Джоанна Линдсей - Это дикое сердце

Она надеялась, что мистера Чандоса не окажется в его комнате. Среди прочего в ее обязанности входило по вечерам разносить по комнатам воду и полотенца. Но время было обеденное, и она надеялась, что мистер Чандос будет в столовой. Тогда можно было бы честно сказать Мэтти, что она попыталась поблагодарить его, но не смогла найти. Но нет, так нельзя, она уже чувствовала себя виноватой. Она должна поблагодарить его, она знала это, но оказаться лицом к лицу с этим страшным человеком!.. Хотя, если его не окажется в комнате, можно будет оставить ему записку.

Она дважды постучала в его дверь и затаила дыхание. Внимательно прислушалась, потом подергала за дверную ручку. Дверь была заперта. Что ж, нет так нет. Дубликатов ключей от комнат на постоялом дворе не водилось, потому что Гарри твердо верил, что если гость запирает свою комнату, значит, он хочет, чтобы в нее никто не заходил. Но с другой стороны, заходя без приглашения в комнату к кому-то из гостей, которые у них останавливались, ты рисковал схлопотать пулю.

Кортни с облегчением выдохнула. Этот человек был опасен, именно таких людей она всегда старалась избегать.

Но почему-то, не застав его, она в глубине души ощутила нечто, похожее на разочарование. Там, в магазине, когда она услышала, как он сказал Джиму Уорду убрать от нее руки, она сразу перестала бояться. Этот стрелок заставил ее почувствовать себя в безопасности. Она не испытывала этого чувства со дня смерти отца.

Кортни отвернулась, намереваясь написать записку, чтобы оставить ее на столе. Но дверь вдруг открылась. Она снова повернулась и оторопела, потому что в руке мистера Чандоса был пистолет.

– Простите, – сказал он, засовывая пистолет за пояс. Он открыл дверь шире и отошел в сторону. – Входите.

– Нет, я… не могу.

– Эта вода не для меня?

– О! Да… конечно. Простите… я… Я просто поставлю это на ваш умывальник.

Лицо Кортни горело, когда она поспешила к умывальнику, поставила воду и положила полотенца. Она совсем растерялась. Ох, что он о ней подумает? Сначала истерика в магазине Хендли после стрельбы, а теперь этот идиотский лепет.

Кортни потребовалось собрать все мужество, чтобы развернуться лицом к нему. Он стоял, прислонившись к дверному косяку и сложив на груди руки, его высокая фигура, намеренно или нет, перекрывала единственный выход. В отличие от нее, в нем не было заметно никакого напряжения. Более того, он излучал некую небрежную уверенность в себе, которая заставила ее чувствовать себя еще глупее.

Он смотрел на нее прекрасными небесно-голубыми глазами, которые, казалось, обнажили саму ее сущность, вынули на свет все ее слабости. Разумеется, никаких своих чувств он не выдавал: ни любопытства, ни интереса, ни даже намека на то, что он находит ее хоть немного привлекательной. Но этим он заставил вернуться всю ее прежнюю застенчивость, и она разозлилась.

«Покончи с этим поскорее, Кортни, и убирайся из его комнаты, пока он не разрушил всю твою уверенность в себе, которую ты воспитывала в себе последние годы».

– Мистер Чандос…

– Не надо «мистер». Просто Чандос.

Раньше она этого не замечала, но его голос имел глубокий, успокаивающий тембр.

Взволнованная тем, что все пошло не по плану, Кортни вдруг подумала, а что она вообще собиралась ему говорить.

– Вы боитесь, – сказал он без обиняков. – Почему?

– Нет, нет, я не боюсь, правда, не боюсь. – «Не дрожи, Кортни!» – Я… я хотела поблагодарить вас за то, что вы сделали сегодня.

– За убийство человека?

– Нет! Не за это! – «О Боже, почему с ним так трудно?» – Я имею в виду… наверное, там нельзя было иначе. Но вы… Вы спасли меня… то есть он бы не стал никого слушать и… вы остановили его… и…

– Леди, вам лучше уйти, пока вы не стали заикой.

Боже, он понял, что творится у нее на душе! Сама не своя от подобного унижения, Кортни смотрела на него, пока он отрывался от дверного косяка и делал шаг в сторону, а потом опрометью бросилась за дверь.

Она бы не остановилась, да только чувство стыда от того, что она все сделала неправильно, пересилило ее уязвленную гордость. Она повернулась. Он все еще смотрел на нее своими невероятными светло-голубыми глазами. Но на этот раз они успокаивали, прогоняли страх и внушали странное ощущение умиротворения. Она не понимала, почему так происходит, но была рада.

