Кэролайн Нолан - Это любовь

Делаю несколько глубоких вдохов и приближаюсь к раковине. Ванная комната лишена даже малейшего беспорядка и выглядит безупречно чистой. Джакс, должно быть, использует ту, которая примыкает к его спальне, потому что кусок мыла, лежащий рядом с краном, выглядит совершенно новым, а полотенце, свисающее со стойки, все еще идеально сложено. Я брызгаю холодной водой на лицо снова и снова, прижимаю ледяные ладони к шее, надеясь согнать румянец. Схватив чистое полотенце, я протираю лицо и шею, глядя на свое отражение в зеркале.

— Возьми себя в руки, Рэйчел, — шепчу я себе.

Стук в дверь пугает меня.

— У тебя все в порядке? — спрашивает Джакс.

— Я сейчас вернусь! — отвечаю я.

В последний раз взглянув на себя, я набираюсь смелости, чтобы выйти и встретиться с Джаксом лицом к лицу.

Выхожу в гостиную и вижу, что Джакс переоделся в черную хлопчатобумажную рубашку с длинными рукавами и надел те джинсы, которые лежали на его кровати. Он слышит, как я вхожу, хлопает в ладоши от волнения и подводит меня к дивану. Я сажусь, с облегчением думая, что момент моего подглядывания, кажется, забыт. Джакс направляется к двери шкафа.

— Как я уже сказал, в квартире все еще довольно пусто... — Он достает из шкафа большой предмет, завернутый в коричневую бумагу, и несет его к дивану. — Но надеюсь, это поможет все исправить.

Глядя на завернутый предмет, я точно знаю, что это такое. Как ребенок рождественским утром с нетерпением и без колебаний начинаю тянуть за коричневую бумагу. Вижу улыбку Джакса, когда оторванные куски бумаги взлетают и падают на пол. Как только вся бумага снята, передо мной предстает картина, которую Джакс купил несколько недель назад, только в новой красивой темной деревянной раме.

— Прекрасно, — я улыбаюсь.

— Выглядит хорошо, не так ли?

— Где ты ее повесишь? — спрашиваю я.

— Вот для этого ты здесь. Я подумал, что у тебя будет лучшее представление о том, куда ее можно повесить, чем у меня. — Джакс обводит комнату рукой. — И что? Где мы должны ее повесить?

Я оглядываюсь и вижу несколько различных вариантов. Она может висеть в прихожей. Она также может вписаться в небольшую нишу рядом с телевизором, туда же можно потом поставить красивый стул и маленький столик. Но есть только одно идеальное место, где можно повесить эту картину. Я забираю из рук Джакса картину и подхожу к камину.

— Здесь. Она должна висеть здесь, — говорю я, держа картину в том месте, где, по моему мнению, она должна висеть, и оглядываюсь через плечо.

Расставив ноги и скрестив руки, Джакс смотрит на картину, которую я держу над центром отделки камина, и кивает. Он исчезает в коридоре, возвращаясь спустя мгновение с молотком и гвоздем.

— Ты будешь глазами, я буду мускулами. — Он подмигивает и забирает у меня картину.

Я тихо смеюсь и встаю у дивана. Через несколько минут влево и еще чуть-чуть вверх, Джакс забивает гвоздь в стену. Он поднимает картину и вешает ее совершенно прямо и по центру. Всплеск цвета, который картина приносит в комнату, мгновенно все преображает.

— Мне нравится! — говорю я с энтузиазмом.

Улыбаясь, Джакс встает рядом со мной, любуясь новым дополнением.

— Мне тоже.

Мы оба стоим минуту бок о бок, глядя на картину.

— С несколькими подушками на полу и, возможно, книжным шкафом это место будет выглядеть так, будто здесь кто-то действительно живет. Как настоящий дом, — дразню я.

— Подушечки? Ты ведь не одна из тех женщин, не так ли? — Джакс шутит в ответ, пихая меня боком.

Трение, которое создают наши тела, посылает будто энергетический заряд по моему телу. Я думаю, Джакс тоже это чувствует, потому что смотрит туда, где наши тела соприкасаются.

— Думаю, это только начало, — тихо говорит он. Слегка улыбается и снова смотрит на картину.

Я же не могу отвести взгляд от того места, где наши тела соприкасаются.

— Я встретила кое-кого.

Доктор Эмбри замирает, застигнутая врасплох. Мы находимся на наших обычных местах — я сижу на диване, она в кресле напротив меня.

— Кое-кого? — повторяет доктор Эмбри с неуверенной и удивленной улыбкой.

