Джоанна Линдсей - Это дикое сердце

– Я могу представить, что белая женщина будет говорить что угодно, чтобы заполучить оружие, – ответил Красавчик. – Можешь говорить, сколько угодно, ответ все равно: нет.

– Ты…

Тут он не выдержал.

– Заткнись! Я не слышу, что там происходит.

Кортни заткнулась, но в ту же секунду заговорил Фрэнк.

– Я не верю своим глазам. Этот ублюдок спятил. Он идет сюда один!

Красавчик и Кортни повернулись. Это был Чандос, и он был один, верхом на Верном. Раздвигая ветки, он не спеша выехал из леса футах в десяти от них. У Кортни защемило в груди. Он приехал за ней! Больной, но бросился ее спасать!

Выглядел он ужасно. Двухдневная щетина и мятая одежда подчеркивали его изнуренный вид. Он даже не переоделся.

Красавчик хищно улыбнулся. Фрэнк крепко держал пистолет.

Чандос держал поводья. Его пистолет был в кобуре. Когда его взгляд переместился на Кортни, которая собирала на груди разорванную блузку, он напрягся, губы его сжались.

– Ты приехал сюда один, мистер?

Чандос не ответил на вопрос Фрэнка. Он спешился и медленно встал перед лошадью. Кортни затаила дыхание, потому что он до сих пор не достал пистолет, и Фрэнку достаточно было лишь слегка поднять дуло и выстрелить в него. Но потом она заметила, что Фрэнка встревожило его хладнокровие, и он медлит. Красавчик тоже ничего не предпринимал. Кортни догадалась, что оба мужчины, наверное, считают, что из зарослей в них целятся индейцы. Они не верили, что Чандос мог явиться в их лагерь один, без прикрытия своих друзей команчи.

– Ты Чандос? – спросил Фрэнк.

Чандос кивнул.

– Ваши следы говорят о том, что вас четверо. Где четвертый?

Красавчик усмехнулся.

– Ты не захочешь знать.

– Мексиканца убили, Чандос, – сказала Кортни.

– Я велел тебе заткнуться! – заорал Красавчик и шагнул к ней, чтобы ударить.

– Я бы не делал этого.

Голос Чандоса остановил его, и Красавчик медленно опустил руку, одновременно поворачиваясь к Чандосу лицом. Кортни подозревала, что он собирался выхватить пистолет. Но его остановил Фрэнк, который обратился к Чандосу.

– Ты не спрашиваешь про Эванса, значит, это ты его убил.

– Он не умер, – ответил Чандос.

– Что ты с ним сделал – он так орал?

– Мне не понравилось, что он говорил…

– Я не хочу этого слышать, Чандос! – в ужасе закричала Кортни.

– Ладно, – кивнул Фрэнк. – Так он жив?

– Я оставил ему его ружье.

Кортни не поняла значимость этого сообщения, но мужчины поняли. Чандос это сказал, чтобы прекратить переговоры, ибо теперь не осталось сомнений насчет его намерений. Напряжение росло. Трое мужчин смотрели друг на друга в ожидании первого движения. Первым двинулся Фрэнк. Он выстрелил.

Кортни закричала. Нервное напряжение дало о себе знать, и пуля, выпущенная Фрэнком, пролетела мимо цели. В то же мгновение пистолет Чандоса покинул кожаную кобуру. Красавчик сделал то же самое, но Чандос бросился на землю, одновременно произведя два выстрела. Первая пуля попала в грудь Фрэнка. Он умер сразу. Второй выстрел заставил Красавчика дернуться. С изумленно округлившимися глазами он нажал на спуск, но пистолет вылетел у него из руки – это Чандос выстрелил в третий раз. От удара в руку Красавчик крутанулся, и, упав на колени, оказался лицом к Кортни.

– Пожалуй… нужно было… поверить тебе, дорогуша. Вот черт… он убил меня.

Он еще не умер. Он проживет еще какое-то время, но умрет. Когда в тебя попадает пуля, тебя уже ничто не спасет, и он знал это. Красивые фиалковые глаза наполнились ужасом.

Чандос встал и с лицом неподвижным, как гранит, пошел вперед. Сначала он поднял пистолет Красавчика. Потом встал перед ним. Не сводя с него глаз, он медленно вложил свой пистолет в кобуру, потом засунул за пояс оружие врага. Начиная погружаться в туман, Красавчик все понял.

– Ты оставил Эвансу оружие, – со стоном произнес Красавчик. – Оставь мне мое.

– Нет.

– Чандос, нельзя его так оставлять! – воскликнула Кортни.

Он даже не посмотрел на нее. Его глаза смотрели прямо в глаза Красавчика.

– Он обидел тебя. Он заплатит.