– Я вам благодарна, – просто сказала она.

– Не надо. Мне заплатят за мои труды.

– Но вы не знали, что его разыскивали.

– Разве?

Он был в магазине. Он мог услышать их с Мэтти разговор. И все же…

– Какими бы ни были причины, мистер, вы спасли меня, – стояла на своем Кортни. – И хотите вы того или нет, но я благодарю вас.

– Будь по-вашему, – произнес он примиряющим тоном.

Кортни медленно кивнула и ушла, набирая скорость, пока не подошла к лестнице. Она чувствовала, что он провожает ее взглядом. Слава Богу, завтра он уедет! Этот человек совершеннейшим образом лишил ее присутствия духа.

Когда в тот вечер к Кортни зашел Рид Тейлор, она отказалась с ним встречаться, чем заслужила суровый выговор от Сары. Но ей было все равно.

Саре нравился Рид. И Кортни понимала, почему. Они были два сапога пара, оба высокомерны, оба непросты в общении. И оба решили, что она непременно должна выйти замуж за Рида. Кажется, не имело никакого значения, что думала сама Кортни.

Да, Сара была обеими руками за то, чтобы они с Ридом поженились. В последнее время она стала в конце каждого разговора повторять: «Когда уже наконец ты выйдешь замуж и оставишь меня в покое! Я и так поддерживала тебя слишком долго!»

Это была ложь. Кортни с лихвой отплатила за свое содержание. Да и потом, вся помощь Сары заключалась в том, что девушке предоставили жилье и питание. За всю ее работу она не давала Кортни ни гроша. Даже на покупку вещей первой необходимости Кортни зарабатывала деньги, обшивая мисс Кофман в свободное время. Ей приходилось этим заниматься. И Сара не должна была узнать, что в ее комнате спрятано пятьсот долларов.

Эти деньги были получены от продажи кое-какой мебели, которую не захотели оставить новые владельцы их дома, до отъезда Кортни, ее отца и Сары из Чикаго. Сара не знала, что деньги были у Кортни, и что девушка не передала их отцу. Эдвард был слишком занят, чтобы спросить об этом, и в суматохе Кортни о них совсем позабыла. Она засунула их на дно своего чемодана, там они и оставались, даже после нападения индейцев.

Девушка не знала, почему не рассказала о деньгах, когда Сара причитала, что они остались без гроша, что Эдвард не должен был держать все деньги при себе. Но Кортни была рада, что смолчала тогда.

Наверное, она отдала бы эти деньги Саре в случае крайней нужды, но до этого не дошло. Сара быстро нашла им обеим работу на постоялом дворе, и не позднее, чем через три месяца Сара вышла замуж за Гарри Аккермана, владельца этого заведения. Он не был таким лакомым кусочком, как Эдвард, но имел виды на будущее.

Ничего хорошего этот брак Кортни не принес. Она перестала получать плату за работу, а Сара теперь только то и делала, что командовала и бездельничала.

Кортни прекрасно понимала, почему Сара хотела от нее избавиться. Люди начали называть ее «старая Сара», потому что думали, будто Кортни ее дочь. Сколько бы Сара ни повторяла, что Кортни девятнадцать, а до конца года исполнится двадцать лет, люди по-прежнему считали их матерью и дочерью. Саре было всего тридцать четыре, и это предположение было для нее невыносимым.

А постоянное нытье Сары о замужестве Кортни началось после того, как она уговорила Гарри переехать в быстро растущий Уичито. Их новый постоялый двор уже строился. «В том месте можно заработать хорошие деньги», – любил повторять Рид, который тоже надумал переезжать. Его новый салун и игорный зал в Уичито должны были открыться до начала сезона перегона скота 1873 года.

Саре было все равно, переедет Кортни в Уичито или нет, только бы она больше не жила с ними.

Кортни думала о переезде с трепетом. Ведь в Уичито стекалось в десятки раз больше всякого сброда, чем в Рокли. С Сарой ехать она не хотела, а о том, чтобы выйти за Рида, не могло быть и речи. Поэтому у нее вообще не было подходящих вариантов… до сегодняшнего дня, когда в ее голове начал складываться план.

Ей всегда хотелось вернуться на Восток. В Рокли она не останется, а жить в Уичито под мнимой защитой Гарри боялась.

Кортни ворочалась и металась в постели, не в силах заснуть. Наконец, она зажгла свечу рядом с кроватью и принесла газету, которую спрятала в своем бюро. Этой минуты она с нетерпением ждала весь день. К ее разочарованию, это оказалась не восточная газета, а еженедельный листок из техасского Форт-Уэрта, к тому же восьмимесячной давности. И все же это была газета, пусть даже мятая и пожелтевшая.

