Мэг Кэбот - Эти синие глаза

— Держись! — крикнула Бренна. — Я иду!

И она бросилась на помощь мальчику сквозь сплошную пелену дождя.

— Бренна!

Задыхаясь, Рейли нагнал ее на мосту. Он на ходу натягивал свой плащ, а его шляпа и сумка с медикаментами остались в коттедже.

— Право, — сказал он, когда они оказались так близко друг от друга, что теперь не требовалось кричать во всю глотку, чтобы услышать друг друга, — я не представляю, как выкроить хоть одну минуту, чтобы остаться наедине с вами. Вас постоянно кто-то призывает на помощь.

Потом, заметив, что Хемиш спешит к ним и уже почти догнал их, он переключил внимание на своего недавнего пациента.

— Мне казалось, я велел тебе держаться поближе к дому еще несколько недель. Не так ли, молодой человек? — принялся Рейли отчитывать мальчика с таким суровым видом, что тот тотчас же понял, что это не шутка.

— Знаю, — ответил Хемиш, задыхаясь от быстрой ходьбы. — Но ведь кто-то должен присматривать за ягнятами. И посмотрите, что получилось! Лукас бросился на помощь, и теперь и его смыло! Гляньте!

Мальчик, казавшийся еще меньше ростом и еще более хрупким и уязвимым с выбритой головой, на которой едва держалась слишком большая шляпа, указывал куда-то вниз.

Бренна, перегнувшись через перила моста, увидела это существо, увлекаемое потоком и быстро приближавшееся к ним. Вода то и дело швыряла его о камни. Крошечное серое тельце отчаянно сопротивлялось течению и старалось держать голову над водой.

Вслед за этим уносимым водой серым пятном они увидели нечто черно-белое, приближавшееся к ним со скоростью, с какой ветер несет невесомое перышко. Лукас!

— О Господи, — едва выдохнула Бренна.

— Он прыгнул в воду, пытаясь спасти ягненка, — заскулил Хемиш.

— И поток тотчас же сбил его с ног, — решил Рейли.

Он уже сделал движение с моста, на ходу сбрасывая только что надетый плащ.

— Не пугайтесь. Я сейчас его достану.

— Спасите Лукаса, — взмолился семенивший вслед за доктором Хемиш. — Ягненка я спасу сам.

И мальчик принялся раздеваться.

— Нет! — закричала Бренна, бросаясь вслед за ним. — Ты останешься на берегу!

Хемиш смотрел на нее так, будто она лишилась разума.

— Но он не сможет спасти и собаку и ягненка, — пояснил ей наконец мальчик, так терпеливо, как обычно разговаривают со слабоумными, — у него всего две руки, а этого недостаточно.

Бренна, оказавшаяся уже у кромки воды, начала спускаться ниже.

— Ягненка спасу я, — крикнула она Рейли, стараясь заглушить рев бурного потока, — а вы хватайте Лукаса!

Рейли, уже зашедший довольно далеко в воду, крикнул ей, чтобы она перестала дурить, но она ступила в обжигающе-холодную воду и пыталась перехватить ягненка, которого течением несло прямо на нее.

Глупое существо пыталось ускользнуть от нее, насколько это позволяла бурно несущаяся ледяная вода, и добилось только того, что его засасывало под воду. Бренна, впавшая в панику от мысли, что крошечный ягненок проскользнет сквозь ее расставленные ноги и его убьет поток, бросив на бревна моста, расставила руки как можно шире и почти до пояса ушла под воду, лихорадочно нащупывая покрытое намокшей шерстью тельце.

Она схватила его и мгновением позже выпрямилась с отбивающимся животным на руках.

— Я его поймала! — крикнула она Рейли и увидела, что и ему приходится не легче.

Напуганный до такого же панического состояния, Лукас, весивший на добрых пятьдесят-шестьдесят фунтов больше крошечного ягненка, которого Бренне все-таки удалось удерживать в руках, отчаянно сопротивлялся, пытаясь добраться до берега самостоятельно, но после нескольких таких безуспешных попыток, просто сдался на милость природы и теперь плыл по течению, плыл с бессмысленным видом и остекленевшими глазами…

Наконец Рейли удалось ухватить его поперек туловища и, удерживая за хвост, оттянуть от одной из деревянных опор моста, о которую животное должно было неминуемо разбиться. Лукас перестал вырываться и только пытался слабо бить лапами по воде, пока Рейли из последних сил плыл к берегу…

Когда наконец он в совершенном изнеможении рухнул на берег, не выпуская из объятий собаку, Хемиш принялся прыгать вокруг него, выкидывая невероятные коленца.

