотела цветов. Целый сад цветов, чтобы они своими яркими красками вытеснили из ее памяти печальные картины заброшенных полей и свежих могил в ее родном графстве Клэр.

Она надеялась, что семена, которые она привезла из Ирландии, приживутся на почве Миссури и она украсит их дом благоухающими цветами. Ведь настоящий дом не может быть уютным без красок и запахов.

Чем ближе они были к окраине города, тем меньше людей попадалось им на пути. Карета, запряженная четверкой лошадей, пронеслась мимо них, сопровождаемая одиноким всадником. Из подворотни выскочила маленькая белая собака и злобно залаяла на Шейна, пробежав за ними едва не полквартала.

Шейн не обращал ни малейшего внимания на прохожих, тем более на дворовую шавку. Наконец они свернули на узкую улочку, которая для Кэтлин ничем не отличалась от всех остальных.

– Еще несколько миль по этой дороге, и мы разобьем лагерь на ночь, – сказал Шейн. Он оглянулся через плечо и посмотрел на мальчика. – Помни, что я говорил тебе, Джастис. Держи своего пони на длинной узде. Не борись с ним, а иди рядом.

Прошло несколько минут, дома кончились, и стало совсем темно. Шейн кивнул Джастису, и тот достал из повозки фонарь. Он зажег его и поехал впереди процессии.

– Он хорошо держится в седле, – сказала Кэтлин, в надежде завести разговор. Нормальный разговор со своим мужем, который не закончится очередной перебранкой. Ей казалось, что парнишка действительно хорошо ездит. Он держал спину прямо и не боялся лошади.

– Это наследственное, – ответил Шейн неохотно, – его мать могла скакать на всем, что было о четырех ногах.

Кэтлин вздохнула. Ей не очень-то хотелось и дальше слушать о Джастисе или его матери. Когда Шейн говорил об этой женщине, его голос становился мягче, а еще в нем звучала грусть. Она не сомневалась, что у Шейна с матерью Джастиса были очень теплые и близкие отношения. Он называл ее близким другом. Вопрос в том, насколько близким? И с чего бы такому одинокому волку, как Шейн, заботиться о чужом ребенке? Но любопытство все же взяло верх.

– Как ее звали?

– Кого?

– Мать Джастиса.

– Сериз Ларок.

– Она была француженкой?

– Ее отец был французом. По крайней мере так она говорила. А мать ее скорее всего была чистокровной.

– Чистокровной?

– Индианкой. Сериз никогда не рассказывала о своих краснокожих родственниках. Только о матери иногда говорила.

– А они опасны? Я об индейцах. – Дерри зашевелилась в ее руках и издала невнятный звук. Ей снился сон. Кэтлин стала укачивать малышку. Ей выпал еще один трудный день. Но крошка держалась замечательно. Она была здоровой и крепкой девочкой, но если не дать ей выспаться как следует, то она будет капризничать весь день.

– Индейцы? – переспросил Шейн, прервав ее размышления о Дерри. – Они как и все люди. Разные. Некоторые опасны, а некоторые нет.

– Но... если ты не боишься индейцев, зачем тебе огнестрельное оружие? – Она заметила ранее, что он достал ружье из-за седла и положил его под руку.