Расстелив газету на кровати, она прочла первые несколько статей, но заметку о перестрелке пропустила. Еще слишком свежи были вспоминания о мистере Чандосе и мертвом Джиме Уорде.

Она старалась избегать мыслей об Уорде, но почему-то неизменно возвращалась к Чандосу, как ни старалась не думать о нем. Девушке пришлось признать, что он с первого взгляда ей понравился. Чандос был не первым мужчиной, возбудившим ее интерес, но никто еще не вызывал у нее такого душевного трепета. Рид Тейлор тоже привлек ее, когда только приехал в город, но это чувство испарилось, стоило ей узнать его поближе.

С Чандосом дело обстояло иначе. Она знала, кто он и чем занимается. Но несмотря на это ее безудержно влекло к нему.

Худощавый и жилистый с головы до ног – от лица до узкой талии и твердых, рельефных мышц длинных ног. Такой, как у него, размах плеч выглядел бы чересчур широким у человека пониже, но для его роста подходил идеально. На загорелой дотемна коже не было изъянов, если не считать крошечного шрама на левой щеке. И что-то в рисунке рта и глаз делало его лицо необычайно привлекательным. Губы были полны ровно настолько, чтобы выглядеть очень чувственными. Окаймленные густыми черными ресницами глаза на фоне темной кожи казались особенно светлыми, что делало их главной особенностью его лица, поражая какой-то чарующей красотой. И все же это была, несомненно, мужская красота.

Находясь рядом с ним, Кортни, как никогда прежде, ощущала свою женственность… и это объясняло, почему она вела себя так глупо.

Кортни вздохнула. Ее взгляд постепенно снова сосредоточился на газете, и на фотографии, на которую она смотрела, но не видела. И тут ее сердце забилось быстрее, глаза недоверчиво расширились. Возможно ли такое? Нет… да!

Она быстро прочитала статью, сопровождавшую нечеткую фотографию, первую фотографию, которую она когда-либо видела в газете. В статье говорилось о задержании некоего Генри Макгинниса, известного вора, промышлявшего кражей крупного рогатого скота в округе Макленнан, штат Техас, пойманного с поличным ранчеро Флетчером Стрэтоном. Люди Стратона привезли Макгинниса в ближайший городок, Уэйко. Других имен не упоминалось, кроме имени маршала и ковбоев, которые передали ему пленника. На снимке преступника вели по главной улице Уэйко в окружении зевак. Фотограф не сумел как следует навести фокус: изображения Макгинниса и прохожих за ним были размытыми. Но один мужчина в толпе был поразительно похож на Эдварда Хорте.

Кортни накинула халат, схватила газету и свечу и побежала в комнату Сары и Гарри, которая была рядом. Она заколотила в дверь, в ответ на громкие удары посыпались проклятия, но она ворвалась внутрь. Гарри застонал, когда увидел, что это Кортни. Сара нахмурилась.

– Ты хоть представляешь, который сейчас…

– Сара! – закричала Кортни. – Мой отец жив.

– Что? – в один голос воскликнули Сара и Гарри.

Гарри покосился на Сару.

– Сара, это значит, что мы не женаты?

– Ничего это не значит! – рявкнула Сара. – Кортни Хорте, как ты смеешь…

– Сара, смотрите, – перебила ее Кортни, садясь на кровать и показывая ей фотографию. – Разве это не мой отец?

Сара долго смотрела на фотографию. Потом ее лицо расслабилось.

– Можешь спать, Гарри. У девочки разыгралась фантазия. Кортни, нельзя было подождать с этой чушью до утра?

– Это не чушь. Это мой отец! И фотография была сделана в Уэйко, что доказывает…

– Ничего это не доказывает, – с издевкой перебила ее Сара. – Только то, что в Уэйко есть человек, который отдаленно напоминает Эдварда… Отдаленно! Фотография не четкая, и черты этого человека размыты. Он не станет Эдвардом только потому, что у него есть с ним какое-то сходство. Эдвард умер, Кортни. Все говорят, что он не мог выжить в плену.

– Все, кроме меня! – сердито выпалила Кортни. Как может Сара сбрасывать со счетов такое доказательство? – Я никогда не верила, что он умер. Он мог сбежать. Он мог…

– Глупая! Тогда где же он был эти четыре года? В Уэйко? Почему он не пытался нас найти? – Сара вздохнула. – Эдвард мертв, Кортни. Ничего не изменилось. Теперь иди спать.