Я медленно киваю, теребя подол своей блузки. Окидываю взглядом ее кабинет, не уверенная, что хочу рассказывать больше, чем есть. Я замечаю, что орхидея, которая стояла на полке позади нее, исчезла. На ее месте стоит хрустальная статуэтка, а у окна — новая орхидея.

— Рэйчел?

Голос доктора Эмбри возвращает меня в реальность, она ждет, когда продолжу, но я даже не знаю, что сказать. От моей новой дружбы с Джаксом я… в замешательстве. Полном.

— Мужчину... — начинаю я.

Доктор Эмбри заинтересованно склоняет голову.

— Я поняла. И эти отношения...

— У нас нет отношений, — быстро обрываю ее, отчего брови доктора Эмбри взлетают вверх. — Я имею в виду, мы не встречаемся. Мы друзья.

На ее лице отражается понимание.

— Я поняла. Значит, этот друг, ты часто его видишь?

Я вспоминаю последние недели.

— Я не знаю. Может быть.

— Чаще, чем других?

Я собираюсь сказать «нет», но останавливаюсь перед ответом. Я не могу вспомнить ни дня, когда мы с Джаксом не разговаривали и не видели друг друга. Неосознанно он стал частью моей повседневной жизни.

— Думаю, да.

Доктор Эмбри наблюдает за мной минуту, прежде чем продолжить:

— Итак, как он?

— Что вы имеете в виду?

Если она спрашивает о нем в физическом плане, то после прошлого вечера, когда я наблюдала, как он переодевается, я могла бы дать очень подробное описание. Но уверена, это не то, что она имеет в виду.

— Его личность. Он открытый? Веселый? Хороший слушатель? — спрашивает доктор.

— Хороший слушатель?

Она кивает.

— Да. Ты могла бы ему довериться?

Я задумываюсь об этом на мгновение.

— Наверное, но я бы не стала.

Одна из лучших вещей в моей дружбе с Джаксом заключается в том, что мне не нужно думать или говорить о чем-либо, чего я не хочу. То, что встроено во все мои другие отношения, и чего невозможно избежать. Наша дружба — чистый холст, и последнее, что я хочу сделать, это разрисовать его печальными историями.

Доктор приподнимает бровь, но больше не сомневается в том, что я имею в виду. Она, будто прочитав мои мысли, использует другой подход:

— Как ты себя чувствуешь, когда вы вместе?

— Что вы имеете в виду?

Она улыбается, как будто у нее уже есть ответ.

— Приятно ли снова быть «просто Рэйчел»?

Вопрос кажется достаточно простым, чтобы ответить, и слова вертятся на кончике языка.

Да. Приятно быть...

Счастливой.

Беззаботной.

Живой.

Но последствия от того, что потянет за собой произнесенное, ввергают меня в молчание. Прошло много времени с тех пор, как я была «просто Рэйчел». В течение многих лет мое имя было связано с другим. Я никогда не думала, что смогу почувствовать, что рядом с моим именем не будет имени Бена. Всего несколько месяцев назад мне нужны были ночи с Беном, чтобы пройти через дни без него. Теперь мои дни не кажутся такими уж сложными, чтобы их просто переждать, и в некотором смысле это чувствуется ужасно.

— Рэйчел, тут нет осуждения. То, что я пытаюсь достичь здесь с тобой, является безопасным для обсуждения твоих чувств. В частности, твоих чувств о том, куда движется твоя жизнь, и как ты планируешь туда добраться. Довольно часто вокруг нас присутствуют люди, которые могут помочь с этим. Из того, что ты сказала, кажется, что твой новый друг — это тот, кого ты хочешь видеть частью своей жизни. И в этом нет ничего плохого. Приятно познакомиться с новыми людьми, особенно если это люди, которые приносят счастье. Итак, я спрашиваю: помогает ли этот мужчина тебе добраться туда, где ты хочешь быть? Ты с ним счастлива?

— Если я скажу «да», — тихо произношу я, — это сделает меня ужасным человеком?

Ошеломленное лицо доктора Эмбри вызывает некоторую озабоченность.

— Почему ты так думаешь?

— Мы с Беном были вместе много лет и планировали прожить вместе еще больше. Моя любовь к нему никуда не делась. Во всяком случае, я чувствую, что стараюсь держаться за нее сильнее, чем когда-либо. Но что-то происходит, когда я с Джексоном. Когда с ним, я чувствую, как моя связь с Беном ослабевает. Как будто меня тянет в другом направлении. Этого я не ожидала.