— Вам, — с трудом произнес Рейли, потому что зубы его выбивали дробь, — вам, Бренна, хорошо было бы держать в доме виски.

У нее в доме было виски. Полно виски.

Она почти швырнула перед ним на стол бутылку и рванулась из комнаты, бормоча что-то о необходимости разыскать сухую одежду.

Не важно, думал он, схватив бутылку и глотая обжигающую жидкость прямо из горлышка. На острове Скай хорошие манеры были излишеством. Даже Хемиш, ради которого они оба рисковали жизнью, спасая его дурацкую собаку и невероятно глупую овцу, так толком и не поблагодарил их за это. Он только пытался вырвать своего ягненка из рук Бренны, а потом спрятал его на груди под курткой, стараясь согреть, хотя с животного все еще струилась вода. Потом мальчик свистнул Лукасу, который, придя в себя, отряхнулся, встал и последовал за хозяином.

Ко всем уговорам Бренны, приглашавшей мальчика в коттедж обсохнуть и выпить чашку чаю, он оставался глух. Мальчишка, собака и ягненок исчезли с невероятной скоростью.

Рейли приписал это стремительное бегство желанию избежать попреков и нотаций по случаю того, что он нарушил все предписания доктора и вышел в такую погоду, в то время как рана его еще не вполне зажила, и он не мог не помнить, что Рейли категорически запретил ему это.

Но неужто он не мог задержаться на минуту сказать спасибо?

Ну что же, вероятно, таковы были нравы Лайминга. Но о чем думала Бренна, оставив стоять Рейли, с которого текла вода, у камина, не предложив ему даже полотенца, когда удалилась в другую комнату переодеться?

Впрочем, ничего страшного. Будет еще уйма времени научить ее искусству принимать гостей и быть образцовой хозяйкой, когда они поженятся.

Потому что теперь он уже решил, что женится на ней. Он не мог бы точно сказать, когда в его голове сформировалось такое решение, но, должно быть, оно пришло а тот самый момент, когда он увидел, как Бренна Доннегал бесстрашно шагнула в ледяную воду ручья, не причитая и не жалуясь, почти не имея надежды спасти уже наполовину захлебнувшегося ягненка.

Никогда в жизни он не видел женщины, способной рискнуть собственной безопасностью и удобствами ради столь призрачной цели. Это было за пределами его понимания. Ни его мать, ни сестры, ни даже Кристина, постоянной декларировавшая свою любовь ко всем Божьим творениям, ни за что не сделали бы ничего подобного.

Однако как заговорить с Бренной о браке, пока что еще было неясно.

Она, судя по всему, была решительно против любого препятствия на пути ее научных изысканий, и брак входил в категорию таких досадных помех.

Ему следовало основательно напрячь мозги, чтобы придумать, как ее разубедить.

Секундой позже она вышла из комнаты, бросив ему какую-то одежду.

— Вот, — сказала Бренна.

Кстати, сама она сменила свое насквозь промокшее платье. — Это принадлежит моему отцу. Мне кажется, вы примерно одного роста и размера.

Подняв брови, Рейли разглядывал предложенную ему одежду. Не очень-то было любезно с ее стороны просто швырнуть ему узел с одеждой, и все же то, что она позаботилась о нем, было некоторым утешением. Конечно же, в первую очередь она подумала о нем. Сначала виски, теперь сухая одежда.

— Благодарю вас, — начал было он свою речь, но она уже снова скрылась.

Рейли осмотрел принесенные ею вещи. По-видимому, ее отец, будучи врачом, не пренебрегал модой. Зеленые шерстяные бриджи, льняная рубашка и жилет, сшитый на заказ у дорогого портного. Прекрасные предметы туалета для сельского доктора.

Рейли принялся стягивать свои насквозь промокшие сапоги и сочащиеся водой брюки, попутно размышляя о том, что с самого первого момента, как только он явился в это странное, таившее в себе массу неожиданностей местечко, он сразу же приобрел столь бесценный, хотя и не слишком пpоcлaвивший его опыт купания в ледяной воде, когда выудил из моря пьяного паромщика Стабсна.

Переодеваясь, он смотрел в окно. Небо, видное сквозь ромбы оконных стекол, темнело. Наступал вечер. Он должен был бы уже запереть двери своей амбулатории, если бы не поступил срочный вызов, и теперь гадал, что миссис Мерфи приготовила на ужин. Было мало надежды на то, что женщина со столь ярко выраженными научными наклонностями, как Бренна, обладает еще и кулинарными талантами.

