Он сидит на земле, оперевшись на свои руки, и смотрит на меня с восторгом. Он тоже стрелял несколько раз, и я думаю, что он немного устал. Когда час спустя, мы отправлялись обратно к дому, он сказал, что вполне хорошо себя чувствует. Убирая M&P, я смотрю на него еще раз.

— Готов?

Окинув взглядом дом, он пожимает плечами.

— Конечно. Если ты готова.

— Я уже чувствую усталость в плечах. Но мы же можем повторить это завтра, не так ли?

Он оборачивается ко мне, лучи солнца переливаются на его идеальной коже. Я люблю смотреть на него, когда его лицо расплывается в улыбке.

— Если моего отца не будет рядом.

— Ох, он может быть сильно зол?

Он еще раз пожимает плечами.

— Он тот, кто научил меня стрелять, но и они тоже его дети, так что он может быть немного раздражен.

— Ты не должен был разрешать мне стрелять из них, — отвечаю я.

Он продолжает ухмыляться.

— И пропустить это? Сейчас! Я не совру, если скажу, что это так сильно завело меня, смотреть на тебя, стреляющую из них.

Мое лицо становится пунцовым.

— Что? — мое дыхание сбивается. — Как это могло завести тебя?

Он смеется, потом берет два других пистолета, и мы идем к дому.

— Ты шутишь, да? Самая красивая девушка, которую я когда-либо видел, стреляющая из пистолета! И ты еще спрашиваешь, как это могло возбудить меня? Черт, ты ничего не знаешь о парнях, верно?

Я толкаю его в плечо, засмущавшись и совершенно не зная, что на это сказать.

Он начинает хихикать, но зевок прерывает его.

— Я истощен, — говорит он. — Вероятно, из-за всех путешествий. Хочешь вздремнуть со мной? — он смотрит с надеждой.

Сжимаю свои губы, пытаясь сдержать свой собственный смех, я даю ему знать.

— Я знаю достаточно о парнях, чтобы точно знать, что это код.

Я жду его смех, но он не приходит, намек на улыбку начинает появляться на его лице, но она быстро исчезает. Он действительно истощен. Могу себе представить, пробыть за рулем весь этот промежуток времени действительно тяжело.

— Да, — говорю я. — Я могла бы реально вздремнуть.

После того, как он убирает оружие прочь, идет к холодильнику, чтобы взять две бутылки воды, и мы направляемся в спальню. Его кровать мала, но она идеально подходит для двух, прижимающихся друг к другу. Он дает мне майку и шорты, надев которые, чувствую себя комфортно. Запах Джерона, на самом деле, приносит комфорт.

— Спасибо, Джерон, за эти приключения, — я шепчу напротив него.

— Я рад, что тебе понравилось, — шепчет он.

— Я бы этого не имела, если бы не ты.

— Я люблю тебя. Сладких снов, красавица, — через секунду говорит он.

— Я тоже тебя люблю, — я зеваю.

***

Я не уверенна, когда заснула, все, что знаю, я спала мирно и спокойно. Я проснулась от громкого треска. Мне понадобилась секунда на то, чтобы понять, где я. Вокруг темно, я измучена и Джерон еще спит, так что, я тянусь к его руке и становится немного лучше. Надеюсь, что мне удастся опять заснуть.

Дверь открывается, дерево раскалывается, когда Кайлер ударяет ногой по ней.

— Ты чертова шлюха, — кричит он на меня.

— Джерон, — кричу я.

Толкаю его руку, но он даже не шевельнулся. Схватив одеяло, я тяну его до подбородка, пытаясь держать себя в безопасности за телом Джерона. Я знаю, что это не будет хорошо работать, но я, кажется, не имею выбора.

— Иди сюда, сейчас же, — вопит Кайлер. — Мы уходим.

— Нет, — говорю я, качая головой.

Ударяю ногой ногу Джерона, я снова кричу его имя, но он ничего не делает. Это начинает меня пугать, что ничего не разбудило его.

— Я сказал, иди сюда, — Кайлер скрипит зубами. — Мы обсудим эту ерунду, когда вернемся домой. Ты сделала достаточно, чтобы смутить себя и меня, так что давай пошли, прежде чем станет хуже.

Я ударяю Джерона еще раз, на этот раз гораздо сильнее.

— Джерон, — я шепчу, игнорируя Кайлера. Когда он ничего не делает, я хватаю его за плечо, поворачиваю его лицом ко мне, на кровати. Его лицо бледно-белого цвета с голубоватыми мешками под глазами. Он холодный. Он ...

Кожа головы горит огнем, когда Кайлер тянет меня за волосы, увлекая меня с моего места на кровати.