— И в каком направлении?

Я глубоко вздыхаю, впервые признавая то, что было правдой уже несколько недель.

— Меня влечет к нему.

Чувствую, как груз облегчения от моей исповеди оставляет одно плечо только для того, чтобы присоединиться к весу вины на другом.

— Я, правда, имела в виду то, что сказала — мы просто друзья. Ничего не было. Но Джексон меня привлекает. — Я скрещиваю руки на груди, как будто защищаю любовь к Бену, которая живет у меня в сердце, от произнесенных слов.

Доктор Эмбри смотрит на меня сочувственным взглядом. Если она удивлена, услышав мое неожиданное признание, то хорошо это скрывает.

— Мужчины и женщины постоянно чувствуют симпатию друг к другу. Естественно замечать окружающих. Это не значит, что мы должны что-то делать, если мы не хотим или не готовы, — замечает она.

— Как только я встретила Бена, я никого не замечала вокруг. Он полностью заполнил мой мир. Я боюсь, что, чем больше времени провожу с Джаксом, тем больше упускаю Бена.

— Похоже, ты сильно давишь на себя. Ты несешь ответственность за память Бена на своих плечах.

Я? Я боюсь, что, если не сохраню воспоминания о нем столь живыми, никто больше этого не сделает?

— Естественно, что ты хотела бы сделать все, что в твоих силах, чтобы продолжать отдавать дань вашим отношениям. Это может быть трудно — отпустить часть этой ответственности. Возможно, лучший способ сохранить воспоминания об этих отношениях — жить своей жизнью в полной мере. Нет ничего неправильного или неуважительного в том, чтобы снова найти счастье.

Я знаю, что эти слова должны быть утешительными и обнадеживающими. Знаю, что никто в моей жизни не будет подвергать сомнению любовь, которую я испытывала и до сих пор чувствую к Бену. Но мой самый большой страх в том, что если я продвинусь вперед, потеряю то, что связывает меня с моим прошлым. Что я снова потеряю Бена.

— Сосредоточься на том, чтобы делать один маленький шаг за раз. Здесь нет спешки, и ты не на какой-то временной шкале, — заявляет доктор Эмбри, закрывая блокнот, тем самым указывая, что наше время заканчивается.

Один маленький шаг за раз. Эти шаги будут двигать меня к чему-то.

Направление. Решение. Выбор.

Развилка на дороге, где в один прекрасный день мне придется выбирать, какой путь принять.

Я содрогаюсь от этой мысли.

* * *

— Привет, мам, — отвечаю я на звонок.

Уже поздно, и в магазине осталась только я. Это идеальное время, чтобы потратить его на счета-фактуры, заказы и электронные письма.

— Как хорошо, что ты ответила, — говорит мама наполненным сарказмом тоном. Я закатываю глаза и откидываю голову назад. — Ты не позвонила мне и не ответила ни на одно из моих сообщений.

— Мама, я была занята. И я разговаривала с тобой два дня назад, — возражаю я.

— Хорошо, прости меня за то, что я хочу слышать мою дочь немного чаще. Возможно, услышать, как прошел сегодняшний сеанс, или вдруг что-то новое происходит в ее жизни, о чем я должна знать.

Расспросы о моих встречах с доктором Эмбри даже не удивляют, но все остальное, что она говорит, привлекает мое внимание.

— Нет. Ничего нового, — говорю я.

— В самом деле? Ничего? Это кажется странным, так как я столкнулась с Дороти Перри в клубе, и она упомянула, как хорошо, что вы с Джаксом встретились.

Черт!

— Представь мое удивление, ведь ты так противилась, когда я упоминала об этом несколько недель назад. Должно быть, я выглядела дурой.

Ее тон больше обиженный, чем сердитый, и от этого я чувствую себя слегка виноватой. Но я знаю свою мать, и, если бы она знала о моей дружбе с Джаксом, я бы каждый раз сталкивалась с допросами. И учитывая, как я запуталась в этой новой дружбе, даже не представляю, как объяснить ей это.

— Мама, ты говоришь так, будто это большой секрет.

— Разве не так? Ты начала отношения...

— У нас нет отношений, — прерываю я. Почему все так быстро ставят ярлыки? Разве... Может, Джакс что-то сказал?

— Хорошо. Тогда дружба.

— Так сказала миссис Перри? — спрашиваю я.

Теперь мне любопытно. Кажется, теперь я полагаюсь на сплетни наших матерей, чтобы разобраться, что именно происходит в моей жизни.