Она появилась в наряде, которого он никогда не видел на ней прежде, — узком платье из темно-синего бархата, с пуговицами, прочно застегнутыми до самой шеи. Свои влажные волосы она собрала в тяжелый пучок и заколола на затылке чем-то переливавшимся в свете камина.

Рейли попытался представить себе, как она будет выглядеть в бриллиантах Стиллуортов. Поразмыслив, он решил, что лучше всего ей подойдет тиара из бриллиантов.

Она переоделась гораздо быстрее, чем он. Он как раз стягивал через голову свою мокрую рубашку.

— О Господи! — воскликнула Бренна. — Что с вами случилось?

Рейли отбросил мокрую рубашку и посмотрел на свою обнаженную грудь: Лукас оставил на ней следы своих когтей.

— Лукас, — ответил Рейли, пожимая плечами, — похоже, ему ужасно не хотелось, чтобы его спасали. Это его рассердило.

— Сейчас, — говорила она торопливо, прикладывая к его груди влажный кусок шерстяной ткани, — дайте-ка мне посмотреть.

— Боже мой, — совершенно смутился он, — да это пустяки.

— Я и прежде видела вас без рубашки, — успокоила она его, — поэтому перестаньте глупить. Эти раны не пустяк.

— Бренна!

— Сядьте!

Стоя прямо перед ним, она толкнула его в грудь, и он опустился на хорошо вымытый и вычищенный до белизны деревянный стол.

— Так-то лучше, — сказала она и сделала движение, чтобы протереть влажной шерстью царапины на его груди. Чтобы сделать это, она была вынуждена встать между е ногами.

Рейли мысленно произнес благодарственную молитву за то, что эта собака свалилась в воду, и пожелал, чтобы все собаки на свете, которые могли бы упасть сегодня в ручей, оказались достаточно глупыми, чтобы сопротивляться спасителю. Царапины, так ужаснувшие Бренну, были в основном поверхностными. Они кровоточили, но оказались безболезненными. И если они выглядели опаснее, чем были на самом деле, то тем лучше для него, потому что это заставило приблизиться к нему восхитительную женщину, увлеченную медициной.

— Очень больно? — спросила Бренна с беспокойством.

— Очень, — ответил Рейли, разглядывая ее угольно-черные ресницы, загибавшиеся на концах и бросавшие тени на высокие скулы. Как скверно, что на ней надето столь глухое платье, застегнутое до самой шеи, иначе из своей позиции лежа на столе он мог бы увидеть много любопытного.

Он обратил внимание на то, что у нес длинная и стройная шея с очень бледной кожей. Рыжие завитки, выбившиеся из узла, резко контрастировали с ее белизной. Должно быть, восприятие ее внешности было обострено, потому что она так волновала его. Между его ногами стояла женщина, а он был при этом полуголым, но вид этих рыжих завитков у нее на шее был каким-то особенно волнующим. Они были такими тонкими и нежными и так ярко выделялись на ослепительной коже. И что-то прямо толкало его поцеловать ее шею.

Он подался вперед и прижался губами к ее затылку, там, где волосы были присобраны в узел и подняты вверх. Ее реакция была стремительной. Она рывком подняла голову, едва не стукнувшись о его подбородок, и шлепнула себя ладонью по шее в том месте, где он только что поцеловал ее, будто прихлопнула москита.

— Не делайте этого, — сказала она дрожащим от негодования голосом. — Право же, вы не должны этого делать. Я думала, что…

Но искушению было трудно противостоять. Она оказалась так близко — такая нежная и теплая, слегка пахнущая теми самыми духами, аромат которых он уловил еще в замке лорда Гленденинга в ту ночь. А в камине так весело горел огонь, трещали поленья, и дождь барабанил по оконным стеклам. Что ему оставалось делать, как не обхватить руками ее тонкую талию и не притянуть ее к себе!

Как можно было устоять, как можно было удержаться, чтобы не стиснуть ее еще крепче, пока ее ноги не оказались прижатыми к той части его тела, в которой он ощущал приятное томление и которая медленно, но неуклонно разбухала от ее близости?

И когда он почувствовал, что ее руки разведены, вероятно, чтобы оттолкнуть его, и он ощутил ее всей обнаженной плотью груди, как ему было удержаться и не поцеловать ее в губы? И когда их языки встретились, вместо того чтобы оттолкнуть его, она притянула его ближе, будто ее руки жаждали обхватить его как можно крепче и почувствовать как можно больше его тела, как ему было не испытать что-то вроде маленького триумфа и не подумать: «Теперь она моя!»