— Ублюдок не сможет позаботиться о тебе. Никто не сможет, кроме меня. Никто не будет любить тебя, как я, так что перестань спать с ним, Равин.

— Джерон, — я кричу.

Борьба с Кайлером не дает результатов, но я продолжаю пытаться, безуспешно. Боль вспыхивает в моей голове, но это меня не касается. Что означает, что Джерон как холодный лед и не двигается. Я отталкиваюсь сквозь боль, зная, что у него в руке несколько моих волос. Я хочу быть с Джероном.

Я с трудом вырываюсь, и, как только я это делаю, сразу начинаю трясти за плечи Джерона. Он вялый. В нем не осталось жизни.

— Нет, — я задыхаюсь. — Этого не может быть.

Кайлер пытается тянуть меня за руку, но я оттолкнула его и начала кричать в надежде, что Джеймисон здесь.

— Джеймисон, кто-нибудь, помогите! Это Джерон, пожалуйста! Помогите! — я даже не понимала, что плакала, пока не почувствовала слезы во рту.

Джеймисон отталкивает Кайлера и бросается на пол рядом со мной, вытаскивая свой мобильный телефон, прежде чем я успеваю сказать что-нибудь.

— Да, это Джеймисон Спилнер, — говорит он в трубку. Он говорит диспетчеру на другом конце, где они живут и что Джерон лежит здесь ... безжизненный.

Я схватила его за рубашку так, как будто это все, что у меня есть. Я кричу на него, желая, чтобы его руки были вокруг меня. Я не чувствую его тепло, я не чувствую его комфорт. Я не могу слышать его мягкий храп, в который влюбилась в минувшие выходные. Я не могу представить, как его глаза смотрят на меня, как будто я картина в музее. Я не могу... я не могу... Я просто не могу это сделать.

— Нет, — крикнула я еще раз. — Джерон, пожалуйста, малыш, вернись ко мне. Пожалуйста. Я люблю тебя. Я люблю тебя так сильно.

Нет никакого ответа. Ничего.

Джеймисон держит меня за плечо, пока сидит рядом со мной, ожидая скорой помощи. Я даже не понимаю, что Кайлер все еще находится здесь, глядя на ситуацию в ужасе из угла, пока парамедики не заходят в спальню. Они убирают меня с пути, потому что я не хочу отпускать его, но я отпускаю.

Я наблюдаю, как они положили его тело на носилки. Я слушаю, все, что они говорят Джеймисону, но все это влетает в одно ухо и вылетает в другое. Офицер начинает задавать мне вопросы, и, проклятье, я делаю все возможное, чтобы ответить на них, но это не так просто. И хотя я знаю, что это все происходит, но я не чувствую вообще ничего. Я не чувствую, что я здесь. Как будто я покинула тело. Я ненавижу это. Я хочу существовать в мире с Джероном. Где мы можем жить долго и счастливо.

Вслед за парамедиками, его отец поспешно бросается в дорогу. Он бежит к машине скорой помощи, его пикап все еще работает, и дверь широко открыта. У него нет забот кроме своего сына – я чувствую тоже самое.

— Могу я поехать с вами? — спрашивает он раньше меня. Я в любом случае не ожидаю, что они впустят меня.

Когда они закрывают дверь в машине скорой помощи, они уезжают с сиренами вниз по дороге. Автомобили прижимаются к обочине, и я вижу, как поворачиваются головы, они задаются вопросом, кто там и почему. Все происходит в замедленном движении. Время останавливается.

Оглядываясь, я понимаю, что Джеймисон все еще здесь. Он даже держал меня за руку. Я как будто онемела, даже не понимала ничего из этого.

Он утешает меня так, как должен был бы его брат, но он не может.

— Хочешь поехать? — шепчет он, наблюдая, как скорая уезжает.

Я даже не отвечаю. Мы уже шли к машине. Я поднимаюсь на пассажирское сиденье, когда он прыгает за руль пикапа его отца.

У него не занимает много времени, чтобы догнать машину скорой помощи. Мы следуем за ней до больницы. Джеймисон разговаривает с персоналом, и, в конце концов, нас поместили в комнату ожидания, где стоит его отец, обхватив голову руками, расхаживая взад и вперед.

Он смотрит на нас, слезы текут по его лицу, когда он качает головой взад и вперед. Я уже знала ужасную правду, но это не было подтверждено, до этого момента. Я падаю на землю на колени, крича от боли и страданий. Он еще не должен был оставить меня. Я должна была иметь больше времени с ним. Он заслуживает больше времени. Он не должен был умереть. Не сейчас.