– Это я должна решать!

– Нет. – Он бросил на нее быстрый взгляд и опять стал наблюдать за поверженным врагом. – Садись на лошадь, леди. Мы уезжаем.

Она побежала к лошади, но Чандос почувствовал, что в это мгновение творилось у нее в голове. Она не собиралась его ждать. Она хотела сбежать, умчаться прочь как можно скорее от него и от его жестокой справедливости. Он бросился за ней и поймал ее.

– Он тебя обидел? – Его голос звучал, как металл.

– Да, но не сделал того, о чем ты думаешь. Крики Эванса остановили его.

– И все-таки он обидел тебя, поэтому заслужил наказание. Я мог бы сделать так, чтобы его смерть была намного страшнее. Я мог сделать так, чтобы он умирал намного дольше.

Он отпустил ее, и Кортни закричала:

– Почему ты такой мстительный? Он же не тебя обидел?

– Ты жалеешь, что я пришел за тобой, Кошачьи Глаза?

Кортни потупилась.

– Нет.

– Тогда садись на лошадь и не думай уезжать без меня. Ты меня и так разозлила. Утром ты не подала мне знак, что у тебя беда. Не заставляй меня снова тебя разыскивать по следам, потому что тебе все равно от меня не скрыться, леди.

Кортни коротко кивнула и повернулась к Верному. Она так сердилась на Чандоса, что даже забыла, как благодарна ему. Он спас ее от Красавчика… Только у нее перед глазами стояло его каменное лицо и холодные глаза.

Уже второй раз Кортни покидала место кровопролития. Она ехала перед Чандосом, чувствуя себя окутанной его защитой, как теплым плащом. Ведь он убивал ради нее. Он убивал людей, которые хотели ей зла.

Но он злился на нее. И всего через пару секунд после того, как они остановились, его страсть вспыхнула. Когда он снимал ее с лошади, ее блузка открылась. Возможно, это его спровоцировало. Или убийства. Он не только убивал, но и сам стоял на краю смерти. Ему словно требовалось вновь ощутить всю полноту жизни, и он нашел ее в мягком, податливом теле Кортни.

Кортни не могла ему противиться. Отказать Чандосу было просто невозможно. Но ей стало страшно. Она почувствовала его необоримое возбуждение, его ошеломительный напор. Если Чандосу требуется доказать свое мужское превосходство таким образом, она будет только рада этому. В конце концов, ей и самой нужно было выпустить из себя тревоги, и лучшего способа не найти.

И еще где-то на задворках ее сознания теплилась утешительная мысль, что, если он хочет ее, значит, не так уж на нее и сердится.

Он опустил ее на землю, и она вцепилась в него, увлекла его за собой. Трава и камни кололи тело сквозь одежду, но она не чувствовала этого, потому что его губы сомкнулись на ее соске, и он начал жадно сосать.

Сладострастные звуки вырвались из ее горла. Чандос зарычал и раздвинул ее ноги, одновременно запуская под нее руки, чтобы прижать к себе еще сильнее. Его живот надавил на ее лобок, стал двигаться на нем, отчего по всему ее телу разлились волны наслаждения.

Она обезумела. Другого слова не подобрать. Она кусалась, царапалась, тянула его к себе. Он сорвал с нее юбки и запихнул их ей под бедра. От этого ее ложе мягче не стало, но ей было все равно. Его горящий взгляд встретился с ее затуманенными страстью глазами. Стоя на коленях между ее разведенных ног, он рванул с себя ремень и кобуру. Даже в темноте от его вида у Кортни перехватило дыхание. Когда он отодвинулся, для нее это стало настоящей мукой, и она притянула его к себе, едва он закончил срывать с себя одежду.

Он вошел в нее сразу. Его могучий толчок сопровождался голодным рыком и ее удовлетворенным вздохом. Она задохнулась, когда он вышел из нее и снова пронзил. Он входил в ее самые сокровенные глубины, и она встречала его с не менее пылкой страстью, упиваясь их единением, пока не достигла бурного, долгого финала. Высшее наслаждение длилось, пока он погружался в нее все глубже и глубже, давил, растягивал изнутри и пока она не почувствовала, как ее наполняет мощный, теплый поток его извержений.

Корни лежала обессиленная под ним, его вес начинал причинять боль, но она ни за что на свете сейчас не отпустила бы его. Ее сердце вырывалось из груди, и дыхание еще не успокоилось. Голову переполняли мысли, и вдруг она совершенно четко представила себе, как только что вела себя… почти так же дико, как сам Чандос!

Он пошевелился. Его губы скользнули по ее шее, и он привстал, освободив ее грудь от большей части своего веса. Чандос посмотрел на нее.