Самая большая радость, что когда-либо была в жизни, в моем мире испаряется в воздухе, как будто он никогда не существовал. Пропал. Полностью вне досягаемости. Я не могу насладиться больше никакими моментами с Джероном, я не могу упасть более глубоко в любви. Он не может спасти меня больше, и я, конечно, не могу спасти его. Это закончилось... именно так. Как будто этого даже не было. Как будто я не влюблялась в него, но я все помню.

Я не помню, следующие несколько минут... или это был час? – я не уверена. Все происходит так быстро, но так медленно. Все, что я помню, люди из зоны ожидания, врачи, медсестры, люди, которых я не знаю. Я даже что-то делаю. Джеймисон добр ко мне, он держит меня, говорит со мной, говорит мне, что все будет в порядке. Я сейчас не существую. Я не могу сказать что-либо, даже когда я пытаюсь.

Я знаю, он говорит, что может меня утешить, но это не работает. Ничего не работает. Я пустышка.

Его отец, в конце концов, засыпает на одном из стульев. Я смотрю на него. Я не понимала, насколько Джерон похож на него. Если бы он старел, то был бы похож на него.

Джеймисон накрывает теплым, толстым, белым одеялом мои плечи.

— Медсестра дала его мне, — говорит он.

Я киваю головой, чтобы ответить и наклоняюсь к его плечу, когда он сидит рядом со мной. Он кладет руку на мое плечо.

— Почему ты так добр ко мне? — шепчу я через минуту. Это первое, что я сказала, с момента, как скорая помощь забрала Джерона прочь. Я должна спросить. Джеймисон лучше дружил с Кайлером, хотя он брат Джерона, они едва знали друг друга. Они не были близки, или так казалось.

Проходит не больше минуты, прежде чем он снова заговорил со мной. Его голос хриплый и скрипучий, очевидно, сдерживает больше слез.

— Он писал мне текстовые сообщения все время, когда ты ушла, — признает он.

Я смотрю на него, меня сбивает с толку его заявление.

— Даже, по справедливости, сделал это несколько раз. Он любил тебя. Сильно.

Я улыбаюсь в ответ, не уверена, что еще сказать. Простого «Спасибо тебе», кажется, не хватает.

— Я ... Я знал, что Кайлер был мудаком с тобой. Он не относиться к тебе хорошо. Я пытался сказать ему, чтобы оставил тебя в покое, но он всегда говорил, что любит тебя слишком сильно.

Джеймисон взрывается полномасштабными слезами, и теперь я прижимаю его к себе. Он наклоняется в мои объятия и бесконтрольно рыдает.

— Мне очень жаль, Равин, — он всхлипывает между рыданиями. — Мне очень жаль. Я должен был помочь тебе. Я хотел бы сделать больше, чтобы остановить его. Я не знал, что он был придурком с тобой, я просто знал, что он осел. Мне очень жаль.

— Шшш, — говорю я ему. — Это не твоя вина. Ничего из этого не твоя вина.

Я закрываю глаза и продолжаю держать его, пока мы оба плачем. Плачем за Джерона, за Джеймисона, за меня. За всю ту боль, которую прятали, и воспоминания, за любовь, которую мы все имеем.

Они говорят, что время залечит все раны, но я не верю в это ни одной проклятой секунды. Я не знаю, как я преодолею любую из этой боли и пыток.

***

Проснувшись, я чувствую боль и усталость. Все еще темно, так что я знаю, что мы не спали долго. Мое тело болит оттого, что плакала. Джеймисон и я лежим на больничном полу, рядом с креслами. Медсестра стоит в отдалении, разговаривая с отцом и сестрой Джерона – Джастис. Я не ожидала ее увидеть. По крайней мере, не сейчас. Она должно быть прилетела, раз уже здесь. Я сажусь, и растягиваю свое тело, чувствуя трещины и боли. Мое сердце сужается, зная, что я никогда не смогу снова увидеть его сияющее, красивое лицо.

Я подхожу, надеясь, что не помешала. Джастис видит меня, прежде чем я делаю это, и она отталкивает сиделку в сторону, чтобы обнять меня. Я прижимала ее близко ко мне, не в состоянии сдержать слезы.

— Хотела бы я сказать, что прошло много времени, когда я видела тебя в последний раз, — шепчет она. — Как дела?

Это слово, хорошо, сидит на краю моего языка, но я знаю, что Джерон бы был злой, если бы я сказал эти слова. Он ненавидел, когда я так делала, потому что это всегда была ложь. Закрыв глаза, я говорю ей правду.

— Это больно... очень сильно.

— Я знаю, девочка, я знаю, — шепчет она. — Это причиняет мне боль тоже. Мы пройдем через это. Вместе.

— Как я уже говорила... — говорит медсестра достаточно громко, чтобы мы обе услышали. — Организация похорон была сделана. У нас есть только несколько вопросов, и мы можем закончить все.