– Ты кричала.

– Правда? – Она удивилась, как безразлично прозвучал ее ответ.

Он улыбнулся и нежно поцеловал ее. Кортни вздохнула.

– Ты теперь такой нежный.

– Тебе не хотелось нежности, котенок, – заявил он, и она покраснела, потому что это была правда. – Зато хочется сейчас, да?

Смущение было слишком сильным, чтобы отвечать. Он перекатился на бок и притянул ее к себе. Ее грудь уютно прижалась к его боку. Кортни почувствовала дуновение ветра и вздрогнула.

– Замерзла?

– Немножко… нет, не вставай.

Она обхватила его руками. Бесполезно было пытаться остановить такого мужчину, как Чандос, но у нее получилось. Его руки сомкнулись вокруг нее, наполнив ее ощущением защищенности.

– Чандос?

– Что, Кошачьи Глаза?

В наступившем молчании Кортни пыталась собраться с мыслями.

– Не мог бы ты называть меня Кортни? – наконец произнесла она.

– Ты не это хотела сказать.

Да, не это.

– Как думаешь, он уже умер? – Это было сказано неуверенным, детским голосом.

– Да, – солгал он.

Она провела пальцами по волосам у него на груди. Потом Кортни еще долго молчала, решая, стоит ли спрашивать, заслужил Красавчик такую мучительную смерть или нет. Но она не могла побороть ощущение примитивного восторга от осознания того, что ее мужчина отомстил за нее.

– Чандос?

– Да?

– Ты правда приехал за мной один?

– А ты думала, я соберу поисковый отряд? – вопросом на вопрос сухо ответил он.

– Нет… конечно. Но как же твой друг, Прыгающий Волк? Я знаю, он был где-то рядом. Я не думала, что тебе хватит сил меня искать.

Мышцы на его груди напряглись, и она поняла, что усомнилась в его мужской состоятельности… и это после его поистине героического поступка!

– То есть ты думала, что я не смогу защитить тебя? Поэтому ты не стала звать меня сегодня утром, когда они тебя забрали?

Кортни застонала.

– Прости, но ты сейчас не совсем здоров, – сказала она, оправдываясь. – Я боялась, что они убьют тебя.

– Ты удивишься, узнав, на что способен мужчина, если у него есть цель. Разве я не говорил тебе этого вчера вечером?

– Какая цель была у тебя, Чандос? – спросила она. Вопрос был достаточно бестактным, и она знала это.

– Ты мне платишь за то, что я тебя защищаю, или ты и это забыла?

Разочарование густым комком застряло у нее в горле. Она платила ему. Неужели это была единственная причина? Она начала подниматься, но он удержал ее.

– Не нужно меня недооценивать, Кошачьи Глаза.

Его ладонь погладила ее по щеке, переместилась на шелковистые волосы на виске. Он прижал ее лицом к своей груди. Голос его звучал тепло, и комок в ее горле начал понемногу исчезать.

То, что он не хотел, чтобы она вставала, было ей приятно, но она хотела большего, намного большего. Она хотела быть для него не безразличной.

– Не сердись, Чандос. Ты нашел меня. Я и не сомневалась, что ты сможешь.

Через какое-то время она спросила:

– Значит, змеиный укус уже совсем прошел?

– И ты спрашиваешь меня об этом… сейчас?

Она сильнее прижалась лицом к его груди, надеясь почувствовать его тепло.

– Я хотела сказать… он уже не болит?

– Адски болит.

Но, несмотря на это он приехал за ней. Она улыбнулась, не зная, что он чувствует движения ее лица кожей. Ее палец рассеянно чертил круги вокруг его соска.

– Чандос?

– Что еще?

– А что если я забеременею?

Он глубоко вздохнул и медленно выпустил воздух через нос.

– А ты беременна?

– Я не знаю. Еще слишком рано, чтобы определить. – Она ненадолго задумалась. – И все же, что будет, если это случится?

– Если нет, ничего не случится. – Он долго молчал, прежде чем закончить. – А если беременна, значит, беременна.

Ответ крайне неудовлетворительный.

– Ты женишься на мне, если я забеременею?

– Ты сможешь жить так, как живу я? Всегда в пути? Никогда не задерживаясь в одном месте дольше нескольких дней?

– Так семью не построишь, – не без раздражения заметила она.

– Да, не построишь, – не допускающим возражений тоном произнес он, после чего отодвинул ее и встал.

Злость и горькое разочарование разрывали ее, пока она смотрела, как он одевается и затем отводит в сторону Верного, чтобы расседлать. По дороге он бросил на землю свою скатку, и Кортни долго еще сидела и смотрела на нее. Каким же холодным и бездушным может быть